Читаем без скачивания Диктатор - CMD
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Долохов! Заткни свою поганую пасть! Иначе это сделаю я!
— Интересно, как ты это сделаешь?
— Трикси. Опять ты занимаешься ерундой! Чем тебя не устраивает естественный способ? Тем более тебе с этим проще…
Естественный способ заключался в том, что рано или поздно слишком длинные волосы ломались или выпадали сами. А зимой после прохода дементоров часто случалось так, что длинные концы смерзались в ком и легко обламывались. А что касается простоты… Обычно женщин старались поберечь и селили подальше от самого неприятного места в Азкабане. Но для Беллатрикс за ее примерное, примерно наглое и вызывающее, поведение на суде сделали исключение и "оказали честь" занять самое поганое место — наверху внешней стороны дальней стены. Где всегда влажно и много дементоров.
Вообще, с гигиеной, как и со всем прочим, в Азкабане дела обстояли не очень. Точнее, совсем никак. Грязно тебе — можешь оторвать от своего арестантского балахона кусочек тяпки и протереть ей тело, где дотянешься. Без мыла? Ну что ж — не надо (да и особо негде) было пачкаться. Извел весь балахон на тряпки? Сиди голым. Меняют его сейчас раз в два года. Раньше было два раза в год, но сейчас — вот так вот. Экономят. Волосы? Обломятся сами. Ногти мешают? Обгрызи. Не обгрызть потому, что выпали зубы? Тогда — обломи. Личная гигиена? Вон вода течет из стены по небольшому желобу в дырку в полу… И это все — в магическом мире, где почистить заключенного и его камеру можно с помощью одной лишь волшебной палочки в течение пары минут. Но — нельзя. Не положено. И нет здесь палочек. Ни у кого…
Зато опустившихся заключенных редкие гости Азкабана отмечали сразу. Об их наличие на этаже раньше глаз свидетельствовал нос, улавливающий мощный запах никогда не убираемого отхожего места. Впрочем, после того, как заключенный переставал за собой следить, то очень скоро он заболевал, затем переставал есть, пить... а потом и дышать. А окружающим было на это абсолютно плевать. Даже не так. Сдох сосед, тебе легче дышать стало. Хотя бы в этом Упивающимся было легче других. Из-за тяжести своих преступлений они сидели достаточно компактно, поэтому в неизбежные минуты слабости могли подбодрить давшего временную слабину товарища.
Кстати, такое положение заключенных было не столько результатом какого-то особо крупного хищения средств, хотя и оно имело место быть, сколько осознанной позицией администрации тюрьмы. Этакой века назад хорошо продуманной стратегией содержания магов. Целью которой было создание заключенным предельно тяжелых условий содержания, дабы магия внутри узников была сфокусирована не на побеге, а на поддержании минимальной жизнедеятельности организма.
— Когда господин придет нас вызволять, я должна быть готова помочь ему! А волосы…
— Когда господин придет нас вызволять, если захочет, он поправит наши прически одним взмахом руки!
— Все равно делать нечего! — после долгой паузы проговорила леди Лестрейндж, продолжая перетирать отросшие пряди о решетку.
— Эх Белла-белла… Как ты можешь…
— Не начинай опять! — взвизгнула женщина.
— Какой это по счету раз?
— Семьдесят восьмой…
— Девятый.
— Я ошибся?
— Ты тогда спал.
— А-а-а… Ну… может быть.
У людей, которым заняться абсолютно нечем, кроме как годами чесать языками, не остается практически никаких тайн и никаких претензий друг к другу. За время заключения они успели перессориться-перемириться, и повторить этот цикл десятки раз. А эти вот, сидящие сейчас вместе, ко всему прочему были и до попадания в Азкабан неплохо знакомы.
— Давайте лучше обсудим новости? Как вам новый фаворит Фаджа?
— Да еще месяц об этом, как минимум, будем болтать. Поесть дай спокойно!
— Мерзкий предатель! — ради этого визга Беллатрикс даже оторвалась от своих успокаивающих нервы косметологических процедур. — Клянусь, я убью его!
— Формально — он не предатель, — вставил свои пару кнатов в разговор предпочитающий больше молчать, чем говорить, Руквуд. — С какого такого он может считаться предателем, если не присягал Лорду?
— Кстати, слышали? Он назвался лордом Крэбб.
— Ага. И строго отрицал, что самозванец.
— Может быть, это правда?
— Правда что? Что кто-то грохнул нашего Лога?
— Не подходит. Слишком молод Винсент, чтобы стать после смерти отца сразу же лордом.
— Ага. И не попасть под опеку Дамблдора!
— Точно! Дамблдор. Это его игра!
— Ну. Мог и грохнуть. Проклятье там, как вы помните, то еще было…
— Однако, то, что он лорд, клоун-Фадж не опроверг.
— Фадж соврет — недорого возьмет. Помню его молодым…
— Нас поди уже давно в ближние друзья Мордреда записали!
— Погоди. Уж не хочешь ли ты сказать, что он…
— Вряд ли. Уж что-что, а грязную метку предателя крови я, ты знаешь историю нашего рода, почувствую даже став сквибом! Чтобы убить отца и не получить ее, нужно… Я даже так сразу в двух словах и не скажу, сколько всего нужно…
— Дамблдор! Его тень!
— Все равно убить! Как он так мог отзываться так о господине?! Мерзкая тварь!
— Знаете, — произнес привычно молчащий Руквуд, — убить мы его, несомненно, убьем, но… Что-то мне в его словах показалось странным.
— Да. И мне. Только не в словах, а в жестах. Он держал левую руку постоянно за спиной и как-то шевелил ею. Я б сказал, подозрительно знакомо так шевелил. Если бы он был из наших, я бы подумал, что он с нами пытается… говорить.
— Точно! Придуманная Лордом азбука! А я-то думаю, что мне это кривляние так напоминает?!
— И что именно он сказал?
— Хм… Насколько я помню, ничего особенного. Какие-то простейшие слова. Вроде "внимание", "стоп"... Мало слишком…
— Да все это ложь! Наверняка Дамблдор подослал его к нам! Уж что-что, а авроры в курсе нашей азбуки. Могли и этого подучить! "Вам бы, мадам Лестрейндж, получше следить за своим лицом и гардеробом…", с-с-сучонок!
— Ага. Помню…
— Погодите, — опять заговорил Руквуд. — А что если совместить то, что он говорил, и что показывал жестами?
— Хм… Он постоянно крутился…
— Крутился? Или подставлял руку под наше внимание?
— Это тоже может быть. Ведь подать знак как-то иначе он в присутствии Фаджа и Долиша не смог.
— А подал бы, сидел бы сейчас рядом. Если внесудебное преследование еще не отменили…
— Или не ввели заново.
— Это все ложь! Дамблдор…
— Успокойся,
