Читаем без скачивания Тайна Мага - Андре Лори

— Я полагаю, — сказала мадемуазель Кардик после минутного размышления, — что приход сюда Леилы внушил ему это. Несмотря на всю свою суровость, старик, очевидно, не в силах видеть гибель единственной своей наследницы. Ради нее он решается спасти и нас. А чтобы мы, выйдя из подземелья, не вздумали разглашать тайн храма, Гуша-Нишин, вероятно, хочет взять с нас торжественное обещание молчать о всем виденном: это на своем цветистом языке он и разумеет под лишением памяти. А может быть, впрочем, он и действительно намерен отнять у нас память… Кто знает? — науки их обширны.

— Итак, по-твоему мнению, нужно подчиниться этой церемонии?

— Ты ведь не видишь другого средства выйти из этого ужасного подземелья?

— Увы, я, по крайней мере, не могу вывести вас отсюда.

— В таком случае, не о чем и раздумывать долго.

— Разумеется, — глубокомысленно заметил Гаргариди, — ведь если мы останемся здесь, то потеряем кое-что поценнее памяти — саму жизнь!

— Ну, хорошо! — решительно проговорил Мориц.

С этими словами он подошел к магу, по-прежнему лежавшему ниц, и легким прикосновением заставил его подняться.

— Гуша-Нишин, — сказал он твердым голосом, — мы принимаем предложенные тобою условия. Но позволь мне спросить, каким образом мы потеряем память?

Лицо мага изображало страшное страдание. Казалось, в душе его кипела борьба двух противоположных чувств. Наконец он сделал усилие над собой и с каким-то странным выражением проговорил:

— Не беспокойся, фаранги, у тебя останется еще довольно памяти. Ты забудешь лишь то, что произошло с тобою здесь, под этими сводами, забудешь даже место храма и вход в него.

— Отец, — раздался в этот момент серебристый голос Леилы, — ты и меня также подвергнешь этой церемонии! Я этого хочу. Пусть я также потеряю память! Только разделяя судьбу моих друзей, я могу позволить подвергнуть их этой церемонии.

Старик бросил на свою внучку пристальный взгляд, потом медленно проговорил:

— Пусть будет по-твоему! Ты подвергнешься той же участи. Потеряй память, Леила! Забудь, что ты привела чужеземцев в святая святых! Ошибка твоя изгладится из твоей памяти, как след человека, бегущего по зыбкому песку морского берега. Забудь, дитя! Только сохрани в своей памяти великое назначение твоего рода и всемогущество Бога, которому ты служишь! Теперь молчите все! — обратился старик к присутствующим и начал готовиться к церемонии.

Прежде всего он достал из одной ниши в святилище циркуль гигантских размеров, начертил им на полу перед алтарем полукруг и велел всем встать на колени по черте дуги последнего. Затем, поставив перед алтарем золотую курильницу, он насыпал в нее смолы, зажег последнюю от лампы, которую принесла с собой Леила, и бросил в пламя щепотку какого-то порошка. Мгновенно пламя вспыхнуло розоватым светом, струйки дыма поднялись от курильницы, и странный, опьяняющий запах наполнил святилище.

Все эти операции маг проделывал, бормоча про себя какие-то заклинания. Его лицо при этом совершенно преобразилось: неизъяснимое величие проглядывало во всех его чертах, а ввалившиеся глаза светились, как глаза орла.

Медленным шагом, торжественно взошел он потом на ступени трона, стоявшего за алтарем. В его руках было уже знакомое Морицу изображение солнца, укрепленное на длинном, гибком золотом стержне, и какой-то аппарат странной формы: молодой археолог различил в нем серебряный и золотой рефлекторы, какие-то тонкие блестящие стержни, спиральные нити. Что сделал старик с этим аппаратом, Мориц не успел рассмотреть, но вдруг ослепительный свет заставил всех присутствующих закрыть глаза.

Когда они через несколько мгновений снова получили возможность открыть глаза, то взорам их представилось фантастическое зрелище. Весь храм был залит блеском, который испускало из себя лучезарное солнце. Центральный бриллиант его рассыпал мириады лучей, которые горели и отражались в окружающих более мелких камнях. Алмазы слепили глаза своими радужными переливами; сапфиры бросали голубое пламя, гранаты и рубины — кроваво-красное, смарагды — зеленое, топазы, аметисты, аквамарины, бериллы светились всеми цветами радуги.

Маг стоял на нижней ступеньке трона, лицом к присутствующим, и медленно вращал над своей головою громадный опал, испускавший зловещий желтоватый свет. Монотонное, заунывное пение вылетало при этом из уст гебра.

Эта картина произвела на присутствующих неизъяснимое впечатление. Бесчисленные образы, странные, почти бесформенные, наполнили их душу. Им казалось, что они присутствуют при создании миров, что первобытная жизнь в ее колоссальных формах зарождается перед ними. Неведомые страшилища, страшные ящерицы, гигантские змеи, казалось, извивались и ползали у их ног… Потом вдруг им показалось, что как бы на гигантских крыльях они переносятся через пространство, видят мириады звезд, ослепительных солнц и комет. В то же время шум, подобный то плеску волн, разбивающихся о плоский песчаный берег, то реву разъяренного урагана все более и более поражал их слух.

Глаза расширялись, лица бледнели, прикованные взоры не могли оторваться от пылающего солнца. Тем временем жесты мага делались все порывистее, пение громче. Его фигура, казалось, выросла, и он головой доставал вершины свода. Его глаза метали молнии, все тело, казалось, испускало свет…

— О, довольно, отец! Довольно! — простонала Леила, простирая свои руки к старику.

Но тотчас, опустившись на землю, молодая девушка застыла как труп. В ту же минуту Катрин упала возле подруги. Мориц и Гаргариди еще продолжали стоять на коленях. Но напрасно хотели они подняться, бороться с чарами, возвратить себе свободу, — могучая сила сковала их, и несчастные скоро погрузились в могильный сон.

Как только маг увидел, что все жертвы его застыли в гипнотическом обмороке, он прекратил пение и жесты, положил на алтарь бриллиантовое солнце и, сойдя со ступеней трона, приблизился к лежавшим. Брошенный на них взгляд убедил старика, что чары сделали свое дело. Тогда, не теряя времени, он запер шкатулку, оставив магическое солнце блестеть и гореть под собранными золотым отражателем лучами огня, и взял на руки безжизненную Леилу. С этой ношей старик вышел из святилища, даже не оглянувшись на приговоренных им к смерти.

Следуя легким и уверенным шагом, он скоро достиг выхода, открытого Морицом, повернул вращающийся камень и через несколько минут выходил уже из устья колодца. Здесь он положил свою ношу на траву, закрыл тяжелую плиту и, вытащив из кармана какой-то стальной инструмент с заостренным концом, начертил на камне несколько странных знаков. Затем старый гебр снова взял Леилу на руки, поклонился луне, показавшейся в этот момент на небосклоне, и направился по дороге к Башне молчания.