Читаем без скачивания Саперы - Артем Владимирович Драбкин

— Товарищ лейтенант, факельщиков поймали!

— Стоп, — Панкратов остановил роту. Остальные роты батальона пошли дальше, ведь между нами была дистанция 100–300 метров в походном порядке. Идут наши разведчики и ведут 2 немцев, отобрали у них уже автоматы. Панкратов задает вопрос:

— Почему вы считаете, что это факельщики?

— А вы сами почувствуете, когда они поближе подойдут.

И действительно, только они подошли, мы сразу уловили запах керосина. Тогда командир роты приказал одно:

— Расстрелять! — И тут же немцев расстреляли, мы не успели опомниться.

После Сталино так получилось, что мне дали станковый пулемет, пришли мы уже утром в основную часть города, там было какое-то большое озеро или пруд, и командир Панкратов приказал:

— Отдыхать, сейчас будет завтрак!

Какой там завтрак, никто уже ничего не хочет, все упали и уснули, просыпаемся где-то часов в 12, и обедаем и завтракаем, все вместе. Поступила команда, что после обеда мы выходим. Прошли через Сталино, идем на Волноваху, боев уже нет, так, мелкие стычки где-то, немцы отступают, и вдруг, темно уже, мы прошли 25–30 км, лейтенанту Панкратову докладывают:

— Товарищ командир роты, там, в поле, стоит большой деревянный сарай, в нем засело человек 10 «власовцев», их уже наши окружают.

— Быстренько туда, — скомандовал Панкратов.

Мы подошли туда, до сарая оставалось где-то метров 50, и тут власовцы начали бить, мы залегли, стрельба прекратилась. Тогда Панкратов поднялся на колени и говорит:

— Я лейтенант Панкратов, командир роты, вы окружены, обещаю жизнь, но только сдавайтесь!

В это время открылась стрельба из сарая, и Панкратов падает, подскочили мы к нему, он мертвый, прямо в сердце попала пуля. Мы все в шоке, наш командир взвода кричит:

— Уничтожить сарай!

Мы открыли шквальный огонь трассирующими, я засел за пулемет «максим», мы все бьем. Сарай загорелся, и ни один человек не смог вылезти. Он полностью сгорел, упал, балки рухнули, и все. Мы даже не стали обломки осматривать, а пошли дальше. Вот такой был трагический случай.

И вот мы пошли дальше. Есть в Запорожской области такой город, как Большой Токмак, достигли мы его всего лишь через 3 дня, потому что немцы отступали очень быстро, но они бомбили здорово Большой Токмак, догадывались, что в этом городе, который в районе был единственным более или менее большим, обязательно остановятся войска. Мы обошли город, прошли километров 20 и заняли оборону у небольшого села, там сосредоточился весь полк. Причем сказали тут сделать не только окопы, но и траншеи вырыть, приготовить ходы сообщений. Я установил свой пулемет. Немцы нас ожидали, ведь им было понятно, что просто так, без поддержки танков наша пехота не пройдет такой ров, а для танков необходимо сделать проходы, понимаете. Вот мы и стояли три дня, и тут 26 сентября командир взвода говорит:

— Завтра будет атака, сначала артобстрел, затем мы наступаем, быть всем готовыми.

В расчете пулемета «максим» нас было 4 человека: двое тянут его, а двое несут ящики с патронами. В 6 часов утра началась артподготовка, первыми ударили «катюши», затем в дело вступили орудия, всю войну я видел, что как только дает залп дивизион «катюш», в дело вступают все остальные орудия и минометы. Подготовка была довольно мощная, но по деревне ни один снаряд не попал, видимо, все немецкие позиции наша разведка засекла. Длилась подготовка не очень долго, где-то час. Потом дошло дело до нашей атаки, мы вышли все, и у меня как сейчас стоит перед глазами картина: слева видно примерно с 1 км, справа где-то полтора км, везде все покрыто нашими наступающими частями. Деревню прошли, потом идет возвышенность, она закончилась, опять возвышенность, мы сразу после артподготовки как ринулись вперед, только были слышны крики: «За Родину! За Сталина!» Все поднялись и пошли, мы тянем пулемет, казалось первое время, что мы все позиции немцев выявили и подавили артогнем, но нет, с фланга два немецких пулемета открыли огонь и, главное, били трассирующими пулями. Почему такими? Чтобы сами пулеметчики видели, правильно ли они бьют. Они стреляли очень точно, буквально в 50–60 см от земли, так низко. Ведь как пулеметчик я знаю, что это очень сложно, особенно когда пулемет на высоте стоит, надо целиться на уровне с землей, чтобы так далеко бить и при этом так низко. Пули летят, я вижу падающих солдат. Но мы все равно тянем «максим», лежим, поднимаемся, бежим, опять залегли, снова поднялись. В это время очередной раз упали, командир взвода Рожков что-то кричит, я поднимаюсь, а вторым номером у меня был Орехов, спрашиваю его:

— Ты что залег? — Он был на год моложе меня, 1926 г. рождения. Я подошел к нему, он лежит весь белый, прошло всего секунд 10–20, как я от него отвернулся, и в это время пуля попала ему под горло, а где вышла, я так и не понял. Тогда я крикнул комвзвода:

— Товарищ младший лейтенант, Орехова убило.

— Немедленно вытащить документы, — закричал Рожков в ответ. Надо же человека похоронить, хотя я понимал, что мы этого не сделаем. Похоронная команда есть, она его заберет и похоронит. Мы дальше двигаемся, вдруг командир роты кричит:

— Ложись всем!

Мы залегли, после передали по цепочке, что по нам какие-то снайперы стреляют, командира роты ранило в руку, тут один упал, второй упал, одного убило. Что интересно, я помню, как он падал, упал и крикнул: «Мама!» И все. В общем, одного убило, трое ранены, комроты тоже ранен. Командир взвода кричит мне:

— Григорян, разверни пулемет!

Я установил «максим», а там впереди были развалины какие-то кирпичные, то ли сарай, то ли дом это был раньше. Рожков подполз и говорит мне:

— Там торчит немецкая каска, дай-ка туда очередь!

Я прицелился, дал 3–4 очереди, комвзвода орет:

— Ну что ты никак не попадешь, надо правее немножко взять, хотя бы на миллиметр правее.

Я взял правее, нажал на гашетку, все мимо. Тогда Рожков подскочил ко мне и говорит:

— Так, давай я сяду, а то ты что-то теряешься. — Прицелился, дал очередь, после встал в рост и сказал одно слово. — Готово.

Вот что значит, человек имел боевой опыт, Сталинград прошел, год воюет. Пошел дальше, в это время командира роты во второй раз ранило, но он приказал быстро его перевязать и вот руками в бинтах показывает нам вперед, кричит:

— Быстренько перейти через противотанковый ров!

Мы сразу туда кинулись, а его высота была чуть ли не два с половиной метра, елки зеленые, ширина метров шесть, немцы же заставили местное население копать. Тут