Читаем без скачивания Операция «Перфект» - Рейчел Джойс

И Байрон подумал, что в жизни Джеймса Лоу еще остались, оказывается, такие вещи, которые способны вызвать его, Байрона, удивление.

– Мне будет трудно помочь тебе спасти Дайану, – снова заговорил Джеймс, – если я не смогу полностью ориентироваться в сложившейся ситуации. Я бы, например, предпочел сам услышать весь разговор на Дигби-роуд и занести в свой блокнот наблюдения, которые касаются операции «Перфект».

– Я и не знал, что у тебя есть какой-то особый блокнот.

– Есть. А также множество составленных мною схем. И в ресторан я бы с вами тоже не отказался пойти. Коктейль из креветок – мое любимое блюдо. А что, Дайана правда разрешила тебе съесть томатный суп перед самым ланчем? И правда купила для той девчонки красный «Чоппер»[38]?

– Да, – подтвердил Байрон, и глаза Джеймса от восхищения округлились и стали похожи на две блестящие голубые пуговицы.

– Другой такой, как она, просто нет! – сказал он. – Tout va bien[39].

И это действительно было так. Поездка на Дигби-роуд, а также второй визит туда с вручением столь щедрых подарков заставили их жизнь войти в прежнее русло. Мать Байрона вновь стала такой, как прежде, и вернулась ко всем своим прежним обязанностям, с которыми всегда так хорошо справлялась. И ей опять стали свойственны все те крошечные отличия, которые так выделяли ее среди прочих матерей, как бы поднимая на некий пьедестал. Она вновь наполнила вазы срезанными цветами, выполола траву между плитами на дорожках, пришила все оторванные и болтающиеся пуговицы и заштопала все дырки на детской одежде. А когда на выходные приехал отец, она больше не кашляла за столом и не комкала нервно салфетку, а когда он спросил, как ведет себя «Ягуар», ответила:

– Прекрасно! Она просто замечательная, эта машина! – И улыбнулась своей безупречной улыбкой.

В начале второй недели июля матери учеников того класса, где учился Байрон, решили в последний раз перед долгими летними каникулами устроить «кофейный утренник», и Байрону пришлось тоже присутствовать на этой встрече, потому что потом им матерью предстоял визит к стоматологу. «Нам никак нельзя опоздать, – объяснила Дайана, – так что мы тут с краешку примостимся». Мать нового ученика тут же спросила, неужели ее не тревожит экзамен на стипендию, ведь Байрон так часто пропускает уроки. («Да как же ее все-таки зовут, эту женщину?» – услышал Байрон тихий, но раздраженный голос Андреа.) Остальные мирно беседовали, делясь своими планами на каникулы. Диэдри зарезервировала двухнедельную поездку за границу. Мать нового ученика собиралась поехать к своей невестке в Танбридж Уэллс[40]. Когда дамы стали расспрашивать Дайану, та сказала, что никаких особых планов у нее нет, муж собирается провести очередной отпуск с коллегами в Шотландии, а она, скорее всего, все лето пробудет дома с детьми. И правда, дома гораздо лучше, чем в каких-то поездках, поддержала ее Андреа Лоу. Не нужно беспокоиться о таких неприятных мелочах, как обеззараживающие таблетки для воды и укусы неведомых насекомых. Потом кто-то заговорил о возможности сэкономить, и Андреа, как бы между прочим, сообщила, что ей страшно повезло: она сумела дешево купить потрясающий новый кожаный диван, шоколадно-коричневый, оттенка «ниггер».

Дайана вдруг потянулась за своей сумочкой и встала, слегка оттолкнув стул. Байрон уже решил, что они сейчас уйдут, хоть и не понял, почему именно сейчас, ведь до встречи с дантистом было еще добрых полчаса. Но тут его мать приметила кого-то в дальнем конце чайной комнаты и помахала рукой в знак приветствия. Байрон ломал голову, пытаясь угадать, кто бы это мог быть, и лишь когда эта женщина бросилась к ним со всех ног, ловко огибая столы и стулья, до него дошло, что это Беверли.

На ней были широкие черные брюки, блузка-марлевка и пурпурная шляпа с широкими полями.

– Ох, простите, я, кажется, вам помешала! – воскликнула Беверли, по очереди оглядывая собравшихся. Шляпу свою она сняла и теперь вертела ее в руках, точно руль от машины, не зная, куда ее деть. – Видите ли, я ищу отдел мягких игрушек, но все время попадаю куда-то не туда. Я здесь целый век не была. – Глаза Беверли так и бегали по лицам женщин, от волнения она торопилась, то и дело запиналась и пропускала слова.

Дайана улыбнулась и громко сказала:

– Прошу вас, познакомьтесь: это Беверли.

– Здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте, – затрещала Беверли, так энергично махая рукой, словно протирала невидимое окно. Дамы в ответ натянуто улыбались, казалось, улыбки застревают у них между зубами, причиняя нестерпимую боль.

– Но я действительно вам не помешала? – спросила Беверли, обращаясь к Дайане.

– Нет-нет, что вы, – ответила Андреа таким тоном, в котором явственно читалось «Да-да, конечно же, ты нам помешала!».

– Байрон, предложи Беверли свой стул, – сказала Дайана.

– Ох нет, прошу вас, не надо, я сейчас ухожу.

Но Дайана продолжала настаивать, и Байрон подтащил тяжелый позолоченный стул поближе к матери. Андреа, освобождая место, немного подвинула свой, а Байрон встал за материной спиной и прислонился к ее плечу. Он чувствовал, что со стороны Дайаны это большая ошибка – предложить Беверли посидеть с ними. И еще одна большая ошибка – намерение представить эту особу матерям учеников «Уинстон Хаус». Байрон не сомневался, что Джеймс полностью разделил бы его мнение.

Тем не менее Беверли все-таки уселась на его стул и сидела, напряженно выпрямившись и не касаясь позвоночником спинки, и по-прежнему не знала, куда деть свою дурацкую шляпу. Сперва она пристроила ее на колени, потом повесила на спинку стула, но шляпа тут же соскользнула на пол, и Беверли решила там ее и оставить.

– Да, кстати, – сказала она, словно отвечая на чей-то вопрос, хотя никто никаких вопросов ей не задавал и не проявлял ни малейших намерений это сделать, – Джини просто в восторге от того барашка, которого вы ей подарили. – Она по-прежнему обращалась только к Дайане. – Она все время с ним играет. Но знаете что?

Дайана чуть качнула головой:

– Нет, Беверли, не знаю.

– У него гитара сломалась! Я говорила ей, чтоб была осторожней. Это же коллекционная вещь, говорила я. И она так расстроилась! Гитара сломалась буквально у нее в руках. Вот так – хлоп, и все. – И, схватив пластмассовую ложечку Андреа, Беверли одним движением сломала ее пополам.

Байрон остолбенел. Он боялся, что если шевельнет хоть одним мускулом, то уже не удержится и попросту вытолкает эту Беверли вон. Ему хотелось прикрикнуть на нее, чтобы она хоть про подаренный велосипед не упоминала. Ему хотелось и на всех этих матерей прикрикнуть – пусть бы себе продолжали пить свой кофе. Но они продолжали смотреть на Беверли с каменными, до отвращения любезными улыбками.

– Я по пакету догадалась, что вы его здесь купили, вот и пообещала ей: «Если ты будешь хорошей девочкой, Джини, и перестанешь ныть, мама купит тебе другого такого барашка». Ах, как приятно, что я здесь на вас наткнулась! – Беверли окинула цепким взглядом остальных матерей и спросила: – А вы здесь часто бываете?

Женщины закивали: да, часто. – Постоянно, – сказала Андреа Лоу. Беверли кивнула.

– Не хотите ли выпить чаю или кофе? – спросила Дайана, протягивая Беверли меню в кожаной обложке.

– А чего-нибудь покрепче здесь не подают? – Беверли явно хотела пошутить, но никто не засмеялся, даже не улыбнулся, никто не сказал: «Нет, не подают, как насчет кофе?», и Беверли так жутко покраснела, что ее лицо стало почти багровым.

– Нет-нет, спасибо, я уже ухожу, – сказала она, но почему-то не встала и не ушла, а вдруг спросила: – Полагаю, у всех вас тоже есть дети, как и у Дайаны?

Матери дружно потянулись к своим чашкам и негромко прожурчали в ответ что-то вроде «да, есть» и «один» или «двое».

– И я полагаю, все они учатся в школе «Уинстон Хаус»? – Она явно старалась быть дружелюбной.

Да, разумеется, сказали матери, словно больше и учиться-то было негде.

– Это очень хорошая школа, – продолжала Беверли, – если, конечно, можешь себе ее позволить. Прямо-таки расчудесная школа. – И она снова огляделась, словно вбирая в себя глазами тонкие хрустальные бокалы, официанток в аккуратной черно-белой форме, крахмальные скатерти. – Жаль, правда, что в этом магазине не выдают марки «Грин Шилд»[41], – сказала она. – Если б выдавали, я бы только сюда и ходила.

Она засмеялась, но каким-то неприятным, дерзким смехом, по которому можно было догадаться, что она отнюдь не считает смешным ни себя, ни то положение, в котором оказалась. Дайана тоже рассмеялась, но у нее смех был искренним, обращенным к остальным и как бы говорившим: «Ну разве она не прелесть?»

– Но не всегда можно получить то, чего хочется, – прибавила Беверли.

Андреа наклонилась к Диэдри и, прикрывая рот ладошкой, спросила тихонько (хотя Байрон все равно отлично ее слышал, а значит, наверняка слышала и Беверли):