Читаем без скачивания Путешествие парижанина вокруг света - Луи Буссенар

Положив в свой дорожный чемодан пятьсот патронов и пару фланелевых рубашек, закинув за спину свое ружье центрального боя, он с разрешения командира судна присоединился к экспедиции, во главе которой стоял тот же юный командир судна, его приятель.

Читатель уже знает, каково было его поведение во время событий, рассказанных в начале этой книги.

Атлетически сложенный, с наружностью холодной и решительной, но по натуре чуткий и отзывчивый на все хорошее, способный на великодушные порывы, корректный и выдержанный, как настоящий джентльмен, Андре сразу выделялся среди обыкновенных людей. Его необычайная ловкость в телесных упражнениях, непоколебимое хладнокровие и железное здоровье и ко всему этому удивительно верный и зоркий глаз давали ему громадное превосходство над другими путешественниками и случайными товарищами, с которыми его сталкивала судьба.

Фрике питал к нему чувство, похожее на благоговение. Все, что только говорил месье Андре, было для него словом евангельским; имя его почти не сходило у него с языка.

Другое лицо, о котором мы также в последнее время мало говорили, это Мажесте, «другое я» Фрике.

Прежде всего, надо сказать, что этот чернокожий мальчуган был как бы неразлучной тенью белого мальчугана. Вся его жизнь заключалась в том, чтобы любить Флики, делать, как Флики, смотреть на Флики, если тот молчит, и слушать его, если тот говорит, словом, подражать ему во всем.

Он, как и Фрике, был славным маленьким пареньком. Его образец для подражания ничем дурным не отличался, поэтому маленький негритенок смело мог во всем походить на него. Правда, Фрике не блистал особым воспитанием, но под экватором это и не требуется. Кроме того, так как Фрике всеми силами души любил Андре и доктора, то и Мажесте, со своей стороны, считал, что предан, как собака, Анли и Доти.

Словом, негритенок попал в хорошие руки — эти трое европейцев сделают из него настоящего человека. Уже и сейчас под их влиянием с поразительной быстротой развивались ум и сметливость этого молодого африканца. Фрике был просто на седьмом небе от восхищения негритенком. Ведь это он «изобрел» Мажесте.

Он вполне сознавал, что в былые годы из него бы вышел жалкий ментор, но теперь другое дело.

Главная часть воспитания Мажесте принадлежит ему: он умеет приближаться к уровню его понимания и растолковывать ему все, что мальчугану при случае желают преподать Андре или доктор.

Ну а теперь продолжим далее наше «кругосветное путешествие».

Ибрагим продвигался по направлению к берегу моря. О своих невольниках он заботился не меньше, чем всякий конский барышник о своем табуне. В сущности, он был неплохой господин для своих рабов. Он был чисто коммерческим человеком, вовсе не злым, не свирепым и не жестоким, и если возмутительное занятие — торговля живым товаром, к стыду нашему, находит себе приверженцев и среди европейцев, то что можно сказать относительно этого дикого абиссинца?

Вскоре его товар должен был быть продан экспортерам-португальцам, которые, по словам знающих людей, являются нравственными участниками работорговли. В своих отчетах о путешествии через Центральную Африку бывалые первооткрыватели континента говорят, что португальцы не только умышленно закрывают глаза на эти возмутительные сделки, совершающиеся у них под носом, но еще нередко негласно сами принимают в них фактическое участие.

Караван двигался медленно, но без происшествий. До берега Атлантики было уже недалеко. Впрочем, и все расстояние, которое приходилось пройти каравану, было не особенно велико, всего около ста шестидесяти километров. Караван, отправившийся с верховьев Огоуэ, спустился с севера на юг, следуя почти все время по одиннадцатому градусу восточной долготы.

Верховья Огоуэ, как известно, находятся как раз в том месте, где первый градус южной широты пересекает одиннадцатый градус восточной долготы. Наши путники, проследовав по гористой местности, носящей название Ншави, должны были двинуться дальше по пятой параллели до реки, обозначенной на карте именем Луиза-Лоанго, но которую Ибрагим именовал просто «рекой».

Здесь должна была пройти погрузка живого товара на суда, о чем говорили не иначе как благоговейным шепотом.

Никому из трех друзей не удалось ничего узнать об этом «Крейсере с берега Черного дерева», который должен крейсировать в открытом море, несмотря на английские и французские суда, которым поручен надзор за этим побережьем с целью воспрепятствовать негодяям экспортировать чернокожих. Это таинственное судно носило также несложное название просто «судно», точно так же, как река называлась просто «рекой».

Все необычайные красоты экваториальной флоры оставляли несчастных африканцев совершенно равнодушными, но зато трое европейцев не могли вдоволь налюбоваться ими. При этом доктор имел случай применить свои познания в ботанике и наделял все эти удивительные экземпляры не менее забористыми и зачастую очень странными названиями, ничуть, впрочем, не уменьшавшими восторгов его земляков.

Фрике был очень рад случаю приобрести новые знания, хотя наставник относился к делу несравненно серьезнее, чем ученик.

Вот повстречался красавец-элаист, или гвинейская пальма, с его перистыми грациозными листьями и ярко-красными плодами, из которых добывали пальмовое масло, их вид вызывал у Фрике неприятное воспоминание об экваториальной гавезе для откорма людей. Там — гигантские резиновые деревья с их темно-зелеными блестящими, точно клеенчатыми, листьями красиво переплетаются с изящной бахромой чихрицы, а там дальше — папирус, ротанги, имбирь с их вечнозеленой листвой, представляющие собой типично тропический лес с его влажно-жарким климатом и удушливой атмосферой теплицы.

Здесь же растут и шелковые деревья с их негнущимися стволами, а рядом с ними — фринии, смоковницы и бамбуки. А вот и длинные коренья с фиолетовыми стеблями, красные перцы, гифенеи с крепкими волокнами, черные или железные деревья, сандалы, красные деревья, тамаринды и прочее.

Укажем еще мимоходом и на арековую пальму, заменяющую туземцам табачную жвачку, бесчисленные виды молочаев, ананасы, бананы, кассавы, ятрофы, протеи, сорго, маис и mieina pruricons, страх и ужас туземцев, благодаря той удивительной цепкости, с какой волоски этого растения впиваются в тело человека, причиняя сильную боль.

Все эти растения, деревья, лианы, кусты, травы и злаки, сгибающиеся под тяжестью плодов, или цветков, или зерен, или орехов, сплетаются между собой, образуя колоссальную площадь, на которой ютятся всевозможные живые твари тропической фауны, начиная с громадных и мрачных носорогов, красных и черных буйволов, гиппопотамов и слонов, питающихся на этих обильных пастбищах и ютящихся в их недоступных чащах, из которых с шумом вылетают целые стаи марабу, журавлей, фламинго, гусей со шпорой на крыле, рыболовов, хохлатых цапель, ибисов, колпиц, бекасов и уток.