Читаем без скачивания Юг в огне - Дмитрий Петров

— Что это они? — недоумевающе спросил Прохор.

— Гуляют, должно, — ответил казак. — Ныне же пасха.

Но когда въехали в хутор, то убедились, что дело тут не в гулянии и не в пасхе. При приближении экспедиции хуторяне всполошились… Нагружая тачанки и телеги шубами, перинами, самоварами и прочим домашним скарбом, сажая наверх возов ребятишек и стариков, хлеща лошадей кнутами, они мчались из хутора, как угорелые. И сейчас хутор был почти пуст.

— Что тут делается? — в изумлении разводили руками казаки из экспедиции. — С ума, что ли, они сошли?

К Подтелкову подошел местный житель, молодой щеголеватый солдат.

— Здравствуйте, — сказал он.

— Здравствуй, — ответил Подтелков. — Что у вас тут делается? Все, как оглашенные, умчались от нас. Почти весь хутор пустой.

Солдат рассмеялся:

— Так они ж вас испугались. Тут кулаки такую брехню распространили, что будто идут китайцы да латыши, по русскому ни бельмеса не понимают… Всех, мол, режут, жгут, грабят да баб и девок насильничают… Ну, слыша такие страхи, поневоле побежишь… Тут такой рев поднялся… Я им, дуракам, говорил, чтоб сидели на месте. Идут, мол, наши же, русские… Так где там, и слухать не хотят… Меня чуток не убили, говорят, за них, мол, стоишь…

— А наших квартирьеров не видел?

— Как же, видал. Трое молодых парней приезжало…

— Так где же они?

— Казаки тут у нас давеча были. Переловили их и в Краснокутскую погнали… Знаешь что, — зашептал солдат Подтелкову, — ты, видать, у них за начальника. Так послушай меня, что скажу. На вас тут собирается сила большая. Погляди, — указал он на бугор, где в сумерках вечера маячили всадники. — Жалко, побьют вас всех.

Подтелков сразу же понял, какой огромной опасности подвергнет он свою экспедицию, если здесь останется ночевать.

— Спасибо, товарищ! — пожал он руку солдату и подал команду:

— Поворачивай назад!..

Разбредшиеся было по хутору в поисках съестного казаки в недоумении возвращались.

— В чем дело? — спрашивали они. — Почему назад?

— Беляки нас окружают, — пояснил Лагутин. — Оставаться в этом хуторе никак нельзя, побьют.

Держа винтовки наизготове, казаки, не отставая от подвод, торопливо уходили из хутора Рубашкина.

Небо заволакивалось рваными, клубящимися тучами. Начал моросить мелкий дождь. Дорога быстро расквасилась. Лошади едва волокли по грязи тяжелые телеги.

Держась за борт тачанки, тяжело вытаскивая ноги из липкой грязи, молчаливо шел Подтелков. Он ясно отдавал себе отчет в том, какую ответственность взял на себя, поставив людей в такое положение, и тяжко переживал это. Шедший по другую сторону тачанки Лагутин понимал состояние своего друга и в душе жалел его.

— Ничего, Федор, — сказал он тихо. — Авось, бог даст, выберемся благополучно из такого положения.

Подтелков вздохнул и не ответил.

В тачанке лежал укутанный в шинель и накрытый брезентом расхворавшийся Кривошлыков. Он дрожал от лихорадки, постукивая зубами.

— О, че-рт! — простонал он. — П-по-пали в ло-овушку… Вот, Ф-Федор, — укоризненно глянул он глубоко запавшими глазами на Подтелкова, — все че-рез твое упрямство.

— Замолчь! — дико взвизгнул Подтелков. — Что ты мне сердце надрываешь?..

Некоторое время он шел молча.

— И так все сердце изболелось, — сказал он тихо, почти шепотом, словно стыдясь. — Проклял себя, что совершил такую глупость. Простите, товарищи… Но ведь я же хотел как лучше…

— Ничего, Федор! — снова мягко, успокаивающе сказал Лагутин. Постараемся выбраться благополучно.

— Будем биться насмерть! — решительно сказал Подтелков.

— Ну, это уж ясно, — подтвердил Лагутин.

— С кем еще биться-то? — криво усмехнулся доселе молчавший Мрыхин.

Впереди загрохотали выстрелы. Подтелков бросился туда.

— В чем дело, товарищи?

— В кустах стояли какие-то верховые и обстреляли нас, — ответил казак. — Должно, засада.

Казаки из экспедиции, рассыпавшись, прошли кустарники; верховых уже не было.

Впереди сквозь густую сетку дождя мелькнули огоньки хутора Алексеевского, который экспедиция проехала днем. К Подтелкову подошел Мрыхин.

— Может, заночуем тут, Федор, а? — спросил он.

— Поглядим, — буркнул Подтелков.

В хуторе царила необычная суматоха. Хуторяне увязывали возы, стремглав выезжали из хутора.

— Куда вас черти несут? — гневно загремел Подтелков. — Куда ты собрался, старый дьявол? — накинулся он на старика, торопливо ведшего быков по улице и испуганно озиравшегося на въезжавших казаков.

— Да ведь как же, — стал сконфуженно оправдываться старик. — Зараз прискакали к нам верховые казаки, сказали, что, мол, Подтелин возвернулся грабить, убивать… Вот и поиспужались…

— Дураки! — озлобленно кричал Подтелков. — Что мы — грабители, что ли?..

— Ну, так что, — спросил снова Мрыхин, — будем, что ли, тут ночевать?

— Нет! — воскликнул Подтелков. — Не будем здесь ночевать! В этом хуторе мы окажемся как в капкане. Кругом овраги да левады. Отсюда и не выберешься.

— Люди и лошади устали, — угрюмо проронил Мрыхин. — С ног валятся.

— Ничего не поделаешь… Поехали.

И снова измученные люди, увязая по щиколотку в грязи, под непрестанно льющим дождем продолжали свой путь.

Стояла темная ночь. Шли наугад, ничего не видя перед собой. Наконец, добрели до мирно спавшего села Поляковки. Едва державшиеся от усталости казаки торопливо разошлись по хатам, не слушая, что им предупреждающе кричал Подтелков.

— Ну, что с ними делать? Так устали, что и слушать не хотят… А разве можно так беспечно располагаться? Надо караулы выставить, а то ведь нас, как кур, всех тепленькими ночью переловят…

Но кого бы он ни пытался послать в караул, его никто не слушал. Казаки валились на постель и сразу же засыпали, как мертвые…

Комиссия в полном составе и еще человек пять из политотдела, в том числе и Прохор Ермаков, расположились вместе в одном просторном доме.

— Хозяюшка, — попросил Подтелков, входя на кухню, — засвети, пожалуйста, лампу да самоварчик бы поставила… А то у нас есть больной, лихорадка его замучила…

— Сейчас встану, все сделаю, — отозвался с кровати молодой женский голос.

Через минуту одевшаяся женщина чиркнула спичку. Синеватое пламя осветило ее совсем еще юное, красивое девичье лицо.

Прохор, разувшись и чувствуя разливающуюся по всему усталому телу приятную истому, сидел на лавке, наблюдал за проворными движениями этой гибкой, стройной девушки.

«Хорошая девчонка, — подумал он, — милая».

Вскоре вскипел самовар. Хозяйка наварила яиц, нарезала хлеба.

— Садитесь! — пригласила она.

Казаки уселись за стол.

— Хозяюшка, как тебя зовут? — поинтересовался Подтелков.

— Зина, — тихо ответила девушка.

— А где же ваши старшие? Что-то никого не видать?

— Мама умерла месяц тому назад, — печально сказала она. — А отец ушел в соседний хутор по делам. Завтра придет… А мы вот остались вдвоем с братишкой Гавриком, — кивнула она на кровать, где спал белоголовый мальчик лет десяти…

XXIII

Едва только забрезжил рассвет, как Подтелков начал будить товарищей:

— Вставайте, друзья!.. Сейчас будем ехать…

Все быстро поднялись, умылись и стали собираться в дорогу. От Зины Подтелков узнал, что в селе Поляковке все еще существует Совет. Он обрадовался:

— Вот это здорово! Значит, тут еще есть советская власть. Пойдем, Мрыхин, к председателю Совета, попросим лошадей взамен павших.

— Пойдем, — охотно согласился тот.

Они расспросили у Зины, где найти председателя Совета и отправились к нему. Председателя они застали дома. Он чем-то сильно был встревожен и собирался уходить.

Подтелков изложил ему свою просьбу. Председатель Совета, высокий, усатый крестьянин лет пятидесяти, выслушав его, с раздражением проговорил:

— Не было беды, так вы ее нам приволокли. Каких там к чертям вам лошадей! Куда вы поедете? Поглядите вон, — повел он их во двор и указал на бугор. — Это что?

Подтелков посмотрел в бинокль на бугор — и у него дрогнули руки. Весь бугор, как кишащими муравьями, был усыпан всадниками. Он посмотрел на другую сторону села, там — тоже.

— Да, — опуская бинокль, вздохнул Подтелков. — Ехать некуда. Мы отрезаны.

— Что же теперь делать? — испуганно вырвалось у Мрыхина.

— Беда, — тоскливо проговорил председатель. — Не было вас, жил я спокойно… А теперь пришли вы вот — и вам крышка, и мне… Попробую послать я к ним своих хохлов. Пусть скажут, что казакам надо от нас… А вы идите к своим и ждите. Приедут мои делегаты, я вам тогда скажу. Заметив нерешительность на лицах Подтелкова и Мрыхина, грубовато добавил: — Меня-то вам нечего бояться, не подведу. Сам, небось, большевик. Собирайтесь все вместе и ждите.