Читаем без скачивания Журнал «Вокруг Света» №12 за 2007 год - Вокруг Света

Правда, по другой версии, название островка происходит от иного слова того же языка — mexcalli, или mezcal по-современному. Ну, а что такое мескаль, я думаю, многим объяснять не надо: старший брат текилы , крепкий напиток, приготавливаемый из пульке — сброженного сока агавы. Кто не пил его, наверняка обращал внимание в супермаркетах на бутылки, где плавает гусеница. Это и есть мескаль. Будете пить — не забудьте этой гусеницей закусить, поровну поделив ее между всеми пьющими. Таков обязательный ритуал.

Мескаль для мексиканцев — то же, что вино для французов или виски для шотландцев, то есть «их все». Именно поэтому, как, собственно, мы видим, по сути большой разницы между «местом мексиканцев» и «местом мескаля» нет. Почти что синонимы…

В жаркое время трудно поверить, что вскоре эти улицы превратятся в каналы, по которым можно плавать на каноэ

Наконец, рискуя уподобиться небезызвестному Михаилу Александровичу Берлиозу с его многословным, адресованным икающему Ивану Бездомному рассказом о «грозном боге Вицлипуцли, которого весьма почитали некогда ацтеки в Мексике», приведу все-таки еще одну версию, согласно которой Мекскалтитан, равно как и Мексика, происходит от имени богини Луны Метцтли. Сторонники этой теории в ее подтверждение приводят тот факт, что якобы остров по форме напоминает Луну.

Остается только удивляться, как под грузом всей этой мифологии крохотный остров давно не ушел под воду. Но нет, держится. Причем крепко держится именно за это свое полумифическое прошлое, возведя его в настоящий культ. В 1986 году правительство Мексики, пойдя навстречу многочисленным петициям немногочисленного населения острова, признало его памятником истории — целиком.

И это невзирая на то, что никаких доколумбовых древностей на острове нет. Другое дело, что сами жители создают и поддерживают некий образ старины, упорно сохраняя архаические устои жизни. Одни до сих пор живут в саманных хижинах, другие — в деревянных домах, сколоченных из плотно пригнанных друг к другу мангровых стволов. На дверях — будь то хижины или более современного и комфортабельного вида жилища — принципиально нет никаких запоров и засовов, они открыты настежь весь день. Три или четыре здешние улицы — тоже по принципиальным соображениям — не асфальтируются, что, учитывая почти трехмесячный сезон дождей, создает специфические неудобства при передвижении на острове. Правда, на определенное время ливни так заливают островок, что улицы превращаются на несколько месяцев в каналы, по которым снуют каноэ. Европеизированные эстеты называют Мекскалтитан «маленькой мексиканской Венецией», но самим местным жителям такое сравнение вряд ли понравится. Они-то уверены, что Венеция — это просто новостройка по сравнению с их городком — колыбелью ацтекской цивилизации.

Как и все мексиканцы, островитяне играют на гитаре, танцуют и поют

Автомобилей здесь нет ни одного: впрочем, им было бы даже негде разогнаться. Нет и полиции: судя по распахнутым настежь дверям, работы ей просто не найдется.

Вообще, примет цивилизации — минимум. Одна гостиница: без нее трудно обойтись, туризм все-таки важная статья островного дохода. Одна поликлиника. Одна начальная школа. Одна церковь — Святых Петра и Павла, покровителей здешних мест. Музей доколумбовой истории. Правда, несколько вполне современных ресторанов: мексиканская кухня — такая ценность, что грех приносить ее в жертву какому бы то ни было имиджу…

А раз заговорили о ресторанах и хлебе насущном, заметим, что основа питания здесь — почти исключительно морепродукты. Сельским хозяйством на островке особенно не займешься: почва сильно засоленная, практически солончак. Зато рыбы и креветок — хоть отбавляй. Собственно, в главный здешний ежегодный праздник — День апостолов Петра и Павла — заодно открывается сезон ловли креветок. Это происходит 29 июня, в море выходят сотни лодок, на носах двух головных — скульптуры островных патронов. Эти две лодки плывут наперегонки: соревнуются, кто первым, Петр или Павел, проплывет заданную дистанцию и вернется к причалу. Сильно подозреваю, что регата инсценирована с элементом поддавков. Ведь первой обязательно должна прийти к финишу Петрова лодка: тогда, по поверью, лов будет обильным на протяжении всего сезона.

Праздник отмечается с давних пор, и когда-то с острова отплывали челны с изваяниями уже упоминавшегося бога войны Уитцилопочтли, а не христианских апостолов.

Сбор креветок, съедобных водорослей, морской капусты — один из основных местных промыслов. Как, впрочем, и во всем штате Наярит, куда входит остров

Креветок здесь столько, что их продавцы с утра делят товар надвое: часть оставляют в теньке, в прохладе, а часть — раскладывают на солнцепеке, так что через несколько часов после начала торговли можно лакомиться и вялеными, и сушеными, и еще бог весть какими морепродуктами. И в упомянутых здешних ресторанах, естественно, вы только что мороженого из них не встретите. А все остальное — пожалуйста: коктейль, тортилья (классическая испанская картофельно-яичная запеканка), похлебка тактихилья, приготовленная по старинному ацтекскому рецепту, — все с креветками.

Так что не знаю, как насчет цапель или мескаля, который здесь давно не гонят (и не уверен, что гнали когда-либо: агава тут просто не растет), а вот креветка уж точно заслужила право быть символом Мекскалтитана.

О чем еще осталось сказать? Конечно, о людях. Живут они здесь, судя по всему, неплохо. Хотя бы потому, что тех, кто не ходит в море, можно видеть день-деньской в тенечке собственных патио или на крыльце заботливо ухаживающими за крохотными палисадниками, которые суть такая же непременная особенность здешних домов, как распахнутые двери; или азартно играющими в домино. Тропическая жара отчасти уравновешивается свежим ветерком, так что даже в сиесту не все уходят спать, и у порогов часто видишь блаженно раскачивающихся в креслах-качалках людей. Многие, между прочим, похожи не столько на латинос, сколько на китайцев. Многомиллионный исход из Поднебесной во второй половине XIX века, как известно, привел к образованию чайна-таунов во многих странах Латинской Америки. Не миновали китайцы и уютный островок Мекскалтитан. Однажды очутившись здесь, многие так и осели, несмотря на близость континента и простоту сообщения с ним. Они предпочитают жить в этом тропическом раю и полностью игнорируют шумную и суетную «большую» жизнь. И это дает противникам версии исхода ацтеков с Мекскалтитана один не очень научный, но по-своему убедительный аргумент. Ацтеки были слишком мудрыми, чтобы искать от добра добра и оставлять такой райский уголок.

Леонид Велехов

А теперь - "горбатый"!

После успешной премьеры Volkswagen New Beetle концерн FIAT тоже решил порадовать любителей ретростиля и выкатил на подиум, а потом и на конвейер свой Fiat-500.

Но почему «горбатый»? А вспомните характерное обличье и соответствующее прозвище первого из «Запорожцев», ЗАЗ-965, сделанного по образу и подобию Fiat-600 1955 года. Странно, но откуда тогда взялось число 500, присвоенное новичку? Все просто: двумя годами позднее итальянцы запустили в производство модель Fiat-500 (Nuova), снискавшую оглушительный успех, разошедшуюся в 3 893 294 экземпляров и не сходившую с конвейера долгих 18 лет! Ну и что, что в ней было всего два места (в «шестисотом» — их четыре), зато внешний облик весьма схож, а двери открывались по ходу движения, как в современных авто. И индексом «500» маркетологи явно намекают на замечательную (в смысле коммерческой успешности) наследственность…

   Внимательный читатель, конечно, уже обратил внимание на слово Nuova («новый»). Оно появилось не случайно: первый Fiat-500 звался Topolino («Мышонок») и родился в далеком 1937 году. Глядя на старые фотографии, нет никакого желания назвать творение инженера Данте Джакозы «горбатым» — облик «Мышонка» не имел ничего общего с последующими моделями этого класса. Именно его и сменил на конвейере Fiat’a упомянутый выше Fiat-600. Вернемся, однако, к истории «пятисотого» — это число оказалось для фирмы счастливым. (Кстати, появившаяся в начале 1990-х модель Cinquecento, прародитель «Оки», в переводе означает… «пятисотый»!) Потребность в народном автомобиле возникла как раз в середине пятидесятых — до этого итальянцы могли позволить себе разве что велосипеды и мопеды. В лучшем случае — мотоциклы. Но экономика возрождалась настолько бурными темпами, что если в 1951 году было продано лишь 40 000 мотоциклов, то в 1955-м уже вдесятеро больше. В общем, для национального проекта «доступный автомобиль» пришло самое время. Ожидался некий «закрытый четырехколесный мотороллер», защищавший седоков от непогоды, падений и столкновений и сравнимый по цене с двухколесным конкурентом. (Идея вполне очевидная: немцы тоже прошли через этот этап автомобилизации, вспомните ту же BMW Isetta.)