Читаем без скачивания Шанс дается лишь раз (СИ) - Алиса Чернышова

Когда мы достигли выхода, взору нашему открылась любопытная картина: у самых Ворот собралась немалая толпа, привлечённая чьим-то громким спором. Разумеется, мне было чрезвычайно интересно узнать, что же не поделили скрытые перешёптывающейся толпой люди. Однако, ситуация не располагала к праздному любопытству, потому я благоразумно постаралась тихой тенью прошмыгнуть мимо, натянув капюшон плаща. К сожалению, Змей моего мнения не разделял.

— Я догоню, — бросил он, ввинчиваясь в толпу. Остановить этого безрассудного человека я не имела возможности. Отвернувшись, чтобы не быть замеченной, ваша покорная слуга медленно двинулась вдоль улицы, костеря принца. Как можно быть таким любопытным? Впрочем, напомнила я себе, ему всего-то двадцать два. Он ещё, несмотря ни на что, очень молод… как, впрочем, и я.

Его высочество нагнал меня спустя несколько минут, и вид он при этом имел крайне задумчивый. Ровно тридцать шагов я молчала, ожидая, когда он мне расскажет, что произошло; потом, не в силах совладать с собственным любопытством, отважилась небрежно спросить:

— Ну, и что там?

Искоса глянув на меня, Эйтан после недолгого молчания соизволил ответить:

— Жрец Элира запретил купцу хоронить в Городе Усопших одну из хистис. Когда последний попытался забрать тело женщины обратно, дабы попытать счастья на другом кладбище, Жрец обратил тело хистис в пепел, который развеял по ветру, — Эйтан говорил медленно, и в его тоне мне чудилась какая-то странная напряженность, — Он сказал, что этой погани и после смерти не место среди благочестивых женщин. Разумеется, купец кинулся на этого служителя божьего с кулаками.

— Купца арестовали? — спросила я, заранее предполагая ответ.

— Да, — подтвердил его высочество мои ожидания.

— Предсказуемо, — пожала я плечами, — Впрочем, он сам виноват в этом.

Принц замолчал, а после неожиданно уточнил:

— Ты обвиняешь этого человека в том, что он хотел по всем правилам похоронить любимую женщину, подарившую ему двоих детей?

Я только фыркнула:

— Позвольте уточнить, сколько при этом у него было законных жён, соответствующих его статусу? Вот их пусть и хоронит по всем обрядам, когда они отойдут за Грань. Это негласное правило: нельзя падших женщин чтить после смерти так же, как и верных жён. Неужели Вы сами о таком не слышали?

Эйтан не стал ничего отвечать, только смотрел на меня с какой-то непонятной злобой. Этот взгляд подействовал странным образом, заставив пояснить свою мысль:

— Не стоит так на это реагировать. Эта хистис наверняка знала, что делала, когда становилась на путь рихэм. Девушка, которая работает наравне с мужчинами и получает образование, называется рихэм, Вы должны это знать. При этом, как бы она ни зарабатывала — умом или телом — всё равно она не имеет права становиться чьей-то законной женой. Точно так же она не должна иметь загробной жизни, потому пепел её развеивают за воротами кладбища. Меня, например, после смерти ждёт такая же участь, и это меня не страшит.

— Ну, почему же. Насколько я помню, ты ещё не принадлежишь ни к одному Рабочему Дому, потому имеешь полное право выйти замуж и быть счастливой, — выговаривая эти слова, принц отчего-то совсем не смотрел на меня, опустив голову. Я только фыркнула и честно ответила:

— Не думаю, что подобное когда-либо произойдёт.

— А как же любовь, дети, семейное счастье? Любая женщина об этом мечтает, — определённо, принца потянуло на философские размышления. Впрочем, на подобные вопросы он имел право получить вполне откровенный ответ.

— Когда у Вас будет несколько десятков жён с их интригами, ложью и соперничеством, Вы частично меня поймёте, — сказала я тихо, — Я видела это семейное счастье своими глазами и уж точно не хотела бы его для себя.

— И как же ты собираешься зарабатывать на жизнь? — зло уточнил принц после непродолжительного молчания, — Будешь торговать собой в Доме Удовольствий? Думаю, лиссэс возьмут тебя в ученицы, ты для этого достаточно экзотична.

Я покосилась на Змея, стараясь скрыть недоумение. Его реакция была странной, и мне не хватало опыта, чтобы понять, что именно в произошедшем его настолько разозлило.

— Я буду Младшим Советником Императора, — голос мой был негромким, но холодным, словно северный ветер, — Но я уважаю лиссэс, живущих в Доме Удовольствий. Только, боюсь, ни одна из них не взяла бы такую, как я, в ученицы.

— А ты, значит, хотела бы этого? — тон его голоса откровенно настораживал.

Этот вопрос Змея остался без ответа. Кипя от злости и вдыхая полной грудью воздух, казалось, искрящий от энергии, я следовала за принцем. Какое право он имеет меня осуждать? И почему его, именно его насмешки задевают так сильно?

Лиссэс… Свободные от семейных обязательств женщины, сопровождающие знатных пэров, купцов и Служащих на званых обедах, в купальнях, на приемах, встречах и в путешествиях. Образованные, ухоженные, владеющие языками и знаниями, как и несколькими видами искусств, жительницы Дома Удовольствий, занимающего приличную часть пятого яруса, были одновременно самыми почитаемыми и самыми презираемыми женщинами Ишшарры. Причём презрение к ним, как правило, исходило от почтенных женщин и служителей Солнечного Бога, которым общение со всеми рихэм было строго запрещено.

Слушая весёлый шелест воды, бегущей вдоль улицы в специальных желобах, я напряженно размышляла о прошлом. Мне вспомнился день, когда я, усталая и измученная, бродила по улицам Тальи. Собственно, именно тогда я впервые увидела одну из жительниц Дома Удовольствий: потрясающе красивая девушка, поражая присутствующих неприлично распущенными волосами, бродила по базару, словно не замечая косых взглядов окружающих и презрительного перешёптывания со стороны некоторых женщин. Мимо неё прошло несколько её ровесниц, одна из которых сильно задела девушку плечом, от чего юная лиссэс со знаком ученицы, вышитым на платье, выпустила из рук все покупки.

— Шлюха, — отчётливо прошипела одна из девиц, — Мерзкая подстилка пэров. Позор твоей семье!

Криво усмехнувшись, девушка наклонилась, чтобы поднять свои вещи. Не задумываясь о том, что делаю, я кинулась ей на помощь. Лиссэс глянула на меня изумлённо, но промолчала. Когда все разбросанные ткани были возвращены в корзину, я уважительно поклонилась девушке и уверенно сказала:

— Вы очень красивая, Госпожа. Ваши волосы, как шёлк, и глаза, как у кошки. Не слушайте их!

Высказавшись в такой манере и услышав одобрительное ворчание стоящего невдалеке мужчины, я с чистой совестью развернулась, чтобы уйти. Однако, юная лиссэс нагнала меня и тронула за рукав, вынуждая остановиться.