Читаем без скачивания Путешествие шлюпа Диана из Кронштадта в Камчатку - Василий Головнин

И когда взять в рассуждение, что европейские морские державы посылают ежегодно большие конвои в Индию и Китай, которые должны как туда, так и на обратном пути проходить почти в виду южного конца Африки, что всякий год множество судов употребляется для китового промысла в Южном Великом океане, у мыса Горна, у Новой Голландии и при берегах Новой Зеландии, и что колония здешняя достаточно производит всякого рода съестные припасы для снабжения многочисленных флотов, то мыс Доброй Надежды справедливо можно назвать самым полезным местом для торгового мореплавания. Его было бы прилично именовать коммерческой гостиницей европейцев или морским караван–сараем{154}. Владение этим местом, по географическому его положению и по политическим причинам, есть одна из главных целей, которую никогда не выпускают из виду первостатейные морские державы.

Заливы и рейды

Кроме двух главных заливов — Столового и Фалс — Бай, о коих ниже сего я буду говорить пространно, в пределах колонии находятся еще следующие: залив Св. Елены и Салданья, лежащие на западном берегу, и заливы Моссель, Платенберг и Алгоа, на южном берегу находящиеся. Кроме оных, есть еще несколько других впадин в берег, кои называются на картах заливами.

Залив Св. Елены{155} имеет в отверстии 27 миль, впадает в берег на 20 миль; глубина при отверстии от 15 до 25 сажен; в середине залива около 10, а у берегов 4, 3 и 2; грунт для якорей хороший. Залив сей совершенно открыт всем ветрам NW четверти и потому для стояния кораблей вовсе неспособен.

Залив Салданский{156} есть совершенная гавань: ширина входа в него только 2 мили, да и тот прикрыт двумя островками; глубина от 4 до 10 сажен; грунт по всему заливу хорош. Корабли могут стоять в середине залива на пространстве 1 1/2 миль в диаметре. Сей превосходный порт, закрытый от ветров со всех сторон, конечно, был бы главным местом колонии, если бы не имел весьма важного недостатка, а именно: пресной воды, которой едва с большими трудами можно накопить достаточное количество для находящегося здесь большого караула. В нашу бытность на мысе Доброй Надежды губернатор посылал инженеров сделать опыт, нет ли средств получить воду из колодезей, глубоко вырытых в разных местах, залив окружающих; но все труды их были тщетны.

Заливы Моссель, Платенберг{157} и Алгоа по глубине и грунту могли бы назваться хорошими рейдами, но, будучи совершенно открыты с южной, юго–восточной и восточной сторон, весьма опасны для кораблей, останавливающихся здесь. Притом открытое положение берегов подвергает их чрезвычайному буруну. Редко можно пристать на шлюпке к берегу без большой опасности, а особливо по обманчивому виду буруна у берегов, несколько приглубых. Будучи в расстоянии 20 и 10 сажен от берега, кажется вода при оном покойна. Но в самое мгновение, когда надобно пристать, бурун поднимается, крутится и, низвергаясь на шлюпку, разбивает ее в куски. Таким образом в заливе Платенберг при нас погиб английский морской капитан Колвергоус с своею женою и со всеми бывшими с ним на шлюпке, подъезжая к берегу. Стоявший на оном человек предостерегал его и кричал, чтобы он воротился по причине опасности от бурунов, но он полагался более на свои глаза и обманулся. Шлюпка была залита и разбита на мелкие части, а его выкинуло на берег, держащего в руках свою супругу.

В эти опасные заливы суда купеческие иногда заходят, но бывают там самое короткое время, какое только необходимо нужно для принятия груза. Из залива Моссель они привозят хлеб и лес, из Платенберга строевой лес для адмиралтейства, а из Алгоа соль и соленое мясо.

Столовый залив

Столовый залив есть первая пристань и главный порт колонии мыса Доброй Надежды. Но название это принадлежит ему не по качествам, какие должен иметь приморский порт, а по положению при оном столицы колонии. Капштат, заключающий в себе более четвертой доли всего числа жителей, будучи местом, пребывания правительства, всех чиновников, войск, купцов и вообще достаточных и значащих людей, заставляет все суда, как военные, так. и купеческие, имеющие дело до колонии или надобность в ее пособиях, приходить в здешнюю пристань по необходимости, какова, впрочем, опасна она ни есть.

Прилив бывает невелик и течение весьма слабо: вода не возвышается, более 3 футов, кроме жестоких морских ветров и других необыкновенных случаев, поднимающих ее выше сего предела. Открытое его положение для всех ветров, дующих из NW четверти горизонта прямо с океана, делает здешний рейд чрезвычайно опасным и нередко гибельным для кораблей в зимние месяцы, в кои северо–западные ветры господствуют здесь и дуют часто с невероятной жестокостию. Остров Гобен, находящийся перед отверстием залива, почти на середине между обоими его берегами, столь мал в сравнении с расстоянием его от берегов и пространством залива, что служит очень мало значащею защитою стоящим на рейде судам от океанских ветров.

Но рейд здешний не в одни только зимние месяцы опасен, и не всегда при северо–западных ветрах. Нередко были примеры, что в летнее время, при восставших от NW бурях, суда погибали подле самого города. В 1799 году английский линейный корабль «Скипетр» (Sceptre), летом стоявший в Столовом заливе, 5 ноября, по случаю празднуемого англичанами торжества, в час пополудни салютовал из пушек, а к 10 часам вечера того же дня едва обломки корабельных членов приметны были на берегах залива. С ним погибли в одно время: датский военный корабль и много купеческих судов {*21}. Долго жившие здесь моряки меня уверяли, что редкий год проходит, когда бы у них не было в ноябре месяце, по крайней мере, одной бури от NW.

Ветры SO, в летние месяцы в здешних морях владычествующие, хотя не могут быть гибельны для судов, стоящих на Капштатском рейде, потому что под ветром у них чистое море, но они бывают весьма беспокойны и опасны мачтам, стеньгам и пр. Шквалы или порывы, низвергающиеся с вершины Столовой горы, иногда дуют с такой силою, что срывают корабли с якорей и уносят в море. Часто ветры таковые продолжаются по два и по три дня. Стремление их невероятно. Я сам видел своими глазами, как они выломали с корнем два больших дуба в губернаторском саду. На площадях и на улицах валяющиеся камешки поднимаются ими и несутся с такой скоростью, как простая пыль при обыкновенных крепких ветрах. Жители всегда при SO бурях закрывают ставни у окон, обращенных к ветру. Но это не защищает их от тонкой пыли, которая, сквозь самые малейшие скважины пробираясь в комнаты, покрывает слоями пол, стены, мебель, платье и пр. и даже набивается в закрытые и запертые сундуки, сквозь ключевые дыры. Трудно бы мне было этому поверить, если бы я не испытал сего над собственным моим платьем, которое было в деревянном, кожею обитом сундуке заперто.