Читаем без скачивания Записки сотрудницы Смерша - Зиберова Анна Кузьминична

Пройдут годы, десятилетия, придут новые поколения. И так же сильна будет благодарная память потомков тем, кто отдал жизнь за свободу и независимость социалистической Родины! Их подвиг бессмертен! Мне хочется привести слова поэта Владимира Цыбина: «Пускай у Отечества будем последними мы из тех, кто когда-то последнюю видел войну».

Однако для работников КГБ война в 1945 году не закончилась, мы продолжали заниматься розыском предателей, заброшенных к нам диверсантов, гитлеровской агентуры. Работали также много и дружно.

* * *

Даже во время войны в Москве строилось метро: на семи станциях висят таблички, на которых золотыми буквами начертаны слова: «Сооружена в годы Великой Отечественной войны». Были открыты две новые линии: в Измайлово и к автозаводу имени Сталина. В 1944 году начал действовать переход между станциями «Площадь Свердлова» и «Охотный ряд». В этом же году началось строительство Кольцевой линии с двенадцатью станциями.

После войны жизнь в Москве стала восстанавливаться: продолжали благоустраивать районы города, ремонтировали дома. Улучшилось обеспечение медикаментами. Из эвакуации возвращались театры: в сентябре 1945-го вернулся Большой театр. Заработали кинотеатры, музеи, парки, опять возникли книжные базары. Народ повеселел. Артисты стали востребованными как никогда. Заслуженная артистка СССР, чревовещательница Донская с куклой Андрюшей стала примой сталинской и брежневской эпох. Ее подруга Мария Миронова (они часто выступали на одних концертах) назвала своего сына Андрея в честь этой куклы.

В саду «Эрмитаж» на Каретном выступал Леонид Утесов: не имея голоса, он запел сердцем, и как запел! Потом Райкин, Русланова, Клавдия Шульженко и ее муж, аккомпаниатор Владимир Коралли, композитор и исполнитель Лядова, Тарапунька и Штепсель, джаз-оркестр под управлением Эдди Рознера, Миров и Новицкий, Марк Бернес, Ружена Сикора, Гелена Великанова… В доме офицеров Московского округа ПВО стала выступать Зыкина, ей всегда аккомпанировали Шалаев, он же композитор, и аккордеонист Крылов.

На Тверском, Гоголевском и Никитском бульварах возобновились игры в шахматы, домино. Со всей Москвы сюда собирались любители шахмат, устраивали турниры. На Тверском и особенно на Гоголевском бульварах преподаватели набирали группы детей по три — пять человек дошкольного возраста, занимались с ними, обучали иностранным языкам и хорошим манерам. Мамы забирали своих детей до обеда или вечером. Я иногда разыскивала этих преподавателей на бульварах, чтобы побеседовать с ними по интересующим меня вопросам. Эти преподавательницы очень хорошо и близко знали родителей ребятишек, их родственников, друзей, поэтому сведения были очень ценны.

В 1947 году прошла денежная реформа, но моей семьи она не коснулась, так как лишних денег у нас не было. Зато важно было, что отменили продовольственные карточки и ордера на промтовары.

В те же годы начали реконструировать Москву, развернулось большое строительство. Хорошо помню, что посреди Таганской площади стояли еще дореволюционные магазины: «Мясо» и «Рыба». В 1946–1947 годах площадь стали реконструировать и этот островок вместе с магазинами снесли. Дело было днем, народу на площади полно. И вдруг все увидели, как из подвалов вырвались крысы и помчались вниз к Курскому вокзалу. А на возвышении посреди площади стоял безмолвный и испуганный милиционер (светофоров тогда еще было мало) с поднятой рукой. Движение остановилось минут на сорок. Крысы бежали как с тонущего корабля. Когда пробежали площадь, живой семафор махнул рукой, и все автомашины, трамваи, люди ринулись вперед, все загудело, зазвенело. А я стояла как вкопанная, боялась пошевелиться. В газетах появилась маленькая заметка об этом случае, написали о перемещении крыс в переулки, особенно по левой стороне к Курскому вокзалу, где было много невысоких домов с садами. Их потомство и сейчас там проживает. Несколько лет тому назад мы были на свадьбе в клубе «Высоцкий» в Нижнем Таганском тупике и с балкона второго этажа наблюдали, как внизу в саду резвятся крупные крысы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})* * *

В 1951 году был арестован министр госбезопасности Абакумов. На него накатал донос следователь по особо важным делам МГБ Рюмин. Как считали все чекисты, Михаил Рюмин — это полное ничтожество, последняя мошка в этой системе, полуграмотный, завистливый, патологически злой человечишка. Донос Рюмин передал Маленкову, а потом и самому Сталину. Абакумов надеялся, что Сталин разберется в этой интриге и обязательно освободит его. Но 5 марта 1953 года Сталин умер, и у Абакумова не осталось никаких шансов на освобождение. Берия видел в Абакумове соперника, а Хрущев боялся его до холодного пота, поскольку был самым жестоким секретарем ЦК Компартии Украины. По количеству расстрелянных Украина намного обгоняла все остальные республики СССР. Сталин бросил Абакумова в застенок по причине своей патологической подозрительности, а Хрущев, добивая его окончательно, имел на то вполне веские личные причины: Абакумов все про него знал. Но начало краху Абакумова положил тот самый Рюмин-карлик, ничтожество, «шибздик», как назвал его Сталин, тля, сумевший-таки сыграть свою роль в истории. Сам невероятно жестокий, потом тоже расстрелянный, он напоследок сознался, что все в его доносе — неправда, он все придумал от начала до конца. В уголовном деле Абакумова имеется около 100 томов, и по сей день оно остается засекреченным. Но ведь все сотрудники военной контрразведки знали, кто такой Виктор Семенович Абакумов, как и кем был создан Смерш, чем он занимался!

У меня о Викторе Семеновиче остались самые приятные воспоминания, Збраилов не раз передавал мне от него благодарности за работу! Кстати, Абакумов был очень тактичным человеком, никогда не отчитывал офицера в присутствии кого-либо, всегда это делал наедине. Хотя никаких замечаний я от него не получала, работала на совесть.

Когда арестовали Абакумова, в отдел пришла комиссия и стала разбираться с «установками». Меня и Н.Г. Жегулова отстранили от работы, приказав ходить по Москве и вспоминать адреса и людей, которыми он интересовался. И.Ф. Зернов, который выдавал нам «установки», вспоминал, что ему до 1951 года часто звонили из секретариата Абакумова и просили срочно их исполнить. Задания не регистрировали в журнале, а немедленно отдавали мне или Жегулову. Но я вспомнила только два адреса.

Так, году в 1950–1951 я ездила в заброшенную церковь на Волоколамском шоссе, увидела одну монашенку, которая жила в этой церкви и числилась там сторожем. Монахиня была молодая, одинокая, характеристики на нее от прихожан получила только положительные. Когда я возвратилась в отдел, то руководство решило, что Абакумов подбирает няню для только что родившегося сына.

Еще вспомнила про одну женщину, которую проверяла несколько раз. Эта женщина проживала напротив дома, где жил Абакумов, в Телеграфном переулке. А почему я знала, что Абакумов жил в Телеграфном переулке? Пришла делать «установку» на ту женщину, хожу около дома, а из подъезда выходит наш сотрудник, который был там дежурным. Он же мне и сказал, что в этом подъезде живет Абакумов, а напротив — та женщина, которая, вероятно, меня интересует. И точно, задание было на ту женщину. Молодая, симпатичная, с красивым высоким бюстом. Я не помню, работала ли она, так как почти весь день находилась дома, выглядывая из окна своей квартиры, очень напомнив мне картину художника В.А. Тропинина «Женщина в окне (Казначейша)». Когда я разговаривала с жильцами дома, то о ней все отзывались неуважительно, считая, что она заманивала к себе проходящих мужчин.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Второй раз делала «установку» на нее, опять же по звонку, уже после Победы, но уже по другому адресу — в районе Арбата. Теперь все жильцы, к которым я обращалась, отзывались о ней только положительно. Рассказывали, что ранее она проживала с матерью в районе Покровского бульвара (там и был Телеграфный переулок), вышла замуж за полковника и переехала в этот район. Ее мать дружила с соседкой по лестничной клетке и все рассказывала ей про дочь и ее Ванечку, с которым они скоро поженятся. Этот Ванечка — полковник, занимает большой пост, материально их полностью обеспечивает. Он устроил ее на работу секретарем наркома авиационной промышленности, который по первому звонку Ванечки отпускал ее домой. В квартире, кроме Ванечки, никто у них не бывает. И третий раз я делала на нее «установку» по указанию комиссии — после ареста Абакумова. Та же соседка по дому рассказала, что Ванечка приезжал к соседям очень часто, даже привез из Германии мебель, посуду. Женщина родила ему сына, но якобы узнала, что почти в то же время его жена родила ему сына, поэтому она прекратила с ним связь, и он уже у них не появляется…