Читаем без скачивания После – долго и счастливо - Анна Тодд

Но я не Ной. Я Хардин. А быть Хардином ни черта не значит.

Если бы в моей голове не было столько гребаных вопросов, требующих внимания, я мог бы сделать ее счастливой. Я зажег бы для нее свет в жизни так, как она сделала это для меня. Но она сидит здесь, сломленная и совершенно измученная. Кожа перепачкана, грязь на руках начала подсыхать, и лицо, даже во сне, перекошено в гримасе боли. Ее волосы в некоторых местах мокрые, в других – сухие и взъерошенные, и я задаюсь вопросом, переодевалась ли она с тех пор, как уехала из Лондона. Я бы никогда не отправил ее обратно, если бы знал, что она обнаружит в квартире мертвое тело отца.

Когда мысли возвращаются к отцу Тессы и его смерти, я совершенно теряюсь. Первое, что приходит в голову, – отмахнуться от этого, словно с неудачником, прожигающим жизнь, не произошло ничего важного, но в тот же миг в груди тяжелеет от потери. Я не слишком хорошо его знал, да и вообще едва терпел его присутствие, но он был неплохим собеседником. Трудно это признать, но он мне даже нравился. Он был несносен, и меня дико раздражало, что он опустошал коробку моих любимых хлопьев одну за другой, но мне нравился его оптимистичный взгляд на жизнь и то, как он обожал Тессу, несмотря на то что его собственная жизнь была полным дерьмом.

Ирония судьбы в том, что он покинул этот мир именно тогда, когда у него появилось то, ради чего стоит жить. Словно не мог вынести столько счастья. Глаза щиплет от нахлынувших эмоций, возможно, от скорби. Скорби от потери человека, которого я едва знал, скорби от потери Кена, начавшего вырисовываться в образе отца, скорби от потери Тессы. Но есть и крошечная надежда, что она вернется и не будет потеряна навсегда.

По моему лицу катятся эгоистичные слезы вперемешку с каплями, падающими с промокших насквозь волос. Я наклоняю голову, борясь с желанием прижаться лицом к ее шее, чтобы забыться. Я не заслуживаю покоя, который она может подарить. Я не заслуживаю ничьего покоя.

Все, чего я достоин, – это сидеть здесь и хлюпать носом, как презренный бродяга, в молчании и одиночестве. Молчание и одиночество – мои старые верные спутники.

Мои жалкие всхлипы теряются в звуках дождя, и я благодарен, что девочка, которую я обожаю, спит и не видит, что я совсем расклеился. Все, что сейчас происходит, включая смерть Ричарда, – последствия моих собственных поступков. Если бы я не согласился взять Тессу в Англию, ничего бы из этого не произошло. Мы были бы счастливы и сильны как никогда – так, как было неделю назад.

«Черт, неужели это было всего неделю назад?»

Кажется невозможным, что прошло всего несколько дней. Словно вечность прошла с тех пор, как я прикасался к ней, держал ее в своих объятиях, чувствовал, как под моей ладонью бьется ее сердце. Моя рука тянется к Тессе, я изнемогаю от желания дотронуться до нее, но боюсь разбудить.

Если бы всего раз почувствовать ровное биение ее сердца, это бы успокоило и утешило меня. Помогло бы справиться со срывом, остановило эти омерзительные слезы, скатывающиеся по щекам, и усмирило дикое волнение в груди.

– Тесса!

Низкий голос Ноя прорывается сквозь шум дождя, а за ним, словно восклицательный знак, следует раскат грома. Я торопливо вытираю лицо, желая исчезнуть в холодном весеннем воздухе прежде, чем он ворвется сюда.

– Тесса! – зовет он снова, на этот раз громче, и я знаю, что он у теплицы.

Я стискиваю зубы в надежде, что он не станет больше выкрикивать ее имя, потому что, если он ее разбудит, я…

– Слава богу! Мне следовало догадаться, что она здесь! – громко восклицает он, заходя внутрь. На его лице неописуемое облегчение.

– Может, заткнешься? Она только что уснула, – грубо шепчу я и опускаю взгляд на спящую Тессу.

Он – последний их тех, кого я хотел бы сейчас видеть. Конечно, он заметил мои воспаленные глаза и раскрасневшиеся щеки – чертово доказательство нервного срыва.

Черт, кажется, я даже не могу ненавидеть этого гаденыша, потому что он пытается не смотреть на меня, чтобы не смутить. За эту его неизменную доброту какая-то часть меня ненавидит его еще больше.

– Она… – Ной оглядывается в грязной теплице и возвращается взглядом к Тессе. – Следовало догадаться, что она пойдет сюда. Она всегда пряталась здесь раньше…

Откинув со лба светлые волосы, он, к моему удивлению, делает шаг к выходу.

– Я буду в доме, – устало говорит он и, сгорбившись, уходит, даже не хлопнув дверью.

Глава 28

Тесса

Он надоедает мне весь последний час, следя в зеркале, как я накладываю макияж и завиваю волосы, и тискает при каждом удобном случае.

– Тесс, детка, – стонет Хардин в который раз. – Я люблю тебя, но, если ты не поторопишься, мы опоздаем на собственную вечеринку.

– Я знаю, просто хочу выглядеть прилично. Все там будут.

Я посылаю ему примирительную улыбку, не сомневаясь, что он не будет долго сердиться, и втайне наслаждаясь выражением неудовольствия на его лице. Обожаю эту ямочку на его правой щеке, которая появляется, когда он сердито, но так мило хмурится.

– Прилично? Ты сразишь всех наповал, – ноет он, определенно ревнуя.

– Еще раз, что там за вечеринка? – Я наношу на губы тонкий слой блеска. Не могу вспомнить, что происходит, только знаю, что все в нетерпении и мы опоздаем, если я не закончу прихорашиваться.

Меня обнимают сильные руки Хардина, и я неожиданно вспоминаю, что за повод для праздника. Это настолько ужасно, что я роняю блеск в раковину и судорожно выдыхаю.

– Похороны твоего отца, – шепчет Хардин.

Я выпрямляюсь и, обнаружив, что сижу в объятиях Хардина, торопливо отталкиваю его от себя.

– Что случилось? В чем дело? – восклицает он.

Хардин здесь, рядом со мной, мои ноги переплелись с его. Не нужно было засыпать – как вообще это могло случиться? Я даже не помню, как уснула. Последнее воспоминание – теплые ладони Хардина поверх моих, закрывающие уши.

– Ничего, – хриплю я.

Горло горит огнем, и я осматриваюсь по сторонам, пока мозг пытается осознать, что происходит.

– Мне нужна вода. – Потерев шею, я пытаюсь встать. Спотыкаюсь и перевожу взгляд на Хардина.

Его лицо непроницаемо, глаза красные.

– Тебе что-то снилось?

Пустота быстро наполняет меня снова, забираясь в грудную клетку и явно намереваясь остаться там надолго – в самом глубоком и уединенном месте.

– Сядь. – Он дотрагивается до меня, но его пальцы словно прожигают мою кожу, и я отскакиваю в сторону.

– Пожалуйста, не надо, – тихо прошу я.

Хмурый, обожаемый мною Хардин из сна был просто сном, бессмысленным сном, и теперь передо мной другой Хардин – тот, который вернулся, чтобы нанести очередной удар после того, как отказался от меня. Я знаю, почему он это делает, но это не означает, что я готова сейчас с ним разбираться.