Читаем без скачивания Концептуальное проектирование сложных решений - Андрей Теслинов

Есть ли у концептуального мышления как у технологии свои особенности? Есть по крайней мере три: особенные функции, особенные сценарии развертки, особенные черты.

Особенные функции концептуального мышления

Будем под функциями понимать общую и необходимую часть тех процессов, в которых концептуальное мышление осуществляет свое назначение. Попросту – что оно, это мышление, собственно, делает, когда происходит? Оно произвольно дробит и как ему угодно связывает действительность (системообразует). Ради чистоты познания оно защищает предметы, попавшие в его круг (ограничивает). Оно предсказывает (прогнозирует), создает смыслы (порождает) и что-то еще. Рассмотрим все это чуть внимательнее, чтобы увидеть положительные возможности концептуального мышления как технологии.

У технологии концептуального мышления есть по крайней мере следующие функции.

Системообразующая функция. Это первое, что можно заметить невооруженным глазом. Волей и по умыслу мыслителя понятия как угодно «расшиваются» на компоненты, связываются с какими угодно другими понятиями, образуя какие угодно системы. Все это выглядело бы как забавы сумасшедшего, если бы не вот это слово – «угодно». В каждом акте концептуального мышления это «угодное» – выступает как главная забота, труд и удовольствие. Все концептуальные структуры создаются исходя из предельно возможного и точного сознавания того, ЧТО именно угодно получить от них. Вы понимаете, мы говорим об исследовательских намерениях, которыми движутся все концептуальные построения?!

Можно сказать, что системообразующая функция есть необходимое условие и возможность выполнения концептуальным мышлением своего предназначения – проявлять, очищать и раскрывать смыслы. Этому помогают логические и математические инструменты, применяемые для сопоставления и связывания сущностей. А вообще-то системообразующая функция обеспечивается естественной взаимосвязью концептов друг с другом.

«В концепте, как правило, присутствуют кусочки «I или составляющие, которые происходят из других концептов, отвечавших на другие проблемы и предполагавших другие планы. Это неизбежно, поскольку каждый концепт осуществляет новое членение, принимает новые очертания, должен быть заново активирован или заново выкроен» [128] .

Ограничивающая функция. Любой концепт – это выделенное и очерченное нечто, что позволяет по его указанию выделить и очертить в действительности. Построение концептов есть построение определений предметов, то есть выделение одних «отрезков» действительности среди других. Это выделение происходит как ограничение актуальной сущности предмета, как высвечивание «лучом» сознания именно той его грани, того свойства, которое только нужно здесь и сейчас. В новом акте мышления одного и того же предмета будет выделено и ограничено что-то другое, но тоже «здесь и сейчас». Любой концепт – это интеллектуальная фреза, которой мышление «вырезает» в действительности нужные ему изделия. «Иногда вырежется хорошо, а иногда дурно» [129] .

Ограничивающая функция концептуального мышления заключается в его способности и устремленности к выделению и обособлению предметов и предметных областей из бесконечного и бесчисленно связанного с познавательной точки зрения мира.

Познавательная функция. Стоит ли снова показывать, что идея постижения, понимания, познания движет концептуальным мышлением, что его инструменты «заточены» под задачу поиска сущностей, а результаты аккумулируют в себе содержание выделенных, захваченных им предметов? Движение к знанию происходит здесь несколькими путями.

• Во-первых, в каждом построенном концепте фиксируется определенный гносеологический уровень, обусловленный современным и непременно принадлежащим конкретному исследователю знанием. Каждый концепт имеет личную подпись. По мере углубления знаний мыслителей изменяются виды концептов. В этом смысле концептуальные конструкции ярко отражают историческое движение познания реальности.

• Во-вторых, связки концептов одного и того же явления раскрывают его сущность многогранно, часто представляя те его онтологические «срезы», которые при традиционных дисциплинарных исследованиях упускаются. Правда, для этого мыслителем должна быть выбрана особенная, глубокая предметная область. Логика таких выборов и есть «линия», по которой развивается сознаваемое концептуалистами познание.

• В-третьих, применение одних и тех же конструктов по отношению к различным предметным областям позволяет обнаружить взаимосвязь явлений и сущностей опосредованно, в одних областях через другие. Это существенно расширяет границы познаваемого.

• Наконец, процесс построения концептов связан с выявлением и проявлением смыслов, с переходом от имплицитных форм знания к эксплицитным. Это очищение смыслов от терминологического «мусора» при одновременном уточнении их черт.

Все это сопровождается погружением исследователей в содержание предметной области, откуда они «выходят» с новым для себя знанием, а не со «сведениями о…». Почувствуйте разницу…

Порождающая функция. Это все то, что связано с разверткой концептуальных структур. На их порождающий характер «работают» оба колена восхождения: от конкретного к абстрактному – при постулировании родовых структур, и от абстрактного к конкретному – при синтезе родовых структур и при выведении термов. Этому помогает и метаматематика – теория родов структур, принципиально оперирующая с множествами, с множествами структур. В результате, наверное, основной эффект концептодеятельности состоит не столько в том, что упорядочиваются представления, оттачиваются понятия и смыслы, а в том, что при этом порождаются смыслы, которые не были очевидными до операций над концептами.

Порождающая функция роднит технологию концептуального мышления с философией. В наиболее конструктивной форме она тоже служит этому же – порождению эвристик. Известно, что «величие той или иной философии измеряется тем, к каким событиям призывают нас ее концепты, или же тем, какие события мы способны вычленить из концептов, благодаря ей» [130] .

Прогностическая функция. Прогнозирование как выведение суждений за пределы опыта обеспечивается в концептуальном конструировании порождающим характером его инструментария. Происходит это, можно сказать, полуавтоматически и потому для внешнего наблюдателя странно. Так, построение родовых отношений между базисными понятиями предметной области и основных ограничений, конечно же, основывается на наблюдении, на опыте, на выявлении конкретных свойств явлений. Но эти конкретные свойства, будучи отраженными в родовых отношениях, сразу же «втягивают» в родовые структуры и другое – видовые, частные свойства. И тогда возникает разнообразие, в котором может оказаться то, что еще не понято, не замечено, что ни разу не проявилось.

Так, например, глядя на узника за решеткой, можно с некоторой точки зрения мысленно выделить лишь два множества: множество возможностей человека и множество препятствий для их осуществления, связанных отношением, например, ограничения. Одно препятствие очевидно – это решетка. Но, подумав о ней, мы сказали «множество». Этим актом подготовился тот самый концептуальный «взрыв», который создаст нечто совершенно неочевидное. Мощность потенциального «взрыва» усилилась, когда, глядя на одного человека, мы произнесли «множество возможностей». Откуда это появилось, если мы видим только то, что узник не может выйти за пределы решетки? Но разве не правда то, что среди всех его возможностей мы наблюдали только одну, а в действительности у него есть и другие возможности, например, сидеть, говорить, перемещаться, молиться и т. д.? Вот этот переход от частного, которое, по определению, лишь часть, к общему, к множеству, к экстенсионалу есть первое условие появления нового.

Второе – это тщательность, с какой мы установим отношения между возможностями и препятствиями. В нашем примере не все мыслимые возможности ограничены препятствиями и не всеми препятствиями из того разнообразия, которое только можно себе помыслить. Установив это и построив на основе всего этого концепт «узник», мы теперь имеем представление об огромном поле ситуаций, в которых человек может оказаться узником. Это поле тем шире, чем большее количество возможностей и большее количество препятствий мы имеем в виду.

А теперь несколько логических следствий из анализа этой концептуальной структуры.

Например, узник, у которого из всех возможностей лишь одна ограничена препятствиями. Это не Вы? Согласитесь, в принципе это свободный человек. Сравните его с крайностью, при которой у каждой возможности человека есть препятствие. Впрочем, бывает ли такое? Далее, узник, у которого нет препятствий. Может быть это Вы? Но тогда Вы не узник– Вы совершенно свободны… Но что тогда есть свобода, полная свобода, относительная свобода? Какое количество возможностей должно быть ограничено, чтобы считать человека свободным? Или свобода никак не связана с препятствиями возможностям?