Читаем без скачивания Лосось сомнений (сборник рассказов, писем, эссе,а так же сам роман) - Дуглас Адамс

Сравните это с тем, как если бы кто-то бросил вам теннисный мяч. Нет, можно, конечно, остаться сидеть, рассуждая при этом: «Он летит под углом в семнадцать градусов», после чего взять карандаш, бумагу и набросать кое-какие вычисления. И кто знает, может, через неделю после того, как мяч просвистел у вас перед носом, вы вычислите его положение в пространстве и то, как вы будете его ловить. С другой стороны, можно просто протянуть руку и поймать мячик, потому что мы с вами наделены удивительными способностями, встроенными в нас ниже уровня нашего сознания, которые и позволяют нам без особых заморочек производить самые сложные действия. Вот почему вместо того, чтобы тратить время на расчеты, мы просто крикнем «Лови мяч!»

Я это говорю к тому, что фэн шуй и тому подобное на самом деле позволяют так же быстро и красиво решать проблемы. Существует немало такого, что мы знаем, как делать, хотя не обязательно отдаем себе отчет в том, что мы делаем. Просто делаем, и все тут.

Давайте вернемся к нашей комнате или дому. Так вот, вместо того чтобы тратить драгоценное время, стараясь вычислить углы, а заодно решая для себя, чем из этих новомодных архитектурных решений можно пожертвовать без ущерба для будущего жилища, а в чем есть рациональное зерно, достаточно задаться вопросом: «А будет ли здесь уютно дракону?» Мы ведь привыкли сравнивать многое вокруг нас с живыми существами. А живое существо подчас представляет собой невероятно сложную систему с множеством переменных, и решить все эти уравнения одновременно нам просто не под силу. Зато мы знаем, что такому существу нужно для жизни. И пусть мы никогда не видели живого дракона, но у нас имеется представление о том, как он выглядит. Вот почему мы скажем: «Если дракон попытается войти в эту дверь, он наверняка застрянет. А вот тут рассердится, потому что отсюда ему плохо видно. И начнет махать хвостом, и разобьет вазу». Вы пытаетесь понять, что понравилось бы дракону, и — о чудо! — неожиданно ваш дом уже удобен не только ему, но и другим живым существам, например, вам самим. И в нем хочется жить.

Иными словами, мой довод заключается в следующем. Хотя мы с вами становимся все более грамотными в научном плане, не следует забывать, что те фантомы, которыми мы прежде населяли наш мир, были не так уж и бессмысленны. И нам, вместо того чтобы вместе с водой выплескивать младенца, стоит попытаться их понять и сохранить те из них, что еще могут сослужить нам добрую службу. Потому что, даже если мы не приемлем объяснений, которые давались им раньше, вполне возможно, остались чисто практические соображения, почему их все-таки надо сохранить.

Мне почему-то кажется, что по мере того, как мы все дальше и дальше движемся навстречу искусственному интеллекту и искусственной жизни, то все чаще и чаще сталкиваемся с совершенно неожиданными сторонами тех явлений, что происходят вокруг нас. И это точная параллель тех сущностей, которые мы сознаем вокруг себя, позволяющих нам преобразовывать нашу жизнь и позволяющих нам жить и трудиться вместе. Вот почему я убежден, что, хотя Бога как такового нет, существует искусственный Бог, и об этом никогда не следует забывать. Согласен, это спорная точка зрения, но я готов ее отстаивать. Так что вполне можете начать кидаться в меня стульями.

Вопрос: Наступит ли четвертая эра песка ?

Позвольте мне сделать небольшое отступление и поговорить о том, как мы общаемся друг с другом. В принципе мы имеем для этого несколько способов. Первый из них — общение один на один, когда мы разговариваем с одним собеседником. Другой способ — обращение одного человека сразу к нескольким, к аудитории, как, например, делаю я в данный момент. Или, допустим, кто-нибудь из вас мог бы сейчас встать и исполнить для нас песню или объявить, что мы должны идти на войну. Но есть и другой вид общения — когда сразу несколько человек обращаются к одному. Этот довольно-таки неудобный, суматошный и неэффективный вид общения мы называем демократией. В примитивном обществе я мог бы просто подняться и сказать: «Ладно, на войну так на войну», а другие накинулись бы на меня: «Никуда мы не пойдем!»; так бы мы и продолжали спорить, сразу несколько с несколькими, стараясь перекричать друг друга.

Но в нашем веке (или в предшествующем) мы изобрели еще один способ общаться один на один — по телефону, с которым все присутствующие здесь, надеюсь, хорошо знакомы. Есть у нас еще и способы обращения одного сразу ко многим — господи, и не один! — радио, телевидение, книги, журналы. Информация обрушивается на наши головы буквально отовсюду, причем ей совершенно безразлично, в чью голову она может попасть. Странно, однако, но нам нет нужды углубляться далеко в прошлое, чтобы обнаружить то время, когда любая информация, что доходила до нас, была для нас важна. И поэтому все, что происходило, — любая новость, касалась ли она того, что произошло непосредственно с нами, или с нашими соседями, или с соседней деревней, или в нашей округе или даже за ее пределами, — происходило в нашем мире, и если мы на нее реагировали, то реагировал и наш мир.

Нам было важно, например, если кто-то угодил в беду. Мы, соседи, могли собраться вокруг и попытаться помочь. Сегодня же, из-за того обилия коммуникаций, обращенных сразу ко многим, мы, конечно, можем посочувствовать, если где-нибудь, скажем, в Индии разбился самолет, но наше сочувствие в принципе останется с нами. Теперь мы почти не видим разницы, постигла ли беда кого-то, кто живет на другом конце мира, или же нашего соседа. Мы так привыкли принимать близко к сердцу далекие от нас трагедии, что искренне расстраиваемся и даже льем слезы из-за какой-то голливудской мыльной оперы, и при этом можем вполне проявить черствость, когда дело коснется нашей родной сестры. Мы утратили ориентиры, утратили связь друг с другом, и неудивительно, что нас постоянно мучает чувство одиночества и усталости — ведь мир постоянно обрушивает на нас все новую и новую информацию, в то время как сами мы бессильны что-либо в нем изменить. Есть, конечно, и способ общения многих с одним, но он еще далек от совершенства, и поэтому сказать о нем в общем-то нечего. В принципе, наша демократия устроена именно по этой модели, и хотя сама модель не без недостатков, улучшения заметны уже невооруженным глазом.

Но четвертую модель — общение многих одновременно со многими — мы получили совсем недавно благодаря Интернету, который, как известно, невозможен без волоконной оптики. Именно этот способ общения и можно называть четвертой эрой песка. Задумайтесь над тем, что я только что сказал о том, что мир не реагирует на нас, когда мы реагируем на него. Мне вспоминается, как несколько лет назад я впервые столкнулся с Интернетом и тотчас понял, что это серьезная вещь. Хотя поначалу мало кто принимал его всерьез.

Просто был один парень, компьютерщик из «Карнеги-Меллон», большой любитель газировки «Доктор Пеппер». Через пару этажей от него стоял автомат с напитками, к которому он регулярно наведывался, чтобы отовариться очередной банкой любимой газировки. Но частенько машина бывала незагруженной, и выходило, что он проделывал свое путешествие по этажам напрасно. И тогда в голову ему пришла одна идея: «Ага, в автомате имеется чип, я работаю на компьютере, в здании имеется локальная сеть, так почему бы к ней не присоединить автомат, и тогда со своего рабочего места я смогу проверить, загружена машина или нет, и мне не придется понапрасну бегать по этажам». Так он и поступил — подсоединил машину к локальной сети, а та была подсоединена к Интернету — и неожиданно из любого конца света можно было узнать, загружен автомат для продажи напитков или нет. Может, от этой информации мало толку, но было в ней нечто притягивающее. Народ стал интересоваться, что же происходит с автоматом для продажи газировки.

И что тогда началось! Ведь машина давала отчет не только о том, сколько у нее осталось банок «Доктора Пеппера», но и обо всем остальном: «Остается семь баночек простой «Кока-колы» и три диетической, которые хранятся при такой-то температуре. Последний раз загрузка автомата производилась тогда-то и в такое-то время». В общем, она выдавала массу сведений, причем кое-что было даже небесполезным. Оказалось, что если кто-то опускал в прорезь пятьдесят центов, но забывал нажать кнопку, то есть машина получала деньги, а банка с газировкой продолжала оставаться внутри, то с вашего компьютера — где бы вы ни находились, хоть в Австралии, хоть в Африке! — можно было подсоединиться к машине и заставить ее выплюнуть баночку! Представляете? Идет кто-то по коридору, и у него на глазах машина ни с того ни с сего — бац! — выплевывает из своего машинного нутра банку «Кока-колы»! С чего это она? Наверно, потому, что кто-то на другом конце света щелкнул мышкой.

История, конечно, ужасно глупая, но есть в ней своя прелесть. И как мне сказали, таким образом у нас снова появилась возможность влиять на мир. Кто-то скажет, подумаешь! Не велика важность, если с расстояния в пять тысяч миль можно дотянуться до университетского коридора в другом полушарии, чтобы заставить машину выплюнуть банку «Кока-колы»! Но это первый пушечный залп в войне, которая принесет нам совершенно иной способ коммуникации. Это и будет, по-моему, четвертой эрой песка.