Читаем без скачивания Предел Спасения - Дэн Абнетт

— Дай это мне.

Его голос напомнил Меррту Яго. Сухие ветра, одиноко дующие по пыльным долинам. Песчаник, разъеденный ветром. Меррт дал ему винтовку.

Сар Аф взял ее; палку, игрушку. Он посмотрел вдоль ствола, держа одной рукой, как будто проверяя, что ствол, на самом деле, прямой. Спусковая скоба была совершенно маленькой для его пальцев.

Он отдал ее назад.

— Я не могу использовать это. Выстрели снова.

— Сэр?

— Снова.

Меррт потянулся, чтобы поставить подставку и поднять носки с песком.

— Не беспокойся насчет этого. Просто сделай хороший выстрел с того места, где стоишь. Просто прицелься и выстрели.

Меррт отвел затвор, вытащил гильзу, взял еще один патрон из ящика у ног, и вставил его. Он бросил взгляд на Космического Десантника. Гигант просто невозмутимо смотрел на него сверху вниз.

Меррт приложил винтовку к щеке, выбрал жестяную кружку, прицелился, выдохнул, и выстрелил. Выстрел зацепил кружку достаточно хорошо, чтобы сбить ее с подставки. Она сделала несколько глухих, пустых звуков, пока прыгала по палубе.

— Все еще печально, — сказал Сар Аф. Он посмотрел на Меррта. — Достаточно хорошо для Гвардии в поле, полагаю, но не достаточно точно для чего-нибудь еще.

Меррт не знал, что сказать.

Белый Шрам все еще смотрел на него, но его мысли были далеко. Меррту казалось, что Космический Десантник проигрывает на дотошно медленной скорости воспоминание о том, как Меррт делает выстрел, чтобы проанализировать это.

Он остановился. Снова посмотрел на Меррта, и, внезапно, протянул руку, схватив Меррта за челюсть и горло. Рука повернула голову Меррта в сторону. Меррт боролся и задыхался.

— Эта челюсть. Эта аугметика, это твоя проблема, — сказал Сар Аф. — Ты повержен своей собственной концентрацией. Ты так интенсивно концентрируешься, когда стреляешь, что это стимулирует нейроды в твоей челюсти и ты дергаешься.

— Я гн… гн… гн… дергаюсь?

— Когда стреляешь. Твоя челюсть сжимается.

Сар Аф отпустил его.

— Для тебя физически невозможно хорошо стрелять.

Меррт сглотнул.

— Приходи завтра, — сказал Сар Аф.

Главная столовая была на средних палубах. Стены и полы были покрыты плитами из тусклой, гальванизированной стали, а металлические столы и скамьи были прикручены болтами. Здесь был постоянный стук кухонной посуды по металлическим поверхностям, а воздух был часто наполнен паром с кухни.

Вайлдер взял плитку с тарелки перед собой.

Мерин сел напротив. У него было накрытое блюдо и жестяная кружка. Мерин выпил содержимое кружки одним глотком, затем подвинул пустую кружку по столу к Вайлдеру.

Вайлдер посмотрел на кружку. Мерин вытащил вилку из нагрудного кармана и начал есть.

— Как дела, Якуб? — весело спросил он.

Вайлдер не ответил. Он взял пустую кружку и посмотрел в нее. На дне кружки была маленькая коричневая сложенная бумажка.

— Что это?

— Счастье, — ответил Мерин, все еще едя.

— Для меня?

Мерин прожевал перед ответом.

— Это сделает нашего общего друга, Бленнера, счастливым, что то же самое.

Вайлдер поставил кружку, как будто не намеревался прикасаться к маленькому свертку с наркотическими таблетками.

— Откуда они?

— Костин, — сказал Мерин.

— Он что, выращивает их на особом дереве?

— Тебе они нужны или нет?

Мерин поставил локоть на стол, поигрывая вилкой в руке. Он уставился на Вайлдера, жуя.

— Ты знаешь, куда мы направляемся? — спросил он.

— Нет, — ответил Вайлдер.

Мерин вздохнул.

— Да, я предполагал, что если уж мне не сказали, тебе, определенно, тоже.

— И что это означает?

— Это означает, что некоторые люди преуспевают, а некоторые нет, Якуб. Некоторые люди наслаждаются благосклонностью. Ты был прав, в том, что ты сказал Гендлеру, насчет ребенка Гаунта.

— Зачем мне было врать? — спросил Вайлдер.

— Незачем. Гаунт выбрал моего адъютанта, чтобы он бегал за избалованным маленьким ребенком. Пацан не солдат. Недостаточно взрослый. Не похоже, чтобы он сделал выбор в своей жизни. Определенно, никогда не сражался. Его сдует, если Архивраг пукнет. Хотя, у него собственная каюта.

— Его собственная каюта...

Мерин ухмыльнулся.

— Ты можешь в это поверить? Гаунт притворяется, что хочет, чтобы с ним обращались, как со всеми остальными, как с любым обычным гвардейцем, но затем его психованная сучка телохранитель – потому что у каждого обычного гвардейца есть телохранитель, так ведь? Затем его телохранитель говорит, что она не будет делить общее жилище с другими людьми. О, нет. Она настаивает. Ей нужно, чтобы он был за дверью, которую она может защищать.

— Она говорила это Гаунту?

— Конечно, нет, — сказал Мерин. — Она говорит это мне. Видишь, как он делает это? Он заявляет, что нам нужно обращаться с ребенком, как со всеми, затем делает это моей проблемой, так что вонь фаворитизма не прилипает к нему.

— И что ты сделал? — спросил Вайлдер.

— Дал ему маленькую каюту в офицерском блоке рядом с моей.

Вайлдер откинулся назад и отпил из своей кружки.

— Разве это не подрывает желания Гаунта? — спросил он.

— Гаунт пассивно-агрессивный. Он говорит одни вещи, но имеет в виду другие. Ну же, Вайлдер, ты понимаешь, как это происходит. Если бы я придерживался своего и заставил мальчишку спать в общей казарме, я бы, внезапно, обнаружил себя получающим все дерьмовые подробности. Это может стать очередью Роты Е драить сортиры, или быть на острие следующей атаки.

— Значит Гаунт придерживается своего и это выглядит так, как будто это чья-то другая идея, — сказал Вайлдер.

— Ты начинаешь видеть Имперскую правду, — оскалился Мерин.

— Почему ты его так ненавидишь?

Мерин пожал плечами.

— Он убил мой мир. Мою жизнь. Он заслуживает расплаты, раньше