Читаем без скачивания Ушкуйник - Фёдор Романович Козвонин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
30.05.202…
Давненько Юля не была в этом районе – может, с прошлой зимы или поздней осени. Тогда тротуар был ровной и плотно утоптанной снежной дорогой, но теперь не так – недавно закончился дождь и в трещинах асфальта образовались лужи самой разной конфигурации. Какие-то лужи Юля перешагивала, какие-то обходила, а некоторые смело перепрыгивала. После особенно отважного прыжка она встала и придирчиво осмотрела свои туфли-лодочки на предмет грязных капель. Обошлось.
Юля с завистью посмотрела на идущую навстречу ровесницу в высоких ботинках на тракторной подошве, которые в девяностых носили неформалы и запрещённые теперь националисты. С пониманием посмотрела на женщину за пятьдесят, которая спокойно шла напрямую в резиновых сапогах. Случись такие сапоги на Невском или Пикадилли, Юля сочла бы их убогими, но на этом тротуаре они были практичны, а что практично, то и красиво. Так эллины считали. Глядя на этот тротуар, с ними трудно было спорить.
И когда Юле будет пятьдесят, она не сможет выделывать такие пируэты, которые и в двадцать пять-то с трудом даются, а идти напролом сквозь лужи, грязь и слякоть по тротуару одной из центральных улиц города в изящных туфельках… Не хватит ни туфелек, ни здоровья. Юля не хотела себе удобной и практичной обуви. Она надеялась, что через четверть века что-то такое сделают с тротуарами и ими можно будет нормально пользоваться.
Когда Юля была тут в январе, то на перекрёстке стояла жуткая ощерившаяся в пространство оцинкованными металлическими трубками кирпичная коробка – бывший магазин газового оборудования. Теперь коробку обшили сайдингом под кирпич, изменили форму оконных проёмов и вставили в них узкие и длинные рамы «под дерево». К входным дверям вела кованная балюстрада с перилами и, если не присматриваться, то можно подумать, что это здание тут испокон веков! На первом этаже какое-то кафе… Юля решила, что обязательно заглянет туда на обратном пути. Только сейчас она не голодна и спешит. В наушниках пронзительно-надломленным голосом не пели, а кричали:
…а люди по-прежнему верили в праздники
За хлебным мякишем не видя большего.
В надгробных надписях так мало спорного…
Не жаль реального, жаль иллюзорного.
Я умираю на качелях -
Я ненавижу этот спорт.
Как вы любили куда смотрели,
Что наше небо кто-то стёр?
Гриша же не спешил и за узкой рамой на широком столе шинковал ингредиенты к соусу болоньезе. Шинковал в большом количестве, потому что мало прохожих заходило в кафе, которое уже неделю как открылось. Хотя много прохожих останавливалось и с любопытством изучало вывеску. Может быть, их смущал помпезный вид, и они боялись, что тут элитарное заведение с высокой кухней и гигантским чеком. Или проблема была в том, что учредители открыли заведение неделю назад, а рекламу в соцсетях и на радио запустили только теперь. Так что обедать сюда ходили только сами учредосы и их друзья, а на этой публике далеко не уедешь.
Поэтому закупленные в расчёте на ажиотаж продукты начали портиться. Было принято решение пропустить начавшую залёживаться мраморную говядину в фарш, взять лежалые цукини, утратившие упругость томаты и квёлый сельдерей. Добавить луку с морковкой, сложить в огромный казан и ужарить до однородности. После расфасовать по отдельным вакуумным пакетам и заморозить до лучших времён. Если волк – санитар леса, то соус болоньезе – санитар кухни.
Так что Гриша с ненавистью нарезал соломкой кабачок, а его напарница с тоскливой мечтательностью глядела в окно и размешивала в чашке кофе два кубика сахара-рафинада.
– Слушай, а ты ведь в «Кравеце» работал? А чего ушел, там же, я слышала, нормально?
– Нормально, говоришь? Не знаю, по мне так на любителя. Я сколько работал, так и не понял – то ли у них семь пятниц на неделе, то ли у их семи нянек дитя без глаза.
– Это как так?
– А вот так, что я когда устроился, мне говорили, что на основе флагмана, «Караван-сарая», они по всему городу откроют сеть небольших тематических кафе в этом же ключе. И ладно ещё, что этот проект сети кафе свернули, так они и свой флагман решили затопить – стали в ресторане восточной кухни продавать свиные купаты с квашеной капустой, сладкие хинкали и решили сделать упор на продаже пива… Вот ты в пиццерию за сигаретами пойдёшь? А в булочную за роллами? Во-во… Нет, понятно – хозяевам всего этого общепита без разницы, у них – завод.
Но где они таких бездарных менеджеров-то набрали? Ведь полное отсутствие профессионализма! Будто отрицательный отбор проходят, ей-богу – чем хуже, тем лучше. Не знаю, может, в других отраслях всё так же, но просто в общепите по-другому не делается. Как в Госдуме, блин. Если у тебя в голове тараканы, если самомнение зашкаливает и есть желание командовать, но нету ни образования, ни опыта, ни способностей, ни таланта – пожалуйста, все двери открыты!
Это не металлургия или ядерные технологии… Каждый ведь видел, как варят суп, любой пробовал мамин борщ, борщ в школьной столовой, борщ в казарме, а иной даже пробовал готовить – вот и мыслит себя экспертом! Понятно, борщ – не молибден, а кулинария – не ядерная физика. И слава богу! Потому что если бы у нас так реакторы работали, как они борщи варят…
– Но ведь многие деньги зарабатывают… – напарница по прежнему флегматично смотрела в окно. Ей такие разговоры за неделю успели порядком наскучить.
– Зарабатывают, когда эти деньги большому дяде отмывают. Пожалуйста, провел на бумаге три банкета и четыре свадьбы – чёрный нал легализован. Хорошо! Так что менеджером, управляющим в такое заведение можно посадить кого угодно. Чтоб потом не жалко было, если другие посадят. Я уже восемь лет по кухням разным шляюсь, а только одного нормального управляющего видел. Так и тот до этого всю жизнь вертухаем был! И он, кстати, быстро понял, что к чему – огляделся и лыжи навострил. Шеф там ещё ничего был – бойкий и амбициозный, но увлекающийся: половину начал – половину не закончил. И гордый. Владельцы «Кравеца» его челядью считали, поэтому Тимур теперь в столице, а «Караван» без шефа. И поделом.
Гришина напарница
