Читаем без скачивания Русалки — оборотни - Антонина Клименкова

— Не-а, — подумав, ответила малышка. — Не похоз. У того вампила глазищи огнем голят, зубы зелезные, зуткие. А вы не стлашный совсем.

— А ты сама-то его видела?

— Я — нет. Но говолят, вчела плиходил. Колову покусал. И еще дядьку одного, только его не залко.

Между прочим, любопытные сведения. Но Винченце слушал девочку вполуха — еще у реки, издали что-то приметил и по пути часто оглядывался в ту сторону. Когда окольными тропками наконец добрались до часовенки, велел ребятам поспешить. Помог спустить сундук к дыре полстеной, ведущей прямиком в подвал, но больше задерживаться не стал. Сказал только, чтоб отвели лошадь к колодцу, что за околицей стоит.

После полудня, как обычно, к центральному колодцу пришли три старушки, на лавочке посидеть, посудачить.

— О-хо-хонюшки! — зевнула одна из старушек.

Следом принялась зевать другая. Третья же, с трудом подавив зевок, ехидно осведомилась:

— Опять бессонница замучила?

— Да где ж тут уснешь, — посетовала первая, вновь принимаясь за штопку, — коли народ вовсе чумным сделался. Всю ночь ходют и бродют. Туды-сюды, туды-сюды…

— Ой, не говори! — вздохнула вторая, починяя внучкину рубашонку. — А то им все дня мало. Никакой помощи по хозяйству — только дрыхнут целыми днями. А только стемнеет — шмыг со двора, и до зари!

— Какая тут помощь! — махнула рукой другая. — Убытки одни! Прошка мой все свечки из подпола по одной растащил. Да вечно по уши в грязи, точно по болотам шастал. А спрашиваешь — где ты, мил-человек, одежу всю по лоскутику рвешь? Так отвечает — я, ба, сказывать права не имею, я клятву страшную дал.

— Придумали ведь забаву! Соберутся всей гурьбой и бродят в потемках с лопатами. Вон, весь берег ямами изрыли, кроты.

— Да мне-то что, мне не жалко. Пускай себе играются. Только не спокойно все ж, чудища какие-то вот объявились…

— Не боись, будто не знаем мы этих чудищ! — хихикнула другая. — Его поймают скоро, изверга. Недолго ему гулять, людей пугать. Слыхали, может? Глашенька вчера ловить того чудо-юду собралась, решила силушкой богатырской помериться с супостатом. А монашек-то ее взял да запер. А отпереть забыл — так и пришлось ей по утречку из окошка на волю выбираться.

— Не забыл, — поправила соседку первая. — Чудище его ночью самого поймало, да в колодец засунуло.

— Батюшки светы! Утонул?

— Живехонек. Колодец же высох давно.

— Это который у околицы, что ль?

— Он самый.

— Гляньте, девоньки, легок на помине, сокол ясный.

— И старый сыч с ним, проветриться вышел.

— Ох ты, бедняга! Фонарь-то какой под глазом, аж синий…

Этого никто не видел. Деревня еще крепко спала. Над горизонтом едва засветлел полоской нежный, золотистый румянец зари.

Вампир возник перед ним вдруг, будто ниоткуда, словно проявившись из серебристых теней.

— Ну здравствуй! — сказал он приветливо.

Но с ласковым голосом не вязался холодный взгляд прищуренных глаз.

От неожиданности Феликс отпрянул, отступил на узкой тропинке на шаг назад. Но Винченце приблизился на два, остановился на расстоянии вытянутой руки:

— Кто вы такой? Опять дозорный на мою голову? Сколько же вас здесь?

— А вы? — в ответ спросил Феликс, выдержав колючий взгляд. — Иностранец или все-таки упырь?

Винченце усмехнулся:

— О, да вы шутить изволите, синьор? Жаль, пора мне, спешу, не то б поболтали…

И молниеносным, почти неуловимым для глаза рубящим движением выбросил вперед руку, намереваясь попасть в ключицу. Но Феликс успел отшатнуться, отведя удар локтем.

— Даже так? — удивился маркиз. — Отлично!

И удары посыпались градом — руками, ногами, справа, слева, — Феликс едва успевал уворачиваться, защищаться и то вскоре почувствовал себя тараканом, угодившим меж шестеренок часового механизма. Оступившись, упал, ломая высокие перья папоротника.

— Реакция хорошая, — отметил Винченце, кажется, ничуть не утомившись и даже не сбив дыхание. — Но школа ужасная, скажу больше, никакая.

Он выхватил противника из зарослей и почти за шиворот вытолкал за деревья, из перелеска на луг.

— Эй, ну что ты, как барышня! — воскликнул Винченце, поманив к себе, приглашая к нападению. — Вас в дозоре совсем ничему не учат, что ли? Как же вы границы свои охраняете?

— В каком дозоре? — выдохнул Феликс, рванувшись вперед, чтоб наградить наконец наглого упыря ответным ударом — которого тот, впрочем, легко избежал.

— Э-э, синьор, вы, гляжу, совсем и не в курсе дела, — произнес Винченце.

Шаг назад, пропустил мимо, будто танцуя, поймал втесные объятия. Обхватив шею, крепко зажав локтем, развернул к себе спиной. Не обращая внимания на попытки вырваться, рванул ворот, так что пуговицы брызнули в траву. Никакого клейма на груди противника не оказалось.

— Что ж я, ошибся? — пробормотал Винченце, чуть ослабив хватку. — Прошу прощения, синьор, видимо, я обознался. Ладно, живи пока, а там посмотрим…

Феликс ощутил короткий тычок. Будто горячие искры пробежали по телу, ноги подогнулись, в глазах разлилась темнота. Больше он ничего не помнил.

Очнулся на дне колодца. Из далекого квадрата наверху лился яркий утренний свет. Над головой на ржавой цепи висело ведро с пробитым дном, покачивалось.

Он не стал звать на помощь. Рискуя сорваться, оборвать ненадежную цепь, крошащуюся в руках рыжим песком, Феликс полез вверх, карабкаясь по закаменевшему, черному от древнего ила срубу. Хоть в голове гудел целый полковой оркестр.

Часть вторая

ЯГОДКИ

Глава 1

А б холодной кладовойЗавелося привидение.По ночам он, гад такой.Жрет соленья и варенья.

Чтоб как-то скоротать послеобеденное время и дать отдых ногам, Винченце устроился в уединенном местечке сада, на широкой скамейке под тенистым кленом, закинув эти самые гудящие конечности на бортик мраморной вазы, торчащей из клумбы незабудок и маргариток. От скуки прихватил с собой из душной библиотеки томик Гете, собираясь в тиши и прохладе поразмыслить часик-другой над сложной судьбой средневекового алхимика. Корешок с позеленевшим, некогда золоченым вензелем покрывала толстым слоем пыль, а страницы где не разрезаны, где вовсе слиплись. Похоже, в доме барона фон Бреннхольпа не в обычае читать по-немецки.

Заложив первую страницу пальцем, Винченце, закинув голову и прищурив глаза, любовался игрой солнечных зайчиков в кленовой кроне, множеством оттенков мозаики, складывающейся из трепещущих, просвечивающих резных листьев…

Листва зашуршала, пышные ветви сирени и черемухи раздвинулись, перед клумбой появился сын кухарки — тот самый, что прислуживал на вчерашнем приеме. Ныне он был уж не при параде, но в руках снова держал поднос — с кружкой и тарелочкой, накрытой салфеткой, из-под которой виднелись румяные пирожки.

— Зачем кусты ломать? — не меняя позы, лениво спросил Винченце. — Дорожки же есть, чем не нравится?

— Так напрямик быстрее, — замялся парень, — Вон, остыть не успел… Мамка вам велела отнести — только из печки вынула. До чая, говорит, еще долго…

— С крольчатиной? — потянув носом, поморщился Винченце. Парень кивнул, в очередной раз подивившись чуткости иноземца. — Терпеть не люблю. А там что, квас?

— Не, морс. Клюквенный. — И шагнул с подносом вперед, от порывистости едва все не выплеснув на голову маркизу.

Тот проворно отодвинулся и отстранил ладонью угрожающе нависший перед ним поднос подальше от себя. Однако кружку взял, отхлебнул.

— Фу, кислый. Отравить меня хотеть?.. Ах да, кстати! Постой-ка, дорогой мой, dal momento che sei qui. Dica un po', per favore[30], как ты вчера выполнить мой просьба?

— Ну как? Как вы велели, господин синьор, так все и сделал.

— Конкретней, amicone.

— Чего? — не понял парень.

Винченце вздохнул, поставил кружку на подлокотник скамьи:

— Порошок весь высыпал?

— Так точно, весь, что был.

— Куда высыпал?

— Везде понемножку! — и принялся перечислять, загибая пальцы на свободной руке: — В подливку, в суп, в соус, в компот…

— В пунш, — поправил Винченце.

— И туда тоже, — махнул парень.

— Никто не заметил?

— Не-а! — гордо заявил тот.

— А что гости?

— Да что они — все умяли за милую душу! А потом давай танцевать да в фанты играть. Аж фонари в саду побили. Еле угомонились. Давно такого веселья не было…

— Флакон куда выкинул?

— Господин синьор, а можно, я эту скляночку себе оставлю? На память, больно симпатишная.

— Хорошо, только вымой хорошенько, — кивнул Винченце, задумчиво потягивая морс.

— Не беспокойтеся, я ее еще вчера прямо там же, в супчике прополоскал!.. А вы это, не забудете… — переминаясь с ноги на ногу начал он, да постеснялся закончить.