Читаем без скачивания Воспаление колец - Евгений Шепельский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Счастливого пути! – пропела Галантерей.
– Адье! – бросил президент сквозь зубы. Над ним по-прежнему парил гнусного вида орел.
Охранители влезли в лодки и с мрачным видом уставились на перемотанные изолентой весла. Эльфы на причале тыкали в путешественников пальцами и ржали до икоты.
Едва лодки отчалили, Галантерей порывисто шагнула к краю причала. «Хочет с нами поехать!» – подумал Фордо, но ошибся. Владычица простерла руки к охранителям и запела волшебную песню, которую эльфы всегда пели, расставаясь с гостями:
Уе! Мали патраменон,
Тарае ухулумае каливамениерон!
Ульдар халва ллабуда-хаудуюнен,
Миллван каен уе-мие-килимириен!
Балдамене эммизиммен!
Квак-квак!
Нар фар тирмарэнэ!
Квак-квак!
Сопрел мопрел обломмэвэ!
Нихт! Хау тау полипропилен!
О, ёмаё рунквантопрелл!
Нихт! Морда иомириненн!
Фар! Фар кило-метро-миллиненн!
О, мили-квили-мириненн!..
Хулду-мулду ура!
– Геморрой какой-то, – высказал общее мнение Свэм.
– Я мог бы это перевести, но не решаюсь... – покраснел Лепоглаз, а Галантерей все пела, принуждая охранителей грести как можно скорее (собственно, эльфы для того и придумали эту песню, чтобы гости побыстрее убирались восвояси). На последних словах Владычица потеряла связь с реальностью, шагнула вперед и свалилась на поплавок велосипеда. Увы, путники этого уже не увидели: пристань скрылась за излучиной реки.
ГЛАВА 11
КАК БРАГОМИР СЫГРАЛ В ЯЩИК4
Могучий Надуин величаво нес свои воды, а вместе с ними – и хлипкие лодки наших героев. За неделю охранители проплыли... э-э, ну, много проплыли. Пищей им служила рыба («Бычки в томате» и «Салака в маринаде»), а также эльфийские походные сухари, так называемые шкрябы. (О, это были замечательные сухари! Они не намокали от дождя, ими можно было забивать гвозди и ошкуривать борта лодок, а при желании и кого-нибудь убить.) Ночевали на берегу, укрывшись волшебными плащами; костра не разводили: плащи отлично сохраняли тепло, а надписи «ЗДЕСЬ НИКОГО НЕТ!» ярко светились в темноте.
Чем дальше плыли герои, тем загадочней становилось поведение Брагомира. Сперва он ежедневно мыл уши и чистил зубы, но это был только невинный эпатаж. Затем он принялся плести венки из кувшинок, сочинять стихи и плакать над «красотами природы». Потом он начал мазаться раздобытыми у эльфов духами. Когда же гондорийский богатырь, намылившись, попросил Опупина и Марси побрить ему грудь и «...еще там, сзади», хрюкки живо перебрались в лодку Фордо. С тех пор Брагомир греб в гордом одиночестве, бормоча стихи и воняя духами. Однажды на рассвете он тихонько подплыл к лодке Фордо и, обнажив грудь, долго не сводил с него призывного взгляда. Затем послал хрюкку воздушный поцелуй и вкрадчиво пропел: «Эгей! Эге-гей!»
Фордо с ужасом понял, что его полюбили.
«Вот они, издержки длительного похода в мужской кампании! – смятенно подумал он, спешно отгребая от лодки Брагомира. – То ли еще будет!»
– Да не берите в голову, сударь! – утешил его Свэм. – Ну а если этот шизоид подкатит к вам на привале, дайте ему веслом по башке, и всего делов!
На следующий день компанию внезапно атаковали злющие инспектора рыбоохраны, попытавшиеся конфисковать все запасы бычков и салаки. Путники едва отбились эльфийскими сухарями. Потеряв несколько человек, инспектора были вынуждены отступить.
– Похоже, кое-кто осведомлен о нашем маршруте, – вкрадчиво произнес Элерон, когда лодки инспекторов скрылись за излучиной.
– Эй! – вдруг закричал Лепоглаз. – На небе! Смотрите!
С ясного полуденного неба на охранителей пикировал жуткий розовый слон, на спине которого восседал черный и страшный набздул. Крыльев у слона не было: он летел, громко хлопая непомерными ушами.
Хлоп-хлоп! Хлоп-хлоп!
Охранителей пронзил ужас.
Набздул сделал над лодками вираж, грозя кулаком и выкрикивая матерные угрозы; в седле он держался кое-как, и, кажется, был пьян. Сделав над лодками круг, он почему-то направил слона к берегу, где с воплем «Ой как мне плохо!» свалился в прибрежные кусты.
Розовый слон оскорбительно затрубил, и, без особой суетности взмахивая ушами, растаял в небесах. Рыдая от страха, охранители поспешили убраться восвояси.
Вскоре впереди показались две скалы, похожие на человеческие силуэты. Они высились на противоположных берегах, почти смыкая над водой свои вершины. Правая скала имела две заметные выпуклости там, где у человека полагается быть груди. У левой скалы была всего одна выпуклость чуть ниже уровня живота – очень скромная. За скалами река терялась в плотном облаке водяной пыли, которую наискось пронзала радуга.
Элерон привстал на сиденье:
– Дальше нам не проплыть! Впереди Эрос!
Герои явственно различили гул водопада.
Трясущейся рукой Бодяжник указал на скалы:
– Это Сторожа Водопада! Справа Айвонт Лав, а слева – Оченьмал. Если мы проплывем между ними, течение неминуемо увлечет нас в объятия Эроса!
– Да-да, скорее в объятия Эроса! – схватился за весла Брагомир.
– Нет, дурень! Нынешний Эрос опасен! Эта эгоистичная тварь переломает нам кости!
– А раньше он что, другой был? – полюбопытствовал Фордо.
– Да! До Великого Падения Нравов его называли Водопадом Любви!
– Как будто раньше не было секса! – Голос Брагомира дрожал от возбуждения.
Дрибадан задохнулся от злобы:
– Был! Но люди не сношались тогда как чертовы кролики, они, твою мать, испытывали чувства!
– Мораль крепчает, когда слабеет потенция! – усмехаясь, процитировал Брагомир. – Я вижу, твоя мораль тверже камня...
– Заткнись и правь к берегу! – проревел Элерон, безумно вращая глазами. Облик его стал ужасен, казалось, еще миг, и со скрюченных пальцев наследника посыплются молнии.
Охранители налегли на весла. Не прошло и трех минут, как лодки, распугав лягушек, уткнулись носами в песок. Элерон первым сошел на берег и, как настоящий следопыт, влез на дерево и осмотрелся.
– Мы близ границ Рахитана, – сообщил он, спрыгнув с ветки. – Это страна дикарей, которую нам предстоит пересечь.
– Я не слишком доверяю рахитанцам, – певуче сказал Брагомир, пристраивая за ухо цветок водяного лотоса. – Они отказались платить дань моему папе и нагло описали его налоговую декларацию. Они идиоты.
– И ты иже с ними, – громко сказал Элерон и первым двинулся в путь.
Немного пройдя по редколесью, компания выбрела на край широкой поляны. В изумрудной траве чирикали кузнечики, глаз радовали белоснежные ромашки, а стаи бабочек показались Фордо стаями бабочек, которые носились над белоснежными ромашками и изумрудной травой, в которой чирикали кузнечики.
– Какое славное место! – прошептал Лепоглаз. – Здесь можно устроить привал... нет, даже пикник!
– Да-да, – прощебетал Брагомир, умильно поглядывая на Фордо. – Устроим пикник, посидим на травке, послушаем пение птиц! А потом разденемся, и начнем голышом гоняться друг за другом по этой прекрасной солнечной полянке!
Он подмигнул Фордо и начал стягивать штаны, но в этот миг на другой конец прекрасной солнечной полянки выскочила стая чморков с распухшими носами. Стояла пора цветения липы, на которую у всех чморков аллергия. От частого сморкания носы чморков распухли до ужасных размеров. Кроме того, вместе с соплями кое-кто из чморков высморкал последние мозги.
– Ахтунг! – взвизгнул громадный чморкский генерал, потрясая носовым платком размером с парашют. – Вот они! Бей этих хануриков, ребята!
Чихая и кашляя, чморки кинулись на охранителей.
– Не может быть! – побледнел Элерон. – Я узнал их: это элитные части Сарукана – Урюк-Пхай!.. Безжалостные убийцы! – Он взлетел на макушку исполинского ясеня и крикнул оттуда: – Прощайте! Мне будет недоставать вас, верные друзья!
– Камрады! – пропищал Брагомир, пытаясь достать Квадрат негнущимися пальцами. – Мир, дружба, ура!
Но чморки его не услышали.
– Хенде хох! – злобно ревели они, размахивая саблями немыслимых размеров и носовыми платками скверного вида. – Щисен, швайне! Расстрелейт!
– Они беспощадны! – простонал с верхушки ясеня будущий король Гондории.
– Ой! – ойкнули братья Берикексы в унисон и, потеряв сознание, упали рядышком, голова к голове.
Лепоглаз бесстрашно повернулся к чморкам тылом.
– Кто куда, а я в бистро! Здесь есть одно неподалеку. Отличные круассаны, молотая арабика... Гнивли, пошли! Или ты не любишь кофе?
– Обожаю кофе! – откликнулся гном, и вместе с эльфом исчез между деревьями.
Фордо тоже ощутил потребность убраться с поляны. Внезапно его осенила блестящая мысль.
