Читаем без скачивания Уйти и не вернуться - Ли Хочхоль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Такая вот история с водостоком. Сейчас все по-прежнему. Тот старик в прошлом году заболел – слишком много в нем было злобы, и говорят, что он от этого умер, хотя надеюсь, что это не так. Сейчас его сын, очень похожий на отца, тоже постоянно ворчит, только опять-таки сам про себя.
Я посмотрел на жену и сказал нашей квартирантке:
– Конечно, это надо починить, да, обязательно починить.
С этими словами я пошел в подвал. Жена сначала пошла за мной, но сразу же вернулась обратно. Чуть позже, когда я вернулся во двор, обе женщины громко разговаривали, чуть ли не перебивая друг друга:
– Ой, надо же! Как вам повезло! Сто сорок девять метров – это больше чем достаточно, чтобы построить два здания.
– Хватит на трехэтажные дома.
– Вот-вот. А если выкопать поглубже подвал, то не проблема построить даже четырех- или пятиэтажные дома!
– Вот же какие ворюги. Хотели продать наш дом всего за миллион триста пятьдесят тысяч.
– Я слышала, что есть люди, которые, изучая генеральные планы города, наживаются, обманывая несчастных владельцев домов.
– Кошмар! Тоже мне придумали себе заработок! Хотя, с другой стороны, такая работа, наверно, очень прибыльна.
– Именно. Дешево купив дом на снос, можно продать его за дорого, причем без налога. В этом случае они разводят владельцев, пугая, что дом включен в генеральный план города и владельцы могут потерять много денег. Вот же мошенники!
– Говорят, в последнее время кроме подобных хитроумных сделок ничего и нет, и это выгоднее всего.
– Да, я тоже так думаю.
На самом деле они обе оказались очень похожи друг на друга. Различие между ними состояло только в том, что одна – владелица дома, а другая – его арендаторша, вот, собственно, и все.
Починкой водостока жена тоже занималась сама. Она сказала, что нужно нанять рабочих именно в районе С. Мне казалось, у нее при одной только мысли об этом районе сразу загорались глаза и появлялась неиссякаемая энергия. Ее очень радовала мечта построить два здания, и она жила этой мечтой.
В последнее время то тут, то там стали ходить слухи о том, что прежний генеральный план города по нашему и другим окраинным районам отменят. Ну, раз так, то про себя я решил, что жене ничего об этом не скажу, пусть мечтает дальше.
(1972)
Пугающая темнота деревенской ночи
소슬한 밤의 이야기
Когда мы приехали в деревню, дети радовались намного больше нас, взрослых. Дети – это мой сын, который учится в четвертом классе начальной школы, и его ровесник, сын Чжуно.
У младшего брата Чжуно в деревне есть своя ферма, куда мы давно собирались поехать. Однако осуществить этот план смогли только прошлым летом во время отпуска, взяв с собой только по одному ребенку. Ферма, как я слышал, была не очень большой, зато у подножия небольшого холма с сосновой рощей был фруктовый сад, также была арбузная бахча со сторожкой, а рядом с фруктовым садом в канаве текла вода, поэтому наш пятидневный отпуск мы провели весело и приятно. Днем, надев соломенные шляпы, мы с детьми полуголыми и босиком залезали в канаву и ловили там рыбу, отчего дети были в восторге.
Однако, что ни говори, на настоящую деревня больше походила ночью. Хотя на небе было полно звезд, ночная тьма была такой кромешной, что невозможно было ничего различить на расстоянии вытянутой руки. Тем не менее даже в такой темноте мы, почему-то чувствуя себя вполне уютно, все-таки погружались в жутковатую атмосферу, будто полностью поглощенные тьмой. Каждую ночь возле деревянного спального топчана во дворе зажигали дымокур от комаров, и взрослые со взрослыми, а дети с детьми вели тихие разговоры. Прошло два дня, и мы вдруг обнаружили поразительный факт: незаметно мы полностью погрузились в вечное движение Матери-Природы под названием Космос и просто подчинились его порядку.
Каждый вечер разговоры детей начинались с рассказов о злых духах, привидениях, токкэби и прочем, что представлялось совершенно нереальным, фантастичным для нас, приехавших из Сеула, где это было нечто неслыханное. Однако и мы, взрослые, не отличались в этом от детей и вели подобные же разговоры. Непонятно, то ли дети повлияли на нас, то ли мы – на них, но, скорее всего, это дети заразились от нас. Ночь в деревне, где нет электричества, Млечный Путь на ночном небе, который от этого кажется значительно ближе, а еще шум прохладного ветра, который, пролетая, раскачивает густой каштановый лес, – все это незаметно заставило нас увлечься именно такими рассказами.
Когда мы ехали сюда, у меня было более-менее конкретное намерение узнать о суровой жизни деревни и ее жителей, но не прошло и двух дней, как я совершенно отбросил эту мысль и только и делал, что вел несерьезные пустые разговоры. В этом не отличался от нас и брат Чжуно. Хотя трудностей в деревне хватало, он не стал рассказывать нам о реальной деревенской жизни, а поддался нашему праздному настроению – своих сеульских родственников, приехавших в короткий отпуск, и провел вместе с нами в этих разговорах пару дней, при этом практически не скрывая своего намерения.
За день до возвращения в Сеул в сторожке на арбузной бахче остались ночевать только одни взрослые. Хоть я и говорю «одни взрослые», нас было всего двое, я и Чжуно, так как младшему брату Чжуно уже явно наскучили наши пустые разговоры. А мы и этой ночью снова увлеклись оторванными от реальной жизни историями о Матери-Природе и Космосе, начиная с рассказов о конце света, гибели Вселенной и тому подобное. К тому же мы оба прекрасно осознавали причину того, как за эти несколько дней дошли до таких разговоров, и немного стыдились этого. Короче говоря, наше сознание оказалось настолько слабым, что не смогло противостоять атмосфере темной деревенской ночи и она полностью захватила нас в свои объятия.
Как только, воспользовавшись отпуском, мы освободились от привычной жизни, от реальных связей с обыденностью, то сразу же оказались в сторожке на арбузной бахче, что казалось лишенным всякого смысла. Хоть это и было приятным ощущением, но назвать подобное состояние освобождением или свободой, как заявляют некоторые люди, ни в коем случае было нельзя. Историю, которую я собираюсь сейчас рассказать, я услышал от Чжуно в ту ночь в сторожке. Он, словно стыдясь этой истории, несмотря на то
