Читаем без скачивания Бриллианты для невесты - Лорен Вайсбергер

В его тоне явно прозвучало нежелание продолжать раз говор на эту тему; и хотя Ли сказала себе, что ей все равно и прекрасно сознавала свою бестактность, она не отстала:

— Означает ли это, что у вас нет детей или вы вообще не хотите их иметь?

Он засмеялся и покачал головой, отпирая входную дверь.

— Господи Боже, вы говорите все, что вам приходите голову, да?

«Раз уж влезла, иди до конца».

— Так что? — спросила Ли.

— Нет, я не хочу детей. Ни сейчас, ни когда-либо потом.

Ли подняла руки, насмешливо сдаваясь:

— Похоже, я задела вас за живое.

Джесс попытался спрятать улыбку, но Ли все равно ее уловила.

— Еще что-нибудь хотите знать? Как я ем, как сплю?

— Что ж, с детским вопросом покончено. Итак… как вы едите и спите?

Она широко улыбнулась и почувствовала, как отступает тревога. Ли и забыла — с Джессом весело пикироваться.

Глаза у него были красными, а лицо небритым и бледным. Даже волосы выглядели тускло — не грязными или сальными, просто скучными. Он шутливо подбоченился:

— И вы еще спрашиваете? Как, по-вашему, я ем и сплю?

— Дерьмово, — ни секунды не колеблясь ответила Ли.

Джесс засмеялся и толкнул дверь.

— Добро пожаловать в мое скромное жилище.

Ли осмотрелась. Скрипучие полы, гигантский обшарпанный стол, какие стоят в домах фермеров, вязаное одеяло, небрежно наброшенное на диван, и хотя она сразу влюбилась в этот дом, тяжко вздохнула эффекта ради и сказала:

— Джесс, Джесс, Джесс… неужели вы действительно потратили весь свой заработок на кокаин и проституток, как утверждают таблоиды? Он покачал головой:

— На кокаин, выпивку и проституток.

— Поправка принимается.

— Ладно, тогда начнем? В основном я работаю в задней части дома, за гостиной, поэтому давайте сядем там, и я принесу напитки. — Открыв холодильник, он заглянул внутрь. — Посмотрим, у меня есть пиво, какое-то дрянное белое вино, не такое дрянное розовое и «Кровавая Мэри». Для красного, думаю, немного рановато, а?

— Думаю, немного рановато для всего этого. Я буду диетическую колу.

Джесс щелкнул пальцами и вытащил из морозильника полбутылки водки «Кетел».

— Отличный выбор. Сейчас приготовлю «Кровавую Мэри».

Ли уже поняла, что спорить с ним бесполезно, да и, судя по виду, ему требовалось опохмелиться после вчерашнего. Она смутно помнила, что такое похмелье. В первые после колледжа годы в Нью-Йорке, когда организм позволял ей пить до трех, а в девять утра быть на работе, она иногда выпивала за завтраком несколько глотков вина, чтобы ослабить головную боль. Она вспомнила все ночные гулянки с Эмми и Адрианой — они бесцельно болтались по городу, перебираясь со «счастливого часа» на чей-то день рождения, и слишком много пили, курили и целовались с безымянными, безликими парнями. Боже, прошла, кажется, вечность… семь, восемь лет, а ощущение такое, будто прожита целая жизнь. Теперь уже она и каблуков таких высоких не носит (как она вообще ходила в столь неудобной обуви?), и битком набитые бары уступили место более цивилизованным ресторанам (слава Богу), и трудно вспомнить, когда она в последний раз не спала всю ночь какой-то другой причине, нежели работа или бессонница. Но, напомнила себе Ли, некоторые из этих счастливых воспоминаний относятся совсем к другой истории. Да и как иначе? Тогда не было ни престижной работы, ни собственной квартиры и, уж конечно, заботливого жениха.

Ли неторопливо пересекла гостиную с окном-люком и открыла раздвижные стеклянные двери, за которыми ее взору предстал потрясающий вид. Это был скорее не задний двор, а оазис посреди леса. Огромные высокие дубы и клены как бы отгораживали площадку, покрытую манящей, ухоженной зеленой травой. По сторонам маленького бассейна стояли два шезлонга, позволяя сосредоточиться на самом главном — идеальном прудике футов двадцать на тридцать, с плавучей мягкой платформой для отдыха и деревянной гребной лодкой, привязанной у берега. За прудом, на самом краю владения, под сенью лиственных деревьев стояла тиковая кушетка в балинезийском стиле под балдахином. Ли едва удержалась, чтобы не направиться прямиком к кушетке и повалиться на нее. Интересно, как в таком красивом и расслабляющем месте Джесс вообще мог что-то сделать!

— Неплохо, а? — спросил он, ступая на мощенный камнем дворик-патио и подавая Ли «Кровавую Мэри», дополненную стеблем сельдерея и лаймом.

— Боже мой, ваш дом не представляет собой ничего особенного с фасада… да и внутри, собственно, тоже… но это… это потрясающе!

— Спасибо. Согласен.

— Нет, правда, вы не думали о фотографиях? Я так и вижу это в одном из дизайнерских журналов, как же они называются? «Двелл». Это идеально для «Двелла».

Джесс пригладил волосы и отпил пиво «Будвайзер».

— Маловероятно.

— Нет, правда, мне кажется, это могло бы стать…

— Никаких журналистов или фотографов в моем доме, никогда.

— Я об этом слышала, — согласилась Ли, невольно вспомнив фотографию квартиры Рассела на целый разворот, которую увидела в «Элль декор» еще до их знакомка фотография иллюстрировала статью о лучших холостяцких квартирах Нью-Йорка и подана была в качестве основного блюда — ультрасовременная студия на втором этаже бывшего склада в Трайбеке. В то время Ли сосредоточенно изучала фотографии кухни, достаточно просторной для приема гостей, деревянной кровати-платформы, низкой, как положенный на пол матрас, и ванной комнаты, словно взятой из отеля «Уолдорф» и поставленной в центре апартаментов. Ли прочла, что площадь квартиры свободной планировки составляет двести двадцать квадратных футов, включает огромные окна и деревянные полы, покрытые черным лаком, но только при третьем их свидании увидела все это великолепие воочию. С тех пор она проводила там как можно меньше времени — вся эта сталь, черный лак и острые углы нервировали ее больше обычного.

Джесс сел за стол и знаком предложил Ли занять место напротив. Еще раз глотнув пива, он с глубоким вздохом расстегнул застежки на обтрепанной холщовой почтовой сумке, вынув из нее стопку листов бумаги формата телефонной книги, обеими руками подал ее Ли жестом официанта-азиата:

— Будьте снисходительны.

— Мне казалось, вам нужна честность, а не снисходительность? — Ли взяла рукопись и положила перед собой, едва сдерживаясь, чтобы тут же не заглянуть в нее. — «Никто не говорит со мной откровенно, меня все балуют, поддакивают, а мне нужен редактор, который скажет все как есть». — Она воспроизвела его слова, произнесенные, как ей передали, во время первого посещения Генри.

Джесс закурил.

— Это все бравада. Болтовня. Я совершенное дитя, которое едва выносит конструктивную критику, не говоря уже о хорошей порке.

Ли положила ладони на стол и улыбнулась.

— Что ж, это делает вас, Джесс Чэпмен, абсолютно похожим на всех остальных известных мне авторов.

— Господом Богом я себя пока еще не считаю, но с недостатков уверенности, подрывающим силы, и постоянным сомнением и самобичеванием справиться могу.

Джесс поднял сигарету, прося слова.

— Ну-ну, давайте-ка не будем забегать вперед. Это, он указал на рукопись, — лучший вклад в литературу последнего года, если не десятилетия — я уверен. Я лишь просил немного сочувствия на тот случай, если вы наткнетесь на абзац или два, которые вам не понравятся.

— Ах да, конечно. Абзац или два. Уверена, и этого не наберется, — кивнула Ли с напускной серьезностью.

— Великолепно. Рад, что в этом мы с вами согласны. — Помолчав, он пристально посмотрел на нее. — Ну?

— Что — ну?

— Вы не собираетесь читать?

— Начну, как только вы оставите меня одну.

Джесс округлил глаза:

— Одну? Не знал, что такова стандартная процедура.

Ли засмеялась:

— Вам, так же как и мне, известно, что здесь нет ничего от стандартной процедуры.

Джесс сделал невинное лицо:

— Понятия не имею, о чем вы говорите.

— Согласно стандартной процедуре, вашу книгу редактировал бы мой начальник, а не я. Согласно стандартной процедуре, я прочла бы вашу рукопись — или даже всего лишь план и главу на выбор, — прежде чем ехать два с половиной часа для встречи с вами. Согласно стандартной…

Джесс поднял руки, словно защищаясь, и объявил:

— Мне это наскучило. Крикните, если что-то понадобится. Я прилягу наверху.

И без лишних слов исчез в доме.

Прошла минута или две, прежде чем Ли ощутила, что ее ногти впиваются в ладони. Он пытался лишить ее самообладания или всегда так себя ведет? Шутил насчет сверхчувствительности к критике, или думает, будто написанная им книга — о чем бы она ни была — действительно второе его пришествие, или все это просто маска? Он мог быть таким обаятельным, непосредственным и остроумным, а потом — раз! — щелкает переключатель, и Джесс опять превращайся в нахального придурка, каким все его называют.