Читаем без скачивания Ведьмин круг - Татьяна Корсакова

– Они были его ровесниками. Все из хороших, уважаемых семей. С одним из них этот урод даже дружил. Оцените глубину цинизма: зверски убить собственного друга.

– Он убил их всех в один день? – спросила Арина.

– Нет. В течение нескольких месяцев. Сумасшедшие иногда очень терпеливы и весьма изворотливы, а он ко всему прочему был гением. Кто же заподозрит в гении маньяка? – Ксения Анатольевна перевела взгляд с Арины на Анук, оценивая степень произведенного впечатления. – Он выслеживал их, как дичь, поджидал удобного случая и нападал. Знакомый сценарий, так ведь?

– Если б я была маньяком, я бы начала с нее, – буркнула Марго и погладила черепушку Маруси.

– И ничем-то вас, таких невозмутимых, не пронять. – Ксения Анатольевна одним махом ополовинила свою чашку. – Чего же вы тогда ко мне приперлись?

– Рассказывай, – велела Анук каким-то особенным, не терпящим возражений тоном. – Ты заинтересована в происходящем не меньше нашего. Его ведь поймали?

– Да, почти пять лет назад. Одна из его жертв выжила. То есть не выжила, но протянула достаточно долго и смогла назвать имя своего убийцы. Его взяли после концерта. Представляете? Позволили маньяку отыграть концерт! Уму непостижимо. Вот эта фотография, – Ксения Анатольевна вернула на экран первые два снимка, постучала ногтем в грудь того, что почти старик, – сделана уже после задержания. Видите, какая протокольная рожа? Маски сброшены, альт пылится в чулане.

…Не в чулане, а на чердаке в загородном доме Флоры. Арина это не просто знала – видела. Нервные пальцы с изгрызенными ногтями нежно сжимают гриф, и смычок вырывает из струн что-то тоскливое, похожее на стон. А в затянутое паутиной чердачное окно заглядывает закатное солнце, заливает кроваво-красным небритую щеку и тонкие пальцы…

– Убийце грозило пожизненное. – Голос Ксении Анатольевны вернул Арину с пыльного чердака в душную комнату. – Но вмешалась Флора, или как ее там на самом деле. Она подняла старые амбулаторные карты, доказала факт лечения в психиатрической клинике. Одним словом, сделала все, чтобы братца признали душевнобольным, отмазала от тюрьмы.

– Он и есть душевнобольной, – сказала Анук.

– Очень удобно прикрывать психической болезнью собственное злодейство. – Ксения Анатольевна поджала тонкие губы. – Кстати, усилия сестрицы он не оценил. Ему больше нравилось считать себя убийцей, чем сумасшедшим. Он даже не раскаялся. Когда ему показывали фотографии с места преступления, улыбался. Ненормальный! Флора, конечно, думала, что братца спасла, что подержат его в психушке, да и выпустят. Только кто ж такого зверя выпустит? Вот и получилось, что они поменяли шило на мыло. В тюрьме ему, может, и веселее было бы, чем в психушке. Я проверила. Ну, что смогла, разумеется. Его держали в одиночной палате, считали каким-то там психиатрическим феноменом, обнаружили у него расщепление личности. Тоже, знаете ли, очень удобно. Не я убивал, а мое второе «я». Флора его регулярно навещала. Представляете?!

– Он был ее братом, – сказала Анук. – Это нормально.

– Он ее убил! Это, по-твоему, тоже нормально?

– Как он выбрался из психиатрической клиники? – спросила Арина. – Его выпустили?

– Кто бы такого выпустил? – Ксения Анатольевна посмотрела на нее, как на дурочку. – Около недели назад в клинике случился пожар, как раз в том самом корпусе, где содержали Бабаева. Естественно, суматоха, паника. Еще и ночь на дворе. Больных эвакуировали усилиями персонала, спешно и бестолково.

– И Бабаев сбежал, – догадалась Арина.

– Сделал ноги, – подтвердила Ксения Анатольевна с каким-то непонятным злорадством. – Провели пожарную экспертизу, оказалось, возгорание началось в той самой палате, где его содержали. Вот такая там дисциплина – опасным маньякам спички дают.

– Да никто ему их не давал, – отмахнулась Анук. – Он сумасшедший, но ведь не умственно отсталый. Мог и сам стащить у кого-нибудь из персонала. Меня другое волнует: почему почти пять лет Бабаев сидел смирно, а тут вдруг бросился в бега и принялся убивать?

– Этого я тебе не скажу. Что в голове у всяких психов, мне неведомо. Я только в одном уверена: он объявил сезон охоты открытым. И охотится этот ненормальный не на зайчиков с белочками, а на нас. – Ксения Анатольевна допила свой чай и бухнула чашкой об стол с такой силой, что сидящая в кресле Марго испуганно вздрогнула.

– Думаю, нам бы сейчас очень пригодились твои способности. – Анук посмотрела на нее многозначительно. – Есть у меня кое-какие вопросы.

– Способности? – повторила Ксения Анатольевна и с вызовом скрестила руки на груди. – У вас у всех дар! Эта вот, – острым подбородком она указала на Арину, – вообще инициирована кровью! А у меня всего лишь способности!

– Ксения, – произнесла Анук успокаивающе.

– Я уже сорок пять лет Ксения, и вы всегда относились ко мне как ко второму сорту. Сделай-ка то, узнай-ка это… А теперь знаешь что?! Коль уж вы все такие уникальные, справляйтесь сами, без моих способностей! А я сегодня что-то не в настроении!

Она уже не говорила – визжала. Грудь вздымалась часто-часто, а зрачки, несмотря на скудное освещение в комнате, сделались узкими, почти незаметными, отчего взгляд стал диким, полубезумным. Только сейчас, присмотревшись внимательнее и вспомнив слова Марго, Арина поняла, что Ксения Анатольевна – законченная наркоманка и чай у нее непростой, терпкий травяной дух маскирует что-то отнюдь не безобидное. Вот он – ведьмовской мир: интриги, пороки, зависть и убийства. Все, как у простых людей, только еще отвратительнее.

Наверное, ее чувства были написаны на лице, потому что Анук посмотрела предупреждающе, а сама произнесла:

– Мы поняли, Ксения, ты не в настроении. Окажи нам маленькую услугу: назови адрес клиники, в которой лечился Бабаев.

– А вот вам! – Ксения Анатольевна, усмехнувшись, скрутила фигу. – Сами ищите! Мозгами шевелите, а не только своими… сверхспособностями!

– Я знаю, что это за клиника, – сказала Марго и приосанилась: – Прочла в газете сразу после своей кончины. Надо ж мне было как-то развлекаться! Это в Студеной Гуте, тут недалеко.

Арина благодарно кивнула, тронула Анук за локоть и сказала шепотом:

– Это в Новой Гуте. Марго читала о пожаре в газете.

– Спасибо, ты нам очень помогла, – проговорила Анук, обращаясь к пустому креслу.