Читаем без скачивания Бесстрашная - Александра Торн

– Не знаю, как поблагодарить вас за подарок. Когда это, черт возьми, Патрик успел сделать ей подарок?

Патрик казался смущенным.

– Я не знаю, о чем ты говоришь, детка.

– Сегодня утром я нашла в конюшне Старфайера, а для меня не могло быть лучшего подарка. Я просто в восторге. – Райна встала на цыпочки и поцеловала Патрика.

«Черт возьми, этот поцелуй должен был предназначаться мне», – подумал Улисс, стараясь овладеть уязвленными чувствами.

– Вы самый добрый, самый замечательный человек, какого я когда-либо встречала в жизни, если не считать моего отца, – продолжала Райна. – Обещаю, вы не пожалеете, что подарили мне Старфайера. Я буду о нем очень хорошо заботиться. Папа сказал, что поможет мне тренировать его. Он будет самым лучшим скаковым конем в штате.

– Ох, полегче, Райна, полегче, – сказал Патрик. – Я бы с радостью подарил тебе жеребца, если бы он был моим. Но он принадлежит Улиссу.

Зрачки Райны расширились.

– Так вы не выкупили его опять?

– Мне это не пришло в голову.

– В таком случае что он делал в нашем стойле сегодня утром?

– Об этом ты должна спросить моего сына, – ответил Патрик.

– О-о-ох! – Брови Райны сошлись в ниточку, она нахмурилась.

Ее губы все еще были сложены так, что образовывали букву «о», и это продолжалось долго после того, как звук смолк.

Она повернулась к Улиссу:

– Прости. Я просто подумала…

Он с трудом подавил желание задушить ее. Он ведь знал, что девчонка найдет способ заставить его пожалеть о своей щедрости.

– Понимаю, что ты имеешь в виду, – отозвался Улисс, стараясь не повышать голоса, чтобы остальные не могли их расслышать.

– Когда ты нашла Старфайера, то, верно, сказала себе, что я слишком скуп, чтобы сделать тебе такой щедрый подарок.

Видя, как ее румянец стал еще темнее, Улисс понял, что нашел правильный тон.

– Я прямо-таки слышу, как ты говоришь себе: «Улисс никогда не подарил бы мне ничего ценного. Улисс – мелочная скаредная змея. Он думает только о себе». Именно такое у тебя мнение обо мне, Квинни?

Райна пожала плечами, чтобы совладать со своими чувствами. Она совершила ужасную ошибку, такую, что Улисс не сможет простить или забыть. Он смотрел на нее так, будто она была грязью, приставшей к его сапогам, которую он хотел поскорее смыть, стереть, соскоблить.

Черт бы его побрал! Почему бы ему не повести себя правильно хоть раз в жизни? Учитывая то, как он обращался с ней в прошлом, чего он ожидал от нее? Он решил сыграть в Санта-Клауса и оставил в стойле Старфайера, и естественно было бы подумать, что только Патрик мог это сделать.

И ее реакция была совершенно логичной. Даже Велвет подумала то же самое. Нет, размышляла возмущенная Райна, ее не за что осуждать. Улисс должен был оставить хоть маленькую записочку, если хотел, чтобы она поблагодарила его. Благодарить его? Черта с два! Он вел себя так, будто рассчитывал, что она облобызает его ноги.

Ее глаза засверкали, но тон оставался вызывающим:

– Ты кое-что забыл упомянуть, Улисс. Хочешь, чтобы я перечислила все твои прегрешения сначала?

Велвет посмотрела в их сторону и спросила:

– О чем это вы там толкуете?

– Ни о чем, мама, – пробормотала Райна.

– Даже того меньше, – проворчал Улисс.

– Ладно. Тогда ты не будешь возражать, если я пошлю Райну на кухню, чтобы она приготовила еще пунша?

– Конечно, не буду, – ответил Улисс с самой любезной улыбкой, какую только смог изобразить.

В эту минуту, когда его рассеянные в прах ожидания еще бередили душу, как занозы, Улисс не возражал бы, если бы Райна де Варгас отправилась прямым ходом в преисподнюю.

Глава 11

Алиция не обращала внимания на разговор Райны с Улиссом. Она не слышала ни слова. Шарлотта и Велвет также были погружены в свой разговор, но Алиция не слушала и их. С момента, когда ей представили Террилла Микса, она превратилась в живую статую и была столь поглощена его персоной, что, вероятно, забывала бы даже дышать, если бы ее легкие не требовали свежей порции кислорода.

Во французском языке есть выражение «le coup de foudre»,[3] оно как нельзя более точно обозначает то, что случилось с Алицией. Если перевести его на литературный язык, то оно будет звучать как удар… чего? Она пожалела, что не слишком усердно занималась французским языком.

Слово «foudre» по звучанию похоже на «poudre», а «poudre» означает порох. Может быть, выражение «1е coup de foudre» означает взрыв пороха? Алиция хихикнула и тут же поймала недоумевающий взгляд матери.

Теперь ей следовало вести себя с Шарлоттой осторожнее. Алиции совсем не хотелось делиться с матерью новыми, неизведанными чувствами, которые она вдруг обнаружила в себе.

Ей не хотелось ломать голову над выражением «1е coup de foudre» и даже не было интересно узнать, что точно оно означает. Только что Алиция получила урок, заслуживающий особого внимания. Она почувствовала, что во рту у нее пересохло; щеки горели. Ей казалось, что целая стая птиц машет крыльями у нее в груди. Ей хотелось прыгать от радости и плакать только оттого, что она чувствовала себя живой. Человек, которого она придумала и который являлся ей тысячу раз в девичьих грезах, человек, которого она ждала всю жизнь, стоял всего в нескольких шагах от нее – настолько близко, что она могла бы до него дотронуться.

Его скульптурные черты украшали овеянное всеми ветрами лицо – казалось, что он претерпел многое и восторжествовал над бесчисленными испытаниями судьбы. Выражение его лица, теплое, дружелюбное и в то же время настороженное, говорило о том, что он хорошо изучил человеческий род и знал о нем все – и хорошее, и плохое, и мог бы многое порассказать об этом.

Веснушки, рассеянные по его щекам и скулам, и рыжевато-золотистые волосы, ниспадавшие до ворота, смягчали приметы зрелого возраста. Ему можно было дать и тридцать, и сорок, и любой возраст между тридцатью и сорока. Его костюм, хоть и неважно сшитый, не мог скрыть широких плеч и тонкой талии.

Нет, молча отчитывала себя Алиция, надо выразиться пооригинальнее. Можно сказать, что он худощав и кажется одиноким, или стройным и гибким, или таким, что… от него захватывало дух. Алиция незаметно бросила взгляд на Райну, желая проверить, произвел ли рейнджер такое же впечатление и на нее, но обнаружила лишь одно – Райна вышла из комнаты.

Алиция снова обратила взгляд на Террилла Микса. У него были самые удивительные в мире глаза, синие, как сапфиры. Они буквально гипнотизировали.

Его руки тоже заслуживали особого внимания. Они были тонкокостными и гибкими, будто принадлежали пианисту. По спине Алиции побежали мурашки, когда она представила, что он прикасается к ней.