Читаем без скачивания Холм демонов - Елизавета Абаринова-Кожухова

Едва доктор и его пациентка с удовлетворением констатировали, что их ауры вполне совместимы, а биоритмы даже почти полностью идентичны, как во входных дверях противно заскрежетал ключ.

— Это муж! — вскричала хозяйка. — Боже мой, что сейчас будет…

Поняв, что отступать некуда, Каширский сконцентрировал всю биоэнергию, оставшуюся у него после совмещения аур, и, вытянув руки в сторону входящего в комнату супруга, заговорил придушенным голосом:

— Даю вам установку, что в комнате никого нет!

— Куда это она ушла? — удивился муж, глядя сквозь мелко дрожащую на кровати супругу. — Говорила, что вся такая больная…

— Да здесь я, дорогой мой, — проговорила хозяйка, поплотнее укрывшись одеялом.

— Кроме вашей супруги, — поспешно поправился Каширский.

— Странно, душенька, а мне показалось, что тебя нет, — удивленно вскинул брови супруг. Каширский же, накинув на себя что попало, незаметно выскочил из квартиры, пока не закончилось действие его «установки».

На следующий день к нему на прием пришел человек, в котором он узнал вчерашнего супруга.

— Ну все, мне крышка! — побледнел доктор, однако пригласил гостя присесть. — На что жалуетесь, пациент?

Пациент запустил руку в карман, а Каширский на всякий случай прикрылся стетоскопом. Однако супруг вытащил не пистолет, а цветастые трусы, в которых доктор узнал свои.

— Понимаете, доктор, мне кажется, что моя жена мне изменяет, — заговорил супруг. — И я даже вчера как будто видел ее любовника, но в то же время как бы и не видел. Я не знаю, как это объяснить, но вы, доктор, меня понимаете…

— Да-да, конечно же, — сочувственно закивал Каширский. — Это весьма распространенное явление. Так сказать, галлюцинации на почве беспричинной ревности.

— Но эти трусы…

— А это материализовавшаяся психологическая энергия ваших отрицательных эмоций, принявшая ту форму, которую ей придала ваша нездоровая фантазия, — логично объяснил Каширский. — Старайтесь доверять своей супруге, побольше дышите свежим воздухом, введите в свой рацион свежие овощи и фрукты — и все пройдет, уверяю вас!

Обнадеженный супруг покинул кабинет участкового, а Каширский подумал: «Черт побери, значит, и я на что-то способен!».

И вот с этого-то, казалось бы, почти что анекдотического случая, и начался тот извилистый путь, который в конце концов привел Каширского ко двору князя Григория.

Царская карета въехала в город и, процокав по мостовым, остановилась возле терема Рыжего. Стараясь не привлекать к себе излишнего внимания, Дормидонт и сопровождающие его лица поднялись на второй этаж, где располагалась спальня хозяина. Царь решительно распахнул дверь, а остальные тактично остались в коридорчике. Впрочем, через полупритворенную дверь им все было хорошо слышно, а кое-что и видно.

— Что это вы, понимаешь, удумали?! — гремел из спальни царственный голос Дормидонта Петровича. — Я тебе доверил дочерь мою, а ты…

— Государь, я люблю Татьяну Дормидонтовну и прошу вас ее руки, — донесся из спальни невозмутимый голос Рыжего.

— Батюшка, благослови нас! — заголосила Танюшка, после чего из спальни раздался невнятный стук.

— Это они на колени встали, — пояснил Дубов. Баронесса изловчилась заглянуть в спальню и убедилась в правоте Василия — Рыжий и Танюшка действительно стояли на коленях перед Дормидонтом Петровичем, но одеты (или, вернее, раздеты) были почти так же, как во время последнего яблочно-блюдечного телесеанса.

Однако, судя по всему, царь отнюдь не спешил благословить молодых на счастливый брак.

— Жаль, не прихватил я своего посоха, — зарычал Государь, — а то благословил бы вас так, что потом бы, понимаешь, бока год ныли! А тебя, дочка моя разлюбезная, выдам замуж за князя Длиннорукого…

— Только не это! — с ужасом завопила Танюшка. — Ведь он же старый и лысый!..

— Зато положительный человек, — уже несколько успокаиваясь, ответил царь. — И вообще, нечего рассуждать, когда царь велит. А ты, зятек соломенный, собирайся — засажу тебя на месяц в темницу.

— Как прикажешь, Государь, — совершенно спокойно и даже почти весело ответил Рыжий. Казалось, он был рад, что так легко отделался. — Позвольте только сдать текущие дела.

— Это верно, — согласился Дормидонт Петрович, — дела сдать нужно. Ну ничего, в темнице и сдашь.

— Мне хотелось бы, чтобы их принял Борька, — попросил Рыжий, надевая кафтан прямо поверх исподнего.

— Ну, Борька так Борька, — не стал спорить царь. — А кстати, знаешь ли ты, поганец, отчего я тебя так мягко наказал?

— На все ваша воля, царь-батюшка, — с низким поклоном молвил Рыжий.

— А вот и не моя. Госпожу Чаликову благодари, это она, чистая душа, за тебя попросила!

— Что?! — вскочил Рыжий. — Она жива?

— Жива, разумеется. И не токмо она. — Государь распахнул двери спальни. На пороге стояли Дубов, Чаликова, майор Селезень, баронесса Хелен фон Ачкасофф и Чумичка. При их виде Рыжий беззвучно раскрыл рот и стал медленно оседать на постель.

Вскоре Дормидонт Петрович покинул терем, прихватив с собой Рыжего, Каширского и Танюшку — первых двоих для доставки в темницу, а третью — не то в монастырь, не то под домашний арест. Удалился и Чумичка, и гости остались одни (если не считать немногочисленной прислуги) в доме Рыжего, где им предстояло провести почти месяц — до следующего полнолуния.

— По правде говоря, у меня сейчас одно-единственное желание — от всей души выспаться, — призналась Надя.

— Аналогично, — коротко добавил Селезень. Госпожа Хелена и Василий Дубов тоже откровенно позевывали — действительно, за последние несколько ночей нашим путникам поспать почти не довелось.

Все четверо разбрелись по своим горницам, но вволю отоспаться им не удалось и на сей раз — причиной преждевременного пробуждения стали крики и вопли, доносившиеся с улицы.

— Все ясно — народ выражает радость по поводу очередной опалы Рыжего, — спросонья пробормотал Василий, с трудом подымаясь с постели. Но в данном случае проницательный сыщик несколько промахнулся — ликование было вызвано не политическими, а скорее техническими причинами. По улице несколько человек богатырской внешности толкали майорский «Джип», а сзади валила городская толпа. В кабине важно восседал уже знакомый путникам Борька — тот самый, которому Рыжий, отправляясь в темницу, собирался сдать дела. «Дорвался до руля», неприязненно подумал Василий. «Джип» завели во двор, и толпа разочарованно разбрелась. А уже через несколько минут Дубов, Чаликова, майор и баронесса принимали в гостиной комнате Борьку и одного из «богатырей», которого преемник Рыжего представил как кузнеца и народного умельца Прова Викулыча.