Читаем без скачивания Ужас глубин - Карен Трэвисс

Хоффман наблюдал за деятельностью, происходившей под галереей. Сандер решил запастись продовольствием и боеприпасами на случай, если кампания затянется. Солдаты уже ворчали насчет того, что застряли здесь дольше чем положено, а артиллеристы перевозили стопятидесятимиллиметровые снаряды на ручных тележках по узким переулкам и переходам к импровизированным складам. Только что начало светать, и внизу мерцали уличные фонари и окна домов города-форта.

— Он что, готовится к осаде или что? — спросил Пад.

— Лучше служить с командиром-перестраховщиком, чем с таким, который думает, что все закончится к обеду.

— Знаете, сэр, вы все еще разговариваете как сержант. — Пад снова приник к своему прицелу, на этот раз направив винтовку на север, в сторону узкой дороги, зажатой между двумя отвесными склонами. Для снайпера это была идеальная зона обстрела. — В хорошем смысле. О, смотрите, еще грузовики.

Хоффман взглянул на дорогу в бинокль. Вдалеке показалась вереница покачивающихся огоньков.

— Так, как вы думаете, Пад, далеко инди удастся забраться?

Пад пожал плечами:

— Нужно действовать исходя из предположения, что они подъедут к нашим воротам. Когда, по-вашему, они выяснят, что мы отобрали у них Имульсию?

— Через какое-то время. — Хоффман взглянул на часы. — Скорее всего, инди собираются пересечь границу через час. Но подобные операции трудно сохранять в тайне, когда задействовано много народу. Я удивлюсь, если у них нет шпионов по эту сторону границы.

— И на перегонном заводе, конечно, заметят, что кран закрыли.

— Да, и очень скоро.

— Получается, мы их подставили. Не думаю, что после этого им очень захочется присоединяться к КОГ.

Васгар сделал свой выбор, но нейтралитет не спас его от войны. На самом деле Хоффман боялся, что КОГ поспешит ему на помощь и отправит в страну солдат, которых и так не хватало, но пока что этого не произошло. Эфира усвоила урок: рассредотачивать силы опасно. Это его более или менее успокоило.

«Нельзя ввязываться в каждую чертову драку и вытирать задницы всем идиотам подряд. Это слишком дорого обходится».

— Пойду проверю телетайп. — Хоффман не любил слоняться без дела. — Увидимся за завтраком.

В Анвегаде всегда вставали рано, но сейчас жители городка и солдаты развили гораздо более бурную деятельность, чем обычно. Хоффман заметил на стоянке, куда прибывали автомашины, подружку Бирна, Шераю. Во дворик, вымощенный булыжником, едва мог въехать грузовик. Похоже, она о чем-то спорила с водителем, но Хоффман не был в этом уверен; ему всегда казалось, что человек, говорящий на местном языке, собирается дать собеседнику между глаз. Такое впечатление создавалось из-за сочетания бешеной жестикуляции и гортанных звуков. Возможно, Шерая просто говорила пекарю, что его буханки хлеба лучшие в стране, и спрашивала, как поживает его мать.

Она поймала Хоффмана за локоть:

— Лейтенант, водитель говорит, что сегодня пекарня не получила положенного количества муки. Поэтому он привез только половину хлеба, заказанного гарнизоном. Он обещает, что завтра все будет в порядке.

— Ничего, мы это переживем, мисс Оленку, — ответил Хоффман. — Но вы можете еще немного припугнуть его.

Шерая не улыбнулась — возможно, она действительно бранила парня — и вернулась к громкому, быстрому, как пулеметная очередь, разговору. Эта девушка не зря получала свое жалованье. Хоффман понимал, как тяжело выучить чужой язык настолько, чтобы быть в состоянии спорить и вести переговоры с населением, не вызывая при этом бунта, и считал, что деньги, потраченные на переводчиков, окупаются до последнего цента.

Когда он добрался до тесного административного помещения, служившего одновременно оперативным центром, то обнаружил за письменным столом Сандера, который переводил взгляд с телефона на радиоприемник, оба молчавшие.

— Значит, нет никаких новостей, сэр? — Хоффман бросил быстрый взгляд на стол. Блокнот для набросков был открыт, на странице виднелся незаконченный рисунок — вид с северной части города на глубокое ущелье. Линии были легкими, едва заметными, не хватало лишь краски. — Я хочу сказать, настоящих новостей.

— Я жду несколько сообщений. Подтверждения того, что войска инди пересекли границу и что капитан Феникс перекрыл трубопровод. Как только покончим с самым важным, думаю, нужно будет разрешить солдатам позвонить домой и успокоить родственников. Вы же знаете, если начнется что-то серьезное, связь может вообще прерваться.

Определенно, Сандер умел планировать. Хоффман просмотрел полученные за ночь сообщения в поисках письма от Маргарет. Ничего не обнаружив, он почувствовал внезапное желание написать письмо, настоящее письмо, какое пишет домой каждый солдат перед решающим сражением. Хоффман никогда еще не отправлял жене длинных писем; в свое время он писал родителям, возлюбленным, но ничего такого серьезного, как последнее «прости» жене. Он знал, что над таким письмом ему придется изрядно потрудиться.

— Кстати, нам сегодня подвезли меньше хлеба, — заметил Хоффман, на время выбросив из головы мысли о доме. — Я подумал, что вы должны знать. Водитель хлебного фургона говорит, что недостающее доставит завтра.

— Ничего страшного. Сейчас нужно создавать запасы — можете назвать меня параноиком, но мне столько раз приходилось сталкиваться с нехваткой боеприпасов и провианта в других гарнизонах, что я стараюсь урвать сколько смогу и где только смогу. — Сандер протянул руку и, взяв свой блокнот, недовольно взглянул на рисунок. Хоффман понял, что для капитана рисование — это способ релаксации, а не чушь, мешающая работе. Он не пил, он рисовал. — У меня закончилась жженая умбра. Придется теперь делать ее самому. Однако я не уверен, что здесь где-нибудь найдется глина.

— Думаю, мисс Оленку сумеет раздобыть для вас немного глины, сэр.

Хоффман снова вышел на улицу и остановился на крепостном валу, осматривая раскинувшуюся внизу равнину в бинокль. Поднималось солнце, и россыпь огней — завод по переработке Имульсии, находившийся за васгарской границей, — постепенно тускнела. Примерно через десять минут рация Хоффмана затрещала. Это был Сандер:

— Началось, Виктор. Я только что получил сообщение от капитана Феникса. Он перекрывает трубопровод.

Хоффман обнаружил, что непроизвольно напрягся. Наступающие силы СНР находились в пятистах километрах от Анвегада, но его все равно накрыла волна адреналина.

— Значит, они пересекли границу.

— Сопротивление на границе было чисто символическим, и они уже вовсю движутся вперед. Думаю, сотрудники топливных компаний сопротивлялись более упорно, когда Феникс приказал им отрезать Васгар. Наверное, ныли насчет убытков и того, кто будет их компенсировать.

«Сволочи неблагодарные!»

— Все равно вряд ли теперь Васгар сможет оплатить свои счета за Имульсию.

— Сейчас у нас третий уровень готовности к бою. Выступаем через тридцать минут после тревоги. Мы вправе открывать огонь по васгарским позициям, если заметим противника.

Ну что ж, жизнь становится проще: они не будут слоняться без дела и ждать, пока инди первыми откроют огонь.

Однако врагам потребуется немало времени, чтобы добраться до северной границы, если они вообще сумеют сюда добраться. Им придется пересечь всю страну. Никто не мог сказать, сколь активно остатки васгарского правительства, армии или даже возмущенные жители будут вставлять захватчикам палки в колеса. Хоффман не надеялся на мощное сопротивление, но какие-то стычки определенно будут, решил он.

Он опустил висевший на шее бинокль, примкнул штык к своему «Лансеру» и спустился к казармам. Сирена, оповещающая о боевой готовности, взвыла, порождая эхо среди высоких стен. Кузнецкие Врата были готовы к войне.

Гарнизон крепости был невелик — сотня солдат и несколько тысяч гражданских, живших за стенами, в городе. Больше здесь ни для чего не было места — только для кучки людей, составлявших компанию гигантским орудиям и за счет их кое-как зарабатывавших себе на жизнь. Они готовились к войне с момента прибытия в Кузнецкие Врата, но сомневались в том, что боевые навыки пригодятся им на этот раз, или в следующий, или вообще когда-нибудь. Впечатление нереальности происходящего усиливала абсолютно пустая каменистая равнина, раскинувшаяся внизу. Казалось, от войны их по-прежнему отделяют тысячи километров.

Хоффман совершил свой утренний обход, объехал город на машине, чтобы посмотреть на то, как реагируют жители на известие о войне. Они столетиями сидели здесь и ждали, пока захватчики не устанут сражаться с камнями. Когда Хоффман проезжал мимо небольшого бара, где Сандер любил обедать и пить кофе, хозяин, прислонившийся к косяку в ожидании первых клиентов, небрежно помахал ему.