Читаем без скачивания Москва-bad. Записки столичного дауншифтера - Алексей Шепелёв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– За нами следят, вы в курсе?! Вот вы, ответьте мне!.. Да, вы: вы здесь сидите!.. Зачем вы здесь сидите?! Ответьте! – он уже тряс меня за рукав.
Я ответил, что если он сейчас сам не уберётся, я его вышвырну или позову охрану.
– А вот и врёте, – с хитринкой сощурился он, – никакой охраны тут нет! Кто вы такой на самом деле?!.
По сути, он прав: менты-то есть, но что мне – выбегать, обегать кругом собор? К тому же – менты… это совсем уж чужеродно… И когда я всё же недвусмысленно встал, он потребовал сказать, как меня зовут, чтобы пожаловаться, ведь у нас всюду написано, что всё кругом для потребителя.
Я сначала, признаться, занервничал: если сейчас и впрямь сдуру завернёт в каморку и в первый день… Но приглядевшись, тут же понял, что имею дело ни с кем иным, как со знаменитым интернет-персонажем, у которого целых четыре разрыва связи (!!!), ну, или с его двойником.
Вообще в Москве, как мы с Аней заметили, полно сумасшедших. Причём они не в специальном заведении находятся, а преспокойно живут себе и работают, никому особо не мешая. Понятно, что ещё пару лет вовок, гастеров и прочего долболоббизма, и нам самим тихое помешательство гарантировано. А то и даже и буйное! Недавно выскочил в шесть утра из соседнего дома чувак и давай орать на всю ивановскую: «Суки! Твари! Ненавижу вас! Чмошники! Мрази!» – и разрывался очень долго, от всей души – часов пять непрерывно, я даже запись на плеер через форточку сделал! Кидался на идущих на работу, материл их. Потом провозгласил: «Кто щас выйдет из подъезда, убью! Поняли, суки, убью! Я – вас – всех – не-на-ви-жу!» – и никто не вышел (благо уже часов 9 было, кто-то на работу раньше прошмыгнул). И это не юродство – это наоборот от большого ума и самомнения!
Аня работала редактором сайта, через который можно задать вопрос священнику. Чего уж тут только не пишут! Кот Котик со своим «в клубе с пацанами нюхаем кокос» тут и впрямь курит и отдыхает…
«Уважаемый батюшка, можно ли в критические дни сеять помидоры?» Батюшки люди вменяемые, юморные: «Вопрос больше агроному или гинекологу. Причём тут церковь?» Но уровень сознания людей, стремящихся стать православными в бывшей-будущей православной стране, очевиден: 95% вопросов именно такие! Как привяжется какой-нибудь больной или больная с каким-нибудь «На ком женился Каин?», так и долбит одно и то же месяцами – под разными никами и именами! «Здравствуйте, батюшка! Я одинокая симпатичная 25-летняя девушка. Я не знаю, как провести отпуск – поехать опять на море с подругой или посетить какой-нибудь монастырь?», «Можно ли обвенчаться, не выйдя замуж?», «Подскажите, пожалуйста, возвращает ли крещение девство?» и, конечно же, хит хитов: «Поставила свечку, а она стала чадить чёрным. Что это значит и что теперь со мной будет?».
Интернет и помогает, конечно, но в тоже время и развращает. Пресловутый свет просвещения, о котором так долго говорили ещё задолго до большевиков, драли глотки при них и ещё по привычке заплетутся языком и ныне, отчего-то за двести лет пресловутую тёмность сознания народных масс не рассеял: ни компьютерная, ни просто грамотность, с многолетними повсеместными школами, колледжами, самобежными тележками, патефонами и айфонами, а подчас и университетами в сущности дела ничего не меняют. Раньше была иерархия в сознании – царь хоть в башке; при постмодерне, как известно, и того нет. Помимо полной шизоидности тематики, таковая присутствует и на уровне текста: всё написано сплошняком, без больших букв, пробелов и знаков препинания, с чудовищными ошибками и лексикой – и такой белиберды каждый норовит выплеснуть на оценку (как бы удивляя и искушая – муже– и женонеистовством, многожёнством, скотоложством и прочей «свободой выбора») страницы по три. «Батюшка, мой муж в молодости убил 6 человек (конкурентов), по молодости изнасиловал двух девушек (лёгкого поведения), бежал из тюрьмы (а в тюрьме он нескольких человек „опустил“ – но там ведь не было женщин), теперь он почти каждый день бьёт и унижает меня, не рассказывает, чем занимается, приходит поздно, но он говорит, и я так считаю, что на самом деле человек он очень хороший…» – и дальше ещё на полторы страницы зачем-то подробности постельной жизни… Священники уж иногда вопиют, что лучше исповедь Ставрогина перечитать – не так тошно. А бедная Анютинка самоотверженно всё это расшифровывает, тоже иной раз чуть не расшибая ноутбук…
Вы заметите, что, дескать, в подобных материалах немало и поводов для веселья – да, хотя, как почти всегда на Руси, смех наш со слезами или вместо них: «Скажите, батюшка, кошке давать играть с орехом – это грех? Натэлла, 17 лет». И ответ: «Дорогая Натэлла, вы не написали, с каким орехом. С грецким – грех. Но самый страшный грех – тереть хрен в редьку» (ответ, конечно, воображаемый). Я редактору Ане советовал ввести форму, ограничивающую количество знаков до размера двух-трёх эсэмэсок, а сверху написать, что шизотексты, оформленные не по правилам русского языка, к рассмотрению не принимаются – и ссылку на сборник Розенталя. Или уже от редактора ответить по-русски (иногда так священники отвечают, но их просят изменить текст). А мне отвечают (в частном порядке), что церковь-то ведь для всех – каждый может и имеет право обратиться…
На его вопрос о золотом-незолотом окладе я выпалил:
– А вы знаете, что такое алхимия?!. Как любой металл с помощью магических операций в золото превращают? И не только это. Менос знаете кто такой? Который до чего не докоснётся, всё в золото превращал? А Прометей? А Прометей, он же Гефест? А лукавый рыжий Локки, с аптечной змееобвитой чашей и молотом Тора в руках?! Что такое работа в чёрном, нигредо, слышали? Что такое Чёрная звезда, звезда Гниения, вращающаяся в противоположном направлении? Звезда Полынь древних инфернальных культов? Цубенешамали, Цубинельгенуби?!! Двойная звезда Алголь – мигающий глаз отрубленной головы Медузы-горгоны, чей взгляд превращает в камень? Как вам? Это покруче вашей луны!
И я, да простит меня блаженный Василий, а также и А. Г. Дугин и А. С. Грин (я думаю, простят!), угостил его своими полутора страницами совершенно незнакомого ему дискурса, от которого он завис как компьютер и тут же смылся.
Я всё же решился поведать о происшедшем в «комнатке отдыха», на что без особого смеха и внимания отмахнулись: «Послал бы на фиг да и всё».
Глава 4. Уровнем выше (при температуре -30)
Не помню, в первый ли день после отдыха в подклете (оказалось, этот пост считается курортом) или на следующий, довелось мне дежурить на так называемом втором этаже.
И вновь вызвалась проводить меня Наташа. Тут я, наверное, в первый и последний раз услышал нечто умное из уст смотрителей. Кто-то из посетителей спросил про центральную икону огромного иконостаса. Причём вопрос был какой-то дурацкий: типа, почему Спаситель сидит на троне и вообще так грозен? Она с готовностью пояснила: «Вседержитель» (я было хотел добавить: «Пантократор», а для неё, чтобы установить какую-то «научную» коммуникацию, «Адонай», но то ли сдержался, то ли не поспел: тут и с Вседержителем трудно было разобраться, да она уже, выйдя налегке, замёрзла).
В правом углу иконостаса, почти в центре большого, уходящего шатром ввысь, помещения центральной церкви (главной, в честь Покрова Пресвятой Богородицы) скромно красовался такой же стул, здесь старый и перекошенный, небрежно покрытый каким-то видавшим виды байковым одеялом, рядом на полу та же деревянная решётка, а по обеим сторонам от стула – два раздолбанных масляных радиатора.
– Значит, смотри, – обратилась она уже ко мне, – садишься вот так (подняла одеяло, и, сев на стул, накрыла им ноги, растянув концы на оба радиатора), не стесняешься: по крайней мере, ноги у тебя всегда в тепле. Смотришь вон туда, где лестница. Если люди выходят, это нормально, так и задумано. А вот обратно по этой узкой лесенке спуститься нельзя – полезешь прямо на встречных, тех, кто поднимается – техникой безопасности строжайше запрещено. Бывали случаи, тут и ноги ломали. А отвечать нам. Так что это очень строго – чтобы не единого человечка (особенно ребёнка) туда не загремело. Как только кто-то туда сунется, ты должен это предотвратить, понятно?
– А в каких именно выражениях, нет ли установленной формы? – поинтересовался, предчувствуя, чем пахнет, я.
– Ну, это уж кто на что горазд, – заулыбалась она, – методы у каждого свои. Иногда, когда много посетителей, приходится просто грудью на амбразуру бросаться – туда так и лезут, на просьбы и угрозы не реагируют. Короче, не соскучишься.
Я сложил одеяло и устроил его сверху на стуле, уже накрытом каким-то тряпьём.