Читаем без скачивания Полюса притяжения (СИ) - Тодорова Елена

«Невозможно, чтобы все так закончилось…»

«Невозможно…»

«Господи, я так сильно его люблю…»

«Никогда никого так больше не получится!»

Она ведь даже не подозревала, что можно испытывать такие сильные чувства. Без Дениса ей все безразлично теперь. Гнев отца, Йигит, тетя Барчин… Плевать на то, что она кого-то расстроит!

«Я же умру, если Йигит ко мне прикоснется…»

«Я умру без своего Северного…»

«Господи, я умру без него!»

Когда в спальне появляется Марина, сил у Яны уже ни на что нет. В том числе и на то, чтобы хорохориться и делать вид, что у нее все хорошо.

Зачем? Не смысла.

— Там все уже собираются. Тебе не стало лучше? Точно не пойдешь?

— Нет, — хрипит едва слышно в ответ. — Останусь дома.

— А что тебя беспокоит? Может, врача вызвать?

— Нет.

— Что болит, хоть скажи? — не унимается Марина.

— Душа у меня болит.

В спальне повисает первая напряженная пауза.

— Почему? Что случилось, Ян? Что не так с твоей душой? — садится сестра рядом на кровать.

Трогает ладонью лоб, щеку. Проводит пальцами под глазами.

— Яночка… Ты меня пугаешь. Почему у тебя болит душа?

— Просто, когда вместо сердца рана, это, видимо, нормально.

— А что с твоим сердцем, милая? — понижает Марина голос до шепота.

— Его просто больше нет.

— Что ты такое говоришь? Ну, вот что ты говоришь? Ну же… — в переживаниях, невольно злится Савелян. — Расскажи нормально, что случилось.

А Янке просто хочется поскорее снова остаться одной. Все равно уже, что подумает о ней старшая сестра, и что будет говорить.

Больнее ей уже не может быть.

— У нас с Рагнариным были отношения.

Вторая пауза.

— С Денисом? В каком смысле, отношения?

— В полном смысле. У нас было… Все у нас было. Все, что может быть между мужчиной и женщиной.

— Янка… — вздрагивая, отшатывается Марина. — О, Боже, — закрывает ладонями лицо.

Качает головой. Убирая руки, медленно переводит дыхание. Заметно успокаивается, но в глазах ее все еще отражаются шок и полнейшее замешательство.

— Милая моя, — укладываясь рядом, обнимает.

Гладит младшую сестру ладонью по спине.

— Милая…

Слов утешения не находит. Как она, зная дядю Мехмеда, может сказать Янке, что все будет хорошо? Не будет. И от этого Марину переполняют беспокойство и страх, которые она, конечно же, старается не выказывать.

— Милая моя… Я сдам билеты. Не полечу на Карибы. Как только будет возможность, вылечу в Турцию. Слышишь? Потерпишь? Я прилечу к тебе. И мы что-нибудь придумаем. Мы обязательно что-нибудь придумаем.

Яну же переполняют переживания другого рода. Их она и выплескивает, крепко прижимаясь к сестре:

— Он ведь не знал об Йигите. Я завралась по всем фронтам. И вчера Денис это понял. И… Он разочаровался во мне. Сказал, что я фальшивая. Не та, которой пыталась казаться. Ты же знаешь, какой он гордый? Знаешь… Он думает, что я не просто обманула. Считает, что я его предала.

Глава 22

Не кричите, умоляю, мне от ваших криков душно,

Я вам вырву свое сердце, мне оно уже не нужно.

© Земфира «Похоронила»

К несчастью, от сердца избавиться нельзя. Осталось все же… Рана бы затянулась и со временем перестала беспокоить. А раздробленный, работающий вполсилы орган — нет. Болит днем и ночью.

В Арсине после нового года устанавливается сухая и солнечная погода. Температура воздуха колеблется в минимальных для южной страны пределах. Но из-за повышенной влажности в некоторые дни Яне здесь холоднее, чем в морозной Москве.

А может, причиной тому что-то другое… Она не пытается разобраться. Просто живет день до вечера. Почти каждый начинается и заканчивается одинаково. Шахина просыпается в половине четвертого утра, чтобы отработать шесть часов в отцовской хлебопекарне. Сам Мехмед прошел тот период, когда появлялся на предприятии в середине ночи. Но считает необходимостью, хоть на короткий срок, приобщить к производственному процессу дочь.

К обеду ноги Яны буквально гудят, но она все равно вместо дома отправляется на пляж. Гуляет долго, у самой кромки, касаясь подошвами ботинок пенной воды.

Слышала о любви. Читала, слушала песни, смотрела сериалы и фильмы. Но в действительности не осознавала глубины этих чувств. Сейчас поняла, какими разными они могут быть. Захватывающими, головокружительными, возносящими до небес, мощными, болезненными и даже разрушающими.

Как же мало места становится в груди. Тесно. Сухо. Горячо. Дышать и функционировать в тягость. Разрывает. Ломает кости. Каждую секунду, без продыху.

После вечерней прогулки к морю Яна входит в дом и неосознанно прислушивается. Тихо. Отец с матерью ушли в гости. Предупреждали, что вернутся поздно.

«Как же пусто и тихо…»

А ей больше всего на свете хочется услышать его голос… Малодушно прислушивается. Воспроизводит Рагнарина мысленно. Легко получается. Но в реальности вокруг нее тишина и пустота, словно вакуум.

Включает по всем проходящим комнатам свет. В последнее время ей постоянно темно. И очень одиноко.

На шестой день Яниного пребывания в Арсине прилетает Марина. И сразу же проваливается в суетливые хлопоты по подготовке к помолвке младшей сестры. Атмосфера в доме Шахиных незримо накаляется. Никто, кроме сестер, не распознает истинных причин. Наталья беспокоится перед предстоящим вечером и постные мины дочерей воспринимает как признак того же волнения.

— Тебе чем-то помочь, мам? — замирает на пороге кухни Яна.

Марина отрывается от чистки овощей. Смотрит на пришибленную младшую сестру, не скрывая волнения.

— Можешь перебрать содержимое верхних шкафчиков и протереть в них пыль, — предлагает мама. — Закончим с ужином, пойдем украшать зал на завтра.

— Может, пусть лучше ложится пораньше? Отдохнет.

— Успею. Папа разрешил завтра не выходить в пекарню.

— Ты выбрала платье? — улыбается Наталья.

— Да. Все же голубое с поясом надену. Оранжевое коротковатое, ты права.

— Хороший выбор, доченька, — хвалит ее мать. — Цветы и свечи привезли полчаса назад. Такие красивые! Очень нежные оттенки. Лучше смотрится, чем в каталоге.

— Отличная новость. Не терпится увидеть, — поддерживает Яна, но энтузиазма в ее голосе мало.

— Мне тоже! Если бы не Мехмед, я бы бросила готовить ужин… Самой кусок в горло не лезет. Хочется, чтобы поскорее все прошло, — вздыхает мать. — Ох, хоть бы ничего не забыть! Хоть бы старшие остались довольны…

— Все будет хорошо, мама, — обнимает ее Марина. — Не переживай.

Яна такой уверенности не ощущает. Впрочем, ей безразлично, как все пройдет. С одним согласна — поскорее бы. Еще семь дней, и она будет в Москве. На пять месяцев оторвется от Йигита и всех остальных. А видеозвонки, испытано, можно пережить.

— Баклава[17] на славу получалась. Это уже радует, — смеется Наталья.

После ужина Наталья с дочерьми, сестрами и племянницами Мехмеда украшают зал. Мужчины убрали всю лишнюю мебель и разместили по периметру десять деревянных столиков. Оставили также два длинных дивана и ряд стульев.

Женщины декорируют просторное помещение белыми и фиолетовыми лентами, бумажными цветами, воздушными шарами и детскими фотографиями молодых. Расставляют по столам свечи. Завтра к ним добавятся еще живые цветы.

Яна выполняет порученную ей работу бездумно, никак не отождествляя себя с происходящим.

— Как ты? — шепчет ей уже в спальне Марина.

— Нормально.

— Сказать честно? — выпаливает старшая сестра. — Не нравишься ты мне. Такая тихая. Неестественная. Ощущение, что вот-вот взорвешься, как петарда.

— Ты ошибаешься.

— Дай Бог…

Перекатываясь на бок, подпирает голову рукой. Некоторое время изучает глядящую в потолок Яну.

— Не звонил?

— Нет.

— А ты?

— Ну, нет, конечно, — шумно выдыхает Янка, выказывая хоть какую-то подвижность. — Нет. Нет.