Читаем без скачивания Последний шанс - Сара Грандер Руиз

В межсезонье нам в лучшем случае удавалось заполнить помещение на четверть. Сейчас же, по крайней мере, половина мест занята людьми. Я знаю большинство из них, но не всех. Группки людей сидят вокруг столов, склонив головы друг к другу, в ожидании музыки.

— Господи, — говорю я.

— Знаю, — говорит Олли. — Твоя девочка постаралась.

— Она не моя девочка, — бормочу я.

— Как скажешь, Джеки.

— Отвали.

Я прохожу на кухню и направляюсь прямо к себе в офис, не решаясь осмотреть кухню, так как могу увидеть какой-нибудь нож.

Закрывшись внутри офиса, я прижимаю пальцы к двери, каждый по четыре раза, с одинаковой силой, и пытаюсь стереть из памяти все эти «что если?», не переставая повторять про себя «хватит, хватит». Мне нужно было сказать Рэйн, что любое действие, связанное с этими фотографиями, далось бы мне в особенности тяжело. Тогда она могла бы меня предупредить, а я бы подготовил себя и придумал, как мне это пережить. Но я не хотел ей мешать. Я не хотел, чтобы она сомневалась насчёт тех изменений, которые запланировала.

Когда я в прошлый раз запаниковал из-за того, что мы собирались убрать эти фотографии, Олли повесил их на место и сказал, что оно того не стоит.

Я осматриваю помещение офиса, но не нахожу ни одной из тех фотографий. Мне надо их найти. Я хочу повесить их на место. Нет, это неправда. На самом деле я хочу избавиться от этих мыслей.

Но они не уходят. Точнее уходят, но не полностью. И ненадолго.

Стук в дверь заставляет меня подпрыгнуть. Мне нужно взять себя в руки, потому что если Олли увидит меня в таком состоянии, он вернёт всё на место, и тогда ничего не изменится, а, значит, Рэйн зря проделала всю эту работу.

— Джек? Ты там?

Рэйн. Я бы предпочел, чтобы это был любой другой человек.

Я делаю ещё один глубокий вдох, после чего разворачиваюсь и открываю дверь.

— Тебе не понравилось, — говорит она.

Я барабаню пальцами по косяку. Рэйн уперла руки в бёдра, и у неё сейчас такое лицо, которое не должно мне нравиться, но оно определённо мне нравится.

— Ты когда-нибудь слышала о Сердитом Коте14? — спрашиваю я.

Она прищуривает глаза.

— Да. А что?

— Ты сейчас похожа на него. Это очень мило.

Она смотрит на меня в ответ, даже не улыбнувшись.

— Это твой паб. Если тебе не понравилось, я всё поменяю. Ты можешь сказать мне правду.

— Дело не в этом, — говорю я. Она приподнимает брови, и я добавляю: — Я… не знаю, что думать об этом.

Она всматривается в моё лицо. Она опять закусила нижнюю губу, и, ради всего святого, почему я опять смотрю на её губы?

— Ты выглядишь так, словно тебе нехорошо, — говорит она, наконец.

— Мне нехорошо, — говорю я.

Не знаю, говорим ли мы об одном и том же? Не знаю, понимает ли она, что всё дело в ОКР? Часть меня надеется, что понимает. А другая часть надеется, что она решила, что у меня болит голова или что-то такое. Что она подумает, если узнает, в чём состоят мои навязчивые мысли? Я говорил о них лишь вскользь. Что если они её напугают? И не подумает ли она, что я действительно способен совершить те вещи, что возникают у меня в голове?

Я отвожу взгляд, не зная, что сказать. Я чувствую себя взвинченным и в то же время подавленным, словно страх насел на мою грудь. И, конечно же, эти мысли. Они всё крутятся, и крутятся, и крутятся у меня в голове.

Через пару мгновений Рэйн говорит:

— Ты бы не хотел выйти отсюда и недолго посидеть со мной за столом? Мне бы не помешала помощь. Нужно придумать идеи для викторины на следующей неделе.

Нет. Думаю, что нет. Это последнее, чего бы мне сейчас хотелось. Но ведь я должен уметь преодолевать дискомфорт, и Рэйн должна это знать. И я благодарен ей за то, что она не делает из этого проблемы. Так гораздо проще.

— Хорошо, — говорю я. — Конечно.

— Отлично.

Когда она начинает идти, я следую за ней. Я стараюсь не смотреть в сторону ножей, пока мы идём по кухне в сторону барной стойки, где Рэйн берёт ручку и пачку стикеров из-за кассы. Мысли всё появляются у меня в голове, но я говорю себе, что это всего лишь мысли. Это неправда. Они ничего не значат.

Рэйн останавливается у небольшого столика, который как будто спрятан в углу основного зала. Я сажусь напротив, а она кладёт стикеры и ручку напротив меня.

— Зачем это? — спрашиваю я.

— Я хочу оригинальный рисунок Джека Данна. Я ведь подумываю сделать татуировку.

— О, серьёзно?

Я беру ручку, кручу её в руке, стараясь не обращать внимания на ОКР, когда оно предлагает мне различные способы поранить себя с её помощью.

— И как ты планируешь это сделать? Зайдёшь в тату-салон, дашь бедному татуировщику стикер и скажешь: «Я хочу вот это»?

— Нет, — говорит она. — Я собираюсь отдать стикер тебе и сказать: «Я хочу вот это».

— Не думаю, — говорю я, хотя уже начал рисовать жука.

Мы замолкаем. Я рисую на стикере, а Рэйн что-то набирает на телефоне, периодически спрашивая мое мнение о темах для викторины. Я поднимаю глаза каждые пару минут и заставляю себя посмотреть на стены и на людей, которые нас окружают. Когда навязчивые мысли приходят ко мне, я с ними не спорю.

«Да, вы правы. Я жестокий убийца», — говорю я им.

Я продолжаю рисовать, чтобы мои пальцы были чем-то заняты, а не стучали по столу. Каждый раз, когда мне хочется мысленно произнести «хватит», я задаю Рэйн какой-нибудь вопрос. Тревога не уменьшается, но где-то через полчаса я привыкаю к ней. Я решаю, что мне нравятся изменения, которые сделала Рэйн. Вообще-то, они мне очень нравятся. Стены заполнены вещами, но это не создаёт хаоса. Они яркие, интересные и совсем не безжизненные.

Когда я заканчиваю рисовать жука, я наклеиваю стикер на стол между нами. Она берёт его и начинает пристально рассматривать.

— Идеально.

Она наклеивает его на стол рядом со своим телефоном, и мы снова замолкаем. Я рисую Себастьяна с его игрушечным батоном на верхнем стикере, после чего перехожу к следующему стикеру и так далее. Когда я бросаю взгляд на Рэйн, я вижу, что она разглядывает жука, которого я для неё нарисовал. Я продолжаю рисовать, но краем глаза поглядываю на Рэйн, которая осматривает паб, а затем снова глядит на рисунок