Читаем без скачивания Я не Поттер! - Марина Броницкая

Дин снова зашептал мне в ухо:

— Ему поручили вещи Симуса собрать, а мы не даем!

— Ааа…

— Его без вещей домой не отправят, холодно ведь!

— А Невилл…

— Тут я! — выкрикнула эта ходячая неприятность почти из‑под кровати. Я даже дернулся от неожиданности! — Это снова ты придумал, ты ему её одолж… Ай! Что вы делаете?!

— Ты достал, малявка! Придумай себе другого виновника всех бед! Только и знаешь, что ныть — Гарри то, Гарри это… Тошнит уже! Ведешь себя, как пуффендуец, ну честное слово… — Вуд скорчил препротивнейшую рожу, сильно всем напомнившую физиономию Невилла и несколько мальчишек прыснули со смеху. А до этого именно он отвесил Долгопупсу увесистый подзатыльник и с тяжелым вздохом уселся с другой стороны моей кровати.

— Гарри Снейп! — заорал просунувший голову в проем Ли Джордан. — Тебя зовут!

Все замерли и уставились в мою сторону, ведь позови меня сейчас директор, Невилл мог бы рассчитывать на гораздо большее понимание со стороны своих однокурсников…

— Да эта… как её… заучка наша, лохматая! Небось, на астрономию тебя затащить хочет… Вы не идете, не до уроков! Скажешь — старшие так решили!

Гриффиндорцы выдохнули и вновь сфокусировались на злющем старосте, постоянно предпринимающем попытки покинуть кресло и исполнить свою важную миссию. С трудом выбравшись из спальни и наступив не на одну ногу, я спустился в гостиную, где у камина, в стороне от кучки девчонок и в гордом одиночестве сидела пригорюнившаяся Гермиона Грейнджер. Положив голову на кулачок, она чуть не плакала, шмыгала носом, и вообще — выглядела еще хуже, чем обычно, что в принципе казалось невозможным.

— Что случилось? — поинтересовался я деловито, ведь знал, что астрономия здесь совсем не причем.

— Мы в зале наград Пивза встретили, побежали, там проход какой‑то был, ну мы в него и повернули… Симус первый шел, в мантии, а мы за ним… за поворотом дверь увидели, захотели там спрятаться, а у двери Филч стоит, ну как знал! — она смахнула слезу. — Он его руками нащупал, а мантию забрал… Симус сказал, что это ты ему её одолжил… — девчонка покраснела. — Ну, мы очень долго его просили рассказать, интересно ведь…

Я вздохнул и решил не реагировать на нарушенную клятву представителя… ну, тех родов, в историю которых как‑то затесался и болтливый Симус!

— Значит, вы убежали, а он остался?

— Да!

— Драко не попался?

— А ты только за него и переживаешь! — рассердилась Гермиона. — Тут Симуса исключают, а ты за эту белую моль волнуешься… Мы его даже не встретили!

— Лохматый суслик!

Грейнджер открыла рот, отчего тут же стала похожа на кролика — её передние зубы слегка длиннее остальных, замахала на меня руками и приготовилась реветь в голос.

— Да как ты смеешь?!

— Тебе приятно, когда тебя так называют? — спросил я нравоучительно.

Рот она закрыла, а махать руками перестала. Мы достигли некоторого взаимопонимания, и пока оно не улетучилось, я переспросил:

— Филч точно ждал, да?

— Да! Я сама поверить не могу! Откуда он мог знать?! Ну откуда? — внимательно присмотревшись к собеседнику, она заподозрила его во всех грехах и, выпрямив спину, высоким и обманчиво спокойным голосом поинтересовалась: — А ты никому не говорил… случайно?

— Нет! — рявкнул я совсем не так спокойно, и на нас обратили внимание.

Вообще‑то, я ничего не чувствовал и никого не жалел. Я думал. Филч, конечно, почти вездесущий, а его ржавый керосиновый фонарь может осветить самые темные уголки Хогвартса, но ждать нарушителей там, куда никому нельзя ходить? Он не только не владеет даром прорицания, он еще и сквиб! Пусть и не такой, как я думал раньше, у него наверняка есть кучка секретов, но все равно, что‑то здесь не так…

Что именно не так, я решил спросить, а не мучиться в догадках, так быстрее можно достичь желаемого — правды.

«Хельга!» — позвал я.

— Да, мой сонный хозяин…

Мы с ней стояли в темном коридоре за портретом Полной Дамы, не нарушая своими голосами привычных звуков ночного Хогвартса: скрипа никогда не останавливающихся лестниц, сопения обитателей портретов и завывания призраков. С помощью легилеменции я попросил узнать все, меня интересующее, а ответ донести не только до меня, но и отца. И я получил ответ, доказавший окончательно, что места в мире Альбуса Дамблдора мне не было, нет, и никогда не будет. Я растерялся, вспоминая, где мог выдать себя уж так явно, но единственной такой своей неудачей можно было считать мое рождение, и только… Страстно захотелось пойти обратно, в спальню, забежать туда, начать переживать со всеми о судьбе злосчастного ирландца, не умеющего хранить тайны по причине своего малого возраста, возмущаться, смеяться, сторожить Перси, всем нравиться… Но кому я там нужен? И кто из них нужен мне?

Я отошел еще дальше от входа, присел у холодной стены и крепко обнял колени.

«Дамблдор велел следовать за черным пятном на его карте, и ловить того, кто им окажется. Пятно было одно!» — передал Филч.

Мантия–невидимка, подарок миссис Уизли, якобы принадлежавший матери — всего лишь способ проследить за мной тогда, когда я буду к этому не готов. Тогда, когда я поверю, что люди могут быть любезными, а «великий» старец Дамблдор может позабыть о первокурснике Снейпе… Что во мне не так? Я ведь не проучился еще и полгода! Откуда он знает?! Молли сказала, что мантия мне сейчас ну очень нужна, но это неправда, мне не нужна эта сто раз переколдованная тряпка. Как я мог её в бабушкин сундук засунуть?! Если мне что‑то и нужно, директор, то это истинное пророчество и твой оглушительный провал…

Глава 7

Щелчок замка в полумраке, скрип фонаря за спиной и мое дыхание — даже такие простые звуки могут означать совсем не простые события. Я замер на секунду и наклонил голову к замочной скважине, постаравшись задержать дыхание. Какое‑то шевеления я уловил и, обернувшись, довольно кивнул Филчу — животное там и уже двигается, а значит, понимает, что воля рядом, стоит только сделать несколько шагов ей навстречу…

Мы поспешили удалиться, никем не замеченные, что получалось у нас прекрасно — миссис Норисс протяжно мяукала, а эхо разносило её вой по всем коридорам подземелья. Те, кто слышал его в эти ранние часы, предусмотрительно шарахались в совершенно противоположную сторону, не стремясь к встрече с хозяином милой киски. Я шел позади завхоза, уставившись себе под ноги, и мои глаза слезились от радости, сдерживая которую я чуть не плакал. Та злость, которую я испытал совсем недавно, все еще растекалась по телу холодом и, ощущая его, я переставал ощущать все остальное. Мой ум ничто не затуманивало — я видел цель и прекрасно понимал отца, явно пребывавшего в таком состоянии «на грани» большую часть жизни.