Читаем без скачивания Мой сводный кошмар (СИ) - Ручей Наталья

Артем просто рассказывает - о своем домашнем питомце, ненавязчиво - о себе, и как-то совсем незаметно, я понимаю это только постфактум, он так же что-то узнает обо мне.

Понятия не имею, когда успела рассказать ему о своем возрасте и кем я работаю. Наверное, это было в момент, когда он спросил: дома я уже или нет. Но едва у меня мелькает мысль: «а не слишком ли я раскрываюсь незнакомому человеку», как Артем отгоняет ее.

Я слушаю его голос. И настолько в него погружаюсь, что мне кажется, будто я начинаю видеть его хозяина. Нет, не лицо. А то, что его сейчас окружает.

Распахнутое окно, за которым раскинулся яблочный сад. Широкий подоконник, у которого он стоит в данный момент. Полка с книгами, которые он читает в свободное время. И пятнистый кот, сидящий у ног с такой противной и недовольной мордочкой, что его никто не хотел брать к себе в дом, когда он еще был просто некрасивым котенком, а не угрозой добропорядочности соседских кошек.

- А почему же ты его взял? - интересуюсь, не выдержав.

- Его хотели выбросить, - отвечает Артем без раздумий, и добавляет спустя пару секунд моего молчания. - А мне тогда казалось, что некрасивые имеют право на такую же хорошую жизнь, как другие.

- Тогда? - уточняю я то, что меня зацепило.

- Я же говорю: старый кот, - напоминает мужчина, - я был гораздо моложе.

И на этот раз я отчетливо различаю в его голосе не улыбку, а едкую насмешку, которая вряд ли относится к его пушистому другу. Скорее, это ирония над собой, над своими представлениями, которые спустя годы кажутся наивными, и, возможно, не раз ломались или гнулись под гнетом реальности.

Мне как-то хочется поддержать его, вернуть веру в светлое. А еще мне снова хочется услышать не усмешку, в которой невольно сквозит некая горечь, а улыбку, которая мне понравилась.

- Внешность не главное, - говорю я ему, и невольно кривлюсь от этой банальности.

Только собираюсь перекинуть разговор на другую тему, как слышу вопрос:

- Ты правда так думаешь?

И на этот раз в голосе Артема нет ни насмешки, ни улыбки, ни каких-либо иных оттенков эмоций. Голос какой-то бесцветный. Он словно отгородился, чтобы не дать мне подсказки.

Глава 31

На удивление, у члена нет резкого запаха, и мне даже нравится скользить по нему. Нравится слышать ставшее тяжелым дыхание мужчины. Нравится наполненность во рту, когда я перехожу в активную фазу. И нравится то возбуждение, что охватывает не только мужчину, доверчиво лежащего на кровати, но и меня.

Может, и зря я все время отказывалась от таких ласк.

Теперь, распробовав, отрываюсь. Лижу, сосу, пытаюсь вобрать глубже, прикасаюсь к мошонке и сжимаю ее.

Впервые мужчина перестает лежать ровно: приподнимаясь, наматывает на ладонь мои волосы, направляет мою голову и делает резкий рывок. Потом, когда понимает, что нет возражений, рывки следуют один за другим. Мне кажется, он готов кончить, но это идет в разрез моим планам, и я замедляюсь.

- Сначала я кончу в твой рот, - говорит он, - а потом помучаю попку. Отомщу за медлительность.

На удивление, мне удается довольно легко высвободиться – его рука отпускает мои волосы.

- А как же твоя уверенность про первый раз и что мне будет больно? – приподнимаю голову и понимаю, что он не слышит.

Спит.

Глаза закрыты, тело расслаблено, и только член все еще готов к продолжению.

Лизнув его напоследок, сползаю с кровати, достаю из сумочки телефон и срочно набираю Брат, прося поспешить.

Все двадцать минут, что я жду его в номере, мне кажется, что мужчина на кровати лишь притворяется. Слишком хорошо я знаю, как он это умеет. Но нет, успокоился, дышит ровно.

Даже немного обидно, что он всего этого не увидит.

Не оценит момента, как красиво его распланированная жизнь пойдет под откос.

Брат не подводит – его не узнать в мешковатой одежде, двух свитерах и кепке, а барышни, которые пришли вместе с ним, красивы и свежи, несмотря на профессию, которой занимаются уже несколько лет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Едва войдя, они сбрасывают с себя одежду и располагаются возле мужчины в кровати. Одна лижет его соски, вторая прикрывает ладонью увядший член. Потом поза меняется, и одна из девушек оседлывает мужчину и имитирует скачку – хорошая актриса, даже глаза закрывает, прикусывает губы. А вторая в этот момент делает то, что взбесит мужчину сильнее всего – целует его сжатые губы.

Все это время Брат работает с камерой фотоаппарата, выбирая наиболее удачные ракурсы, когда то, что мужчина спит, непонятно, а лица женщин рассмотреть практически невозможно. Конечно, на них парики и они из глубинки, но перестраховка не помешает.

Когда все заканчивается, Брат расплачивается и отпускает их. Мы очень торопимся: снотворное слабое, чтобы не навредить здоровью мужчины, и все же перед тем, как тоже уйти, я снимаю с его запястья часы.

А едва спускаемся вниз, опускаю их в первый же мусорный бак.

Ну вот и все.

Да начнется у главного сердцееда города, одного из самых красивых мужчин по версии модного глянца и будущего зятя крупного холдинга «Эверест» новая жизнь!

- При всей моей любви к тебе, Натали, но зря ты так! – выговаривала в понедельник Ира.

Не знаю, как она выдержала целых два дня, чтобы не позвонить и не высказаться. И удивительно, как ее запал не прошел за выходные, но я уже минут десять слушала, что совершила непростительный поступок, а подруга и не думала униматься.

Оказывается, она успела выстроить на субботу грандиозные планы с участием меня и Назара, а я взяла и уехала.

- Да, уехала, - в какой-то момент согласилась я. – И что?

- Ты сбежала! – припечатала обвинением Ира.

И… я не стала спорить.

Да, это действительно было бегство. Глупое, которому не было объяснений. Бегство.

Не знаю почему, просто…

Нет, не знаю.

- Я так надеялась, что между вами что-то будет, - с грустью призналась Ира. – А ты… А вы…

- Ты сама сказала вести себя прилично, - напомнила я.

- Можно подумать, ты плохо выучила меня за два года. Это была уловка, намек, пинок, если хочешь, чтобы вы все сделали наоборот. Чтобы смяли простыни, чтобы сломали хотя бы одно кресло под своим весом, а вы…

- Ну, извини, что ни я, ни Назар не подготовились к запланированному тобой мероприятию и не набрали пару килограмм лишнего веса, - притворилась я простофилей.

- Жаль, - вздохнула подруга. – Жаль, Натали, что ты… что вы оба…

- Полчаса назад начался рабочий день, – устав слушать сетования и обвинения, заметила я, и красноречиво посмотрев на часы в офисе, принялась усердно разбирать документы.

Я занята. Не видно, что ли? Занята. Так занята, что и не слушаю совсем. А когда поняла, что Ира не собирается сдаваться, и что ее запала хватит как минимум на день, не выдержала и сказала. То, что думаю. И что было одной из осознанных причин моего бегства.

- Я не хочу сейчас общаться с мужчинами. Они меня напрягают. Понимаешь? Не хочу видеть в каждом взгляде оценку моей внешности, а я сейчас вижу именно это. Даже во взгляде Назара, который совсем не обращал на меня внимания, как на девушку, мне и то иногда мерещилось… Не хочу, Ир. Понимаешь? И, пожалуйста, давай больше не будем об этом.

Признаться в том, что Павел своего добился и изрядно потоптался по моей самооценке, было тяжело. А еще тяжелее было признаться самой себе, что я все еще по нему сохла и мысленно строила планы: что могло бы быть, если бы не…

Даже несмотря на то, что я снова видела его, и он четко продемонстрировал, как без меня счастлив. В эту субботу, когда я выходила из такси, он случайно проезжал мимо, а заметив меня, посигналил и важно кивнул из окна своей иномарки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Да, я уверенная в себе девушка, да, симпатичная, просто… мне нужно время, чтобы снова осознать это. А еще мне нужно время, чтобы простить себя за неправильный выбор. Вот и все.