Читаем без скачивания Мое лицо первое - Татьяна Русуберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В общем, в школу я пришла вся в сомнениях. Зато адреналин в крови просто зашкаливал. Интересно, как с этим справляются настоящие шпионы? Или антропологи, которых забросили в джунгли, где обитает людоедское племя? Даже Кэт заметила, как меня колбасит. Пришлось соврать, что это из-за предстоящей родительской беседы.
У нас действительно вечером должны были проходить собеседования. Как обычно, учителя по очереди будут вызывать родителей вместе с каждым учеником и в течение четверти часа грузить пап-мам инфой об успеваемости, поведении, посещаемости и социальных навыках их ребенка. Многих ребят перед этим событием плющило — хорошо хоть, случалось такое всего два раза в год. Кэт же не знала, что если твой отец учитель, то эта пурга напоминает хорошо отрепетированный спектакль, когда все актеры помнят реплики друг друга слово в слово.
«Чили могла бы быть немного активнее на уроках». «Мы так рады, что у Чили быстро появились друзья». «Нужно бы немного подтянуть географию». Все это мы с папой уже дома проходили, и не раз. Но на беседу тащиться все равно придется — правила есть правила, они одинаковы для всех.
Блин, от ланча отвлеклась. Так вот, я подошла к холодильнику последней, заслонила собой полки и быстренько сунула два бутера в коробку Д. Она едва закрылась! Тут как раз звонок прозвенел, и от испуга я чуть не выронила свой бокс. Вот так напряг! А ведь еще предстояло подсунуть Д. записку до большой перемены.
Как назло, в классе постоянно тусовался народ. Подойти к парте Д. незамеченной не было никакой возможности. В итоге пришлось разыграть целую комедию. Я будто бы хотела поговорить с Аней, но споткнулась о чей-то рюкзак, когда шла к ней по проходу. Уцепилась за парту Д. и свалила с нее «Косого мальчика» — этот роман мы как раз проходили на датском. Бумажка в кулаке стала влажной от пота, но я все же умудрилась впихнуть ее между страниц, когда клала книжку на место.
Я завела себе карманное зеркальце — якобы чтобы проверять, не размазалась ли тушь и не растрепались ли волосы. На самом деле с его помощью было очень удобно подглядывать, что происходит сзади меня. Например, нашел Д. рунное послание или нет.
Точно я, конечно, пока сказать не могу, но думаю, что нашел. Потому что, когда я в очередной раз глянула в зеркальце, Мон-стрик оторвался от созерцания собственного пупка и настороженно рыскал глазами по классу. Так и зыркал из-под челки. Черный смотрел угрюмо-подозрительно, голубой сверкал неожиданно острым любопытством. Наверное, оба пытались определить автора странной писульки. Я невольно улыбнулась.
— У тебя что, новый блеск для губ? Или тени?
— С чего ты взяла? — Я быстро спрятала зеркальце в пенал и повернулась к Кэт.
— Ну, ты все время пялишься в эту штуку с довольным видом. — Соседка по парте всмотрелась в мое лицо.
— На самом деле я выщипала брови, — прошептала я, заговорщицки склонившись к ее уху.
Лоб Кэт прорезала вертикальная морщинка:
— Да? Что-то не похоже. Думаю, подруга, причина совсем в другом.
У меня аж в груди екнуло.
— И в чем же? — едва выговорила я.
Катрина торжествующе улыбнулась:
— Ты втрескалась. Признайся, ведь так?
Я не знала, плакать мне или смеяться, поэтому просто промолчала. А Кэт придвинулась ближе и пихнула меня плечом:
— Скажи, это Эмиль, да?
Тут мне реально поплохело. Кажется, в последнее время у меня аллергия на это имя.
— А что, это так заметно? — прошипела я, но, кажется, подруга не уловила сарказма.
— Еще бы! Ты как его увидишь, так то краснеешь, то бледнеешь. Прячешься от него по углам. Зато в клубе…
— А что в клубе? — насторожилась я.
— Это ты мне скажи, что вы с Эмилем в темном коридоре делали, — хихикнула Кэт, прикрывая лицо учебником. — Говорят, вы стояли ну о-очень тесно друг к другу, а его рука…
— Чили, Катрина! — Училке по датскому надоело терпеть наше перешептывание. — Кажется, кому-то из вас очень хочется прокомментировать главу, которую мы разбираем. Кстати, а какую главу мы сейчас разбираем?
Мы с Кэт беспомощно переглянулись.
— Ясно. — Учительница вздернула подбородок и перевела прищуренные глаза на Д. — Тогда, быть может, нам поможет Дэвид? А то он у нас уже весь искрутился от нетерпения.
«Вот, блин, — подумала я. — У Симоны после желтого душа из бутылки явно зуб на Монстрика, и кажется, она как раз решила этот клык наточить».
— А можно Дэвиду выйти? А то ему очень писать хочется, — раздался дурашливый писк Еппе с задней парты.
— Да, Симона[18], пусть он лучше выйдет!
— А то как бы снова чего не вышло!
— Или не вылилось…
— Не брызнуло!
Ну вот. Вроде Монстрик и не делал ничего, а снова стал клоуном для всего класса. И как только это у него получается?
Кстати, Симона — одна из учителей, которые присутствовали на беседах с родителями. Она, математик и наша классная руководительница, биологичка. Как и ожидалось, для меня все прошло безболезненно: трибунал мило потрепался с папой, мягко пожурил меня за болтовню на уроках и отпустил нас с миром. А я все пятнадцать минут с ними лицом к лицу в пустом классе думала о том, стоит ли рассказать правду. Про Эмиля. Про Тобиаса и остальных. Про то, что они делают с Д. Думала о словах Монстрика «будет только хуже». И о предупреждении его брата.
А еще я думала о том, что, быть может, они знают. Все, кроме папы, конечно. Ведь у взрослых тоже есть глаза и уши, как и у меня. И они наверняка умнее, чем я. Должны быть умнее, так? А если они знают, значит, специально ничего не делают? Или они пытались, но у них ничего не получилось? Тогда почему должно получиться теперь?
Когда мы вышли после беседы, то увидели Д. Он сидел в коридоре рядом с отцом и ждал своей очереди. Бульдог был в полицейской форме, наверное, приехал в школу прямо с работы. Быть может, из-за этого или из-за того, как Д. скрючился на стуле, обхватив колени руками, парень напоминал малолетнего преступника после задержания, разве что
