Читаем без скачивания Ты не виноват - Дженнифер Нивен

Еще до того как мы с Амандой разошлись и стали подружками только на словах, я как-то раз осталась на ночь у нее в доме, и мы тогда разговаривали с ее старшими братьями. Они-то и поведали нам о том, что девчонки, которые дают – шлюхи, а которые не дают – просто дразнятся. Все те, кто оставался тогда на ночевку, восприняли эти слова очень серьезно, потому что ни у одной из нас больше не было старших братьев. Когда мы с Амандой остались одни, она сказала: «Единственный выход из этого положения – хранить верность одному парню навсегда». Но разве «навсегда» также не предполагает окончания?..

Финч заезжает за мной в субботу утром и выглядит каким-то растрепанным. Мы даже едем недалеко – всего лишь до дендрария. Там мы паркуем машину, он тянется ко мне, а я спрашиваю:

– Что у вас произошло с Роумером?

– Откуда ты узнала?

– Райан рассказал. И, между прочим, по тебе заметно, что ты побывал в драке.

– Разве я от этого не кажусь еще круче и сексуальнее?

– Можно посерьезнее? Так что случилось?

– Ничего такого, о чем бы тебе стоило волноваться. Он просто повел себя, как самый настоящий урод. Ничего удивительного. Но я не собирался посвящать ему столько времени и разговаривать о его особе, у меня были другие планы. – Он перебирается на заднее сиденье Гаденыша и увлекает меня за собой.

Мне кажется, что я живу ради таких мгновений – мгновений, когда еще чуть-чуть – и я лягу рядом с ним, когда я буду точно уверена в том, что готова к этому, готова почувствовать, как его кожа соприкасается с моей, его губы касаются моих, потом он притрагивается ко мне, и я вновь ощущаю, как меня наполняет ток. Как будто все остальное – лишь подготовка к этим волшебным моментам.

Мы целуемся до тех пор, пока у меня не начинают неметь губы, и останавливаемся на самой границе того самого «В один прекрасный день», говоря себе: «еще нет», «не здесь», хотя у меня на это уходит весь запас силы воли. В голове все путается, все мысли заняты им и тем, что это почти произошло.

Добравшись до дома, он сразу отсылает мне сообщение: «Я постоянно думаю о том, когда же наступит один прекрасный день».

Я отвечаю: «Очень скоро».

Финч: «Когда?»

Я: «???»

Финч: «*#@*!!!»

Я: ☺.

Девять часов утра. Воскресенье. Я дома. Проснувшись, иду вниз. Родители на кухне пьют кофе с круассанами. Мама смотрит на меня поверх чашки, которую мы с Элеонорой когда-то подарили ей в день мамы. На ней написано «Мамочка – рок-звезда». Она мне говорит:

– Тебе посылка.

– Сегодня воскресенье.

– Кто-то просто оставил ее на крыльце.

Я иду за ней в столовую, отмечая, что походка у нее – как у Элеоноры, плечи расправлены, волосы колышутся при ходьбе. Правда, Элеонора была больше похожа на отца, а я на маму, но жесты у них были одинаковые, привычки одни и те же, и все вокруг говорили: «Боже, как она на тебя похожа!» Мне приходит в голову, что мама больше никогда не услышит этих слов.

Я вижу сверток из коричневой бумаги, в которую обычно заворачивают продукты, например, рыбу. Он перевязан красной ленточкой и выглядит довольно неуклюже. На боку написано: «Ультрафиолет».

– Ты знаешь, от кого это? – интересуется отец. Он стоит в дверях, с крошками от круассана, застрявшими в его бороде.

– Джеймс! – укоризненно произносит мама и показывает, что ему нужно отряхнуться. Он послушно приводит бороду в порядок.

У меня не остается выбора, приходится распечатывать посылку в их присутствии, и я только молю Бога о том, чтобы там не оказалось ничего предосудительного. Потому что, когда имеешь дело с Теодором Финчем, ожидать можно чего угодно.

Я стягиваю ленточку и разворачиваю бумагу, неожиданно почувствовав себя шестилетним ребенком в Рождество. Каждый год Элеонора точно знала, что получит на праздник. Когда мы научились открывать замок в мамином шкафу, сестра начала открывать и свои, и мои подарки, но когда она предлагала мне рассказать, что меня ожидает, я всякий раз отказывалась слушать. Даже тогда мне хотелось подождать и все узнать самой в нужный день. Это были такие времена, когда я не возражала против сюрпризов и неожиданностей.

Внутри свертка лежат очки для плавания.

– У тебя есть догадки по поводу того, кто бы мог их прислать? – осведомляется мама.

– Это Финч.

– Очки. Звучит серьезно. – И она понимающе улыбается мне.

– Прости, мама, но он всего лишь мой приятель.

Не знаю, зачем я это говорю, мне просто не хочется, чтобы они спрашивали, зачем он их прислал и что хотел этим сказать. Особенно потому, что я сама даже не догадываюсь, зачем они мне нужны.

– Может быть, потом. Время у вас есть, – замечает мама. Так могла бы сказать и Элеонора.

Я смотрю на маму и думаю, а понимает ли она сама, кого только что процитировала, но даже если она и знает это, то не показывает. Она увлеченно осматривает очки и спрашивает отца, а помнит ли тот, какие вещи присылал ей с тем, чтобы убедить пойти с ним на свидание.

Я иду наверх и пишу: «Спасибо за очки. Зачем они? Только, пожалуйста, не говори, что хотел бы как-то использовать их в один прекрасный день».

Финч отвечает: «Подожди немного, и все увидишь сама. Скоро они тебе пригодятся. Надо дождаться первого теплого дня. Такой обязательно должен наступить неожиданно, посреди зимы. Как только мы его дождемся, мы немедленно стартуем. И тогда не забудь прихватить эти очки с собой».

Финч

Первый теплый день

В конце второй недели февраля на город обрушивается подряд целых пять снежных бурь, в результате чего он остается на пару дней без электричества. Самое приятное, что занятия в школе автоматически отменяются, но есть и негативная сторона. Воздух настолько холодный, а снега так много, что на улице невозможно оставаться более пяти минут. Я повторяю себе, что это всего лишь вода, только в другом состоянии, и иду к Вайолет пешком, где мы с ней лепим самого большого снеговика в мире. Мы называем его мистер Блэк и решаем, что он обязательно должен войти в список обязательных достопримечательностей Индианы для других учеников, когда они отправятся в свое очередное путешествие. После этого мы садимся с ее родителями у камина, и я делаю вид, что являюсь также полноправным членом их семейства.

Когда дороги расчищают, мы с Вайолет выбираемся и посещаем раскрашенный Радужный мост, дисплей периодической таблицы, семь столпов, а также то самое место, где линчевали, а потом похоронили братьев Рино, первых грабителей поездов в Америке. Мы забираемся на отвесные стены карьера Империя, где было добыто более восемнадцати тонн камня, который пошел на строительство Эмпайр-стейт-билдинг. Мы отправляемся посмотреть на Лунное дерево. Это гигантский платан, которому более тридцати лет. Он вырос из семени, побывавшего на Луне и вернувшегося на Землю. Это дерево стало природной «рок-звездой» хотя бы потому, что является единственным из полусотни выживших после путешествия. Первоначально их было пятьсот штук.

Мы отправляемся в Кокомо, чтобы послушать, как гудит воздух. Мы паркуем Гаденыша у подножия горы Гравитация и поднимаемся на ее вершину. Это похоже на самые медленные в мире американские горки, но они работают, и через несколько минут мы все же оказываемся на самом верху. После этого я приглашаю ее в День святого Валентина в свой любимый ресторан «Счастливая семья», расположенный в самом конце длинного ряда магазинов километрах в двадцати от дома. Там подают самую лучшую китайскую еду к востоку от Миссисипи.

Первый теплый день приходится на субботу, поэтому мы отправляемся к голубой бездне – большому озеру, находящемуся на территории частного владения. Я подбираю сувениры, которые мы должны будем оставить там – это огрызки от ее карандашей и четыре порванные гитарные струны. Воздух так сильно прогрелся, что куртки не нужны, на нас только свитера. После зимы, которую нам пришлось перенести, погода напоминает тропики.

Я протягиваю ей руку и веду по набережной, затем мы спускаемся по склону к широкой, круглой водной поверхности, окруженной со всех сторон деревьями. Здесь так уютно и тихо, что можно легко представить себе, будто мы с ней – единственная пара людей на всей планете, о чем я действительно мечтаю.

– Ну, хорошо, – говорит она и делает долгий выдох, как будто все это время задерживала дыхание. Очки висят у нее на шее. – Что это за место?

– Это, – поясняю я, – и есть знаменитая голубая бездна. Говорят, что тут нет дна, или есть, но представляет собой нечто трясины. Еще говорят, будто в центре озера имеется некая сила, которая засасывает внутрь все, что туда попадает, переносит в подземную реку, которая уходит непосредственно в Уобаш. Есть мнение, что трясина переносит тебя в другой мир. Еще ходят слухи, будто именно там хранят свои сокровища пираты, а чикагские бутлегеры именно здесь хоронили ненужные им тела и избавлялись от краденых машин. В пятидесятых годах здесь пропала целая группа подростков. Они купались, а потом бесследно исчезли. В тысяча девятьсот шестьдесят девятом году два помощника шерифа отправились исследовать бездну, но не обнаружили тут ни тел, ни машин, ни сокровищ. Правда, дна они тоже так и не нашли. Зато они отыскали то ли водоворот, то ли трясину, куда их чуть не засосало.