Читаем без скачивания Незавершенная месть. Среди безумия - Жаклин Уинспир

– Ну, мисс, ежели у вас все, извините. Надо открыть.

Мейси кивнула:

– Спасибо, мистер Чемберс, что уделили мне время.

Он прошаркал к парадной двери, за которой обнаружилась миссис Пендл с подносом, покрытым вышитой скатеркой.

– Ой, мисс Доббс! Не знала, что вы здесь. Я вам не помешала?

– Ничуть, миссис Пендл. Я как раз ухожу.

Мейси еще раз поблагодарила Джорджа Чемберса и вышла за порог. Уже когда она была на мостовой, до нее донеслись преувеличенно громкие слова миссис Пендл:

– Нынче суп из говяжьих хвостов, с клецками. Очень вкусный!

Мейси оглянулась, хотела помахать на прощание – и увидела, как миссис Пендл, успевшая передать поднос Чемберсу, входит в дом, складывая руки на животе. Мейси разобрал смех. Однажды бабушка обмолвилась, как узнать, склонна соседка к разговору или нет. Склонна – непременно сложит руки на животе, и если поблизости имеется изгородь – прислонится к ней. Время потрачено не зря, мысленно подытожила Мейси. Особенно был полезен разговор с Джорджем Чемберсом. Старик, сам того не заметив, одной репликой дал ей целых два намека. Впрочем, как она и рассчитывала.

Еще раз заглянув в список, Мейси решила, что сегодня зайдет только в один дом – к Филлис Уилер, урожденной Мэнселл, подруге Анны Мартин. Дом находился в четверти мили от кузни, по правой стороне. Особняк в эдвардианском стиле отстоял от дороги и по сравнению со многими другими домами выглядел запущенным, даром что был новее на несколько столетий. Крыльцо обрамляли два эркера, фасад был выкрашен оливково-зеленой краской – такой же, как и здание железнодорожной станции. Неудивительно – ведь дом являлся частью собственности железнодорожной компании. Мейси заключила, что отец Филлис работает на эту компанию. Она надеялась застать Филлис дома; да и где еще быть матери двоих школьников и младенца?

Идя по дорожке к главному входу, Мейси увидела, что дверь открылась и молодая женщина пытается вытащить на крыльцо детскую коляску.

– Я вам помогу! – сказала Мейси, поспешила вперед и ухватилась за коляску спереди, в то время как женщина выталкивала ее из дома.

– Ой, спасибо огромное! Обычно я коляску снаружи оставляю, но сейчас, знаете, понаехали лондонцы, да еще цыганский табор на наши головы свалился. Не ровен час, украдут.

– Вы – миссис Уилер? – улыбнулась Мейси.

– Да.

Мейси объяснила цель своего посещения, понимая, что может вызвать негативную реакцию. Однако Филлис Уилер согласилась ответить на несколько вопросов, особенно если это будет способствовать переходу кирпичного завода в хорошие руки. В этом миссис Уилер была заинтересована – на заводе работал ее муж.

– Вы за покупками собрались или просто прогуляться?

– И то и другое. Если, конечно, получится заскочить в магазин. У меня ведь кормления по часам расписаны. Двое старших в школе. Пока их утром соберешь, завтраком накормишь да посуду вымоешь, уже только и думаешь, как из дому куда-нибудь вырваться. Хоть ненадолго. Отец рано уходит, он у меня на железной дороге работает. Мама служит у Сандермира в доме, так что я почти целый день одна – пока дети из школы не вернутся.

– Может, пройдемся до перекрестка? Утро было прохладное, а денек неплохой разгулялся, вы не находите?

Филлис согласилась, и женщины пошли прочь от деревни.

Малыш спал в коляске, белый полог бросал легкую тень на раскрасневшиеся щечки. Мейси для начала выдала несколько фраз о погоде, о хорошем урожае яблок, о прелестях геронсдинских окрестностей. Втайне она радовалась, что разговор будет вестись не в доме, а на воздухе, – не в последнюю очередь потому, что прогулка поможет лучше понять Филлис. Подражая ее походке и жестам (даром что Филлис толкала детскую коляску), Мейси проникнется эмоциями, которые вызывают у этой женщины ее вопросы. Отзеркаливание телодвижений рождает мысли, сходные с мыслями объекта, даже интонации становятся похожими. Словом, Мейси имела основания полагать, что разговор принесет плоды.

Они обсудили поместье и кирпичный завод. Филлис явно говорила с мужниных слов, повторяла его нелестные высказывания в адрес Сандермира. По тому, как напряглись ее плечи и челюсти, как ускорился шаг, Мейси поняла: Филлис не просто солидарна со своим супругом относительно Сандермировых деловых качеств. Нет, ее неприязнь имеет более глубокие корни. И Мейси стала работать в этом направлении.

– По правде говоря, я Сандермира не выношу. Это он должен был в огне погибнуть, он, а не Анна.

– Вы имеете в виду пожар, вызванный бомбежкой?

– Да, конечно.

– Значит, Сандермир в тот день был в деревне?

– В тот день все были в деревне.

– А сколько ему тогда было лет? Пятнадцать? Шестнадцать?

– Точно не знаю.

– Но ведь вы с ним ровесники, а, насколько мне известно, Альфред Сандермир не пропускал ни одной хорошенькой девушки. Тем более у него и конкурентов не было – все юноши ушли на фронт.

– Мне он никогда не нравился. А вот Анна что-то в нем нашла.

– Неужели?

Филлис остановилась, стала подтыкать белое одеяльце под пухлые младенческие ножки. Затем скрестила руки на груди, так что ручка коляски уперлась ей в бедро.

– Чтобы вы знали, мисс Доббс: Сандермир умеет понравиться, когда, конечно, хочет. Вообще-то Анна имела виды на Генри, на старшего сына. Притом что такие, как Сандермиры, не глядят на нашу сестру. Разве только когда им охота поразвлечься. Ну, вы понимаете.

– Понимаю.

Малыш заворочался во сне, и они продолжили путь.

– Знаете, Анна – она вроде Сары Бернар. Хлебом ее не корми – дай устроить драму. Она от Генри голову потеряла. Но когда он уходил на войну, Анна была совсем девчонкой. Катит он, допустим, на дрожках, навстречу – Анна. Он – шляпу долой. «Доброе утро, мисс Мартин». А она от счастья вся обмирает. Генри – он с каждой женщиной так здоровался, из простой учтивости. Только Анна воображала, что это он из любви.

Филлис тряхнула головой.

– Анна такая шутница была. Хохотушка такая. Ни с кем я так не веселилась, как с ней. За то ее и любила.

Она запустила руку в карман, но не нашла носового платка. Тогда Мейси достала из портфеля свой платок и протянула Филлис.

– Ну и вот, – продолжала Филлис, высморкавшись, – не успел Генри уйти на фронт, как появился Альфред. А надо вам сказать, Анна была прехорошенькая.

– Понимаю.

– Понимаете, да пока не все.

Перемена в темпе шага насторожила Мейси. Филлис двигалась теперь со странной поспешностью. «Хочет облегчить душу», – догадалась Мейси.

– Анна была вроде болотного огонька, – продолжала Филлис. – Пару раз мистер Мартин посылал за ней Пима…

– Кого? – Мейси коснулась руки Филлис. – Что вы только что сказали?

– Я сказала «Пим». Брат Анны. Это уменьшительно-ласкательное имя. – Филлис передернула плечами. – Так голландцы сокращают имя Виллем.

Мейси медленно опустила голову.

– Значит, мистер Мартин посылал Пима за Анной. Но почему?

– Потому что родители не знали, куда запропастилась их дочь. Даже на улицу выходили кликать ее. Взять, к примеру, меня – я в жизни не солгу. Просто язык не повернется. А вот Анна – та, бывало, врет и не краснеет. Скажет родителям, что идет ко мне в гости, а сама…

Филлис тряхнула головой.

– Когда пришла весть, что Генри погиб, Анна стала встречаться с Альфредом. Я ее предупреждала! Я говорила: смотри, Анна, доиграешься. Только она свое твердила: Альфред, мол, на ней женится. Я говорю: не будь дурой, такие, как он, женятся только на ровне, нужна ты ему, он ведь джентльмен…

Мейси усиленно гнала мысли о Саймоне и о миссис Линч.

– Сколько я ей твердила: джентльмены вроде Альфреда Сандермира не женятся на простых девушках вроде нас. Только, бывало, начну: одумайся, Анна, Альфреду ровню найдут…

– И что же случилось?

Филлис вздохнула:

– Теперь уже можно сказать – Анны давно нет на свете. Однажды она заскочила за мной – это было где-то за неделю до «цеппелина», – и мы пошли подышать воздухом. Вот как сейчас с вами, мисс Доббс, по этой самой дороге гуляли. Идем к перекрестку, и тут Анна говорит: я, говорит, Филлис, влипла. Залетела. То есть беременная она была.

Мейси снова кивнула:

– Как, должно быть, она боялась, что о беременности станет известно. В маленькой деревне, вроде вашей, это считается позором.

– Вот и всякий бы так подумал. Вправду, сначала Анне было страшно. Только знаете что? Она пораскинула умишком и решила, что теперь Альфред точно на ней женится. Что ребенок станет этаким пропуском в богатый дом, что Сандермиры, да и все люди их круга, ее примут! Что у нее будет – как это? – положение! Она этого очень хотела.

Мейси все стало ясно.

– И что же дальше?

– А дальше Альфред сказал ей, что в Танбридж-Уэллс есть женщина, которая помогает девушкам в Анниной ситуации. Якобы от друга узнал о ней. От какого, спрашивается, друга? Вот что хотелось бы знать. Как я ее убеждала! Откройся, говорю, отцу с матерью, уезжай. Можно ведь было уехать и родить вдали от дома, и никто бы ничего не пронюхал. Ну, по крайней мере, доказательств не было бы. А эта дуреха? Возьми да и ляпни Сандермиру, что хочет ребенка, что хочет замуж. Когда мы с Анной в последний раз говорили, она обмолвилась: Альфред, дескать, сказал, что-то надо предпринять и он сам этим займется.