Читаем без скачивания Жертвоприношения - Пьер Леметр

— Господин судебный следователь!

Перейра останавливается, удивленно оборачивается.

— Могу я ненадолго отвлечь вас? — спрашивает Камиль. — Это по поводу пассажа Монье…

Теперь из-за приятного тепла ванной прохлада гостиной однозначно означает возвращение к настоящей жизни.

Камиль снабдил Анну очень точными, очень техническими инструкциями, как разжигать печь, которые та тут же не преминула забыть. Анна открывает кочергой дверцу и засовывает в зияющую дыру полено, которое никак не хочет умещаться в топке. Анне наконец удается его запихнуть, теперь можно закрывать дверцу, в комнате начинает пахнуть горящими дровами — запах немного терпкий. Анна решает сделать себе чашку растворимого кофе.

Согреться ей так и не удается, холод застрял где-то внутри. Пока закипает вода, она снова поднимает взгляд на лес…

Потом устраивается на диване, перекладывает рисунки Камиля — их и искать-то не нужно, они повсюду. Лица, фигуры, мужчины в форме… Она с удивлением обнаруживает портрет верзилы-полицейского — вид у него идиотский, желтые мешки под глазами, — он охранял ее палату в больнице и, когда она убегала, громко храпел. Он сейчас где-то несет службу, но нескольких росчерков карандаша Камиля достаточно, чтобы он появился перед ней как живой.

Портреты ничего не приукрашивают, но вызывают настоящее волнение. Иногда Камиль работает как очень тонкий карикатурист, скорее жестокий, чем смешной, — никаких иллюзий.

И вдруг (она этого не ожидала) в альбоме, лежащем на низком стеклянном столике, — она, Анна. Не на одной странице. Нигде нет даты. Слезы тут же появляются у нее на глазах. Прежде всего из-за Камиля: она представляет его здесь, одного, рисующего по памяти мгновения, прожитые вместе с ней. Потом из-за нее самой. Женщина на рисунках совершенно не похожа на нее нынешнюю, наброски относятся к тому времени, когда она еще была хороша, и зубы были целы, и синяков не было, не было шрамов на щеке и вокруг рта, взгляд был другой. Камиль всего несколькими штрихами намечает обстоятельства и место, где они находились, но Анна почти безошибочно восстанавливает их. Вот она безумно хохочет, дело происходит в ресторане «У Фернана» в день их знакомства. Вот Анна ждет Камиля у выхода из полицейского управления… Листая альбом, можно восстановить всю их историю: Анна в «Вердене», в кафе, куда они отправились поговорить во второй вечер. На голове у нее шерстяная шапочка, она чертовски уверена в себе, улыбается, и, если верить тому, как Камиль изобразил ее, у нее на то были основания.

Анна шмыгает носом, лезет за платком. Вот она идет к Камилю по улице около Оперы, он взял билеты на «Мадам Баттерфляй», а вот сразу после спектакля Анна в такси передразнивает Чио-Чио-сан. Каждый лист рассказывает об их истории — неделя за неделей, месяц за месяцем, с самого начала. Вот Анна под душем, потом в постели… И так — лист за листом. Анна чувствует себя безобразной, слезы льются, но Камиль всегда видит ее прекрасной. Анна протягивает руку к коробке с бумажными носовыми платками, но для того, чтобы дотянуться до них, нужно встать.

В тот самый миг, когда она берет платок, пуля пробивает стекло и столик вдребезги разбивается.

С того мгновения, как она утром открыла глаза, она ждала этого момента, но тем не менее это неожиданность. Ей кажется, что сейчас обрушится весь боковой фасад дома. Она застыла, когда столик разлетелся на мелкие кусочки прямо у нее под руками. Анна вскрикивает. Так быстро, как только может, сворачивается клубком. Бросает взгляд на улицу — окно цело. В том месте, где прошла пуля, зияет большая дыра, от которой разбегаются трещины… Как долго оно еще выдержит?

Анна тут же понимает, что является прекрасной мишенью. Откуда только берутся у нее силы, непонятно, но она одним движением перекатывается через спинку дивана. От удара по сломанным ребрам у нее перехватывает дыхание, она тяжело падает, кричит, но инстинкт самосохранения сильнее боли, и она тут же садится, опираясь о спинку. Может ли пуля пробить диван, думает она. Сердце выпрыгивает у Анны из груди. Тело ее сотрясает дрожь, как от холода.

Вторая пуля ударяет в стену прямо над ее головой. Анна инстинктивно пригибается: в лицо, в глаза, на шею сыплются куски штукатурки. Тогда она растягивается на полу и закрывает голову руками. Она оказывается практически в том же положении, что и в туалете пассажа Монье в тот день, когда на нее напали.

Где телефон? Нужно позвонить Камилю. Сейчас же. Или в полицию. Все равно кому. Незамедлительно.

Но ситуация не так проста: ее мобильник наверху, рядом с кроватью, и, чтобы добраться до мезонина, нужно пересечь всю комнату.

На виду у стрелка.

Третья пуля отлетает от печки с таким невероятным звоном, что кажется, прямо перед Анной ударили в гонг. Анна почти оглушена, закрывает уши ладонями. Отлетевшая рикошетом пуля вдребезги разбивает раму на стене. Анна настолько испугана, что не может сосредоточиться ни на одной мысли, ее охватывает какое-то оцепенение. Воспоминания о том, что случилось в пассаже Монье, смешиваются с больничными, и над всем этим всплывает лицо Камиля: взгляд у него серьезный, осуждающий, как во флешбэке, — такие мысли приходят перед смертью.

Впрочем, ее ждать недолго. Не может же убийца постоянно промахиваться. И на этот раз она совершенно одна, и нет никакой надежды, что кто-нибудь придет ей на помощь.

Анна сглатывает слюну. Она не может тут оставаться, ей нужно каким угодно способом добраться до лестницы, и она это сделает. Ей обязательно нужно позвонить Камилю. Он говорил ей, что нужно включить сирену, но бумажка с кодом лежит рядом с коробкой управления в другой стороне гостиной. А телефон наверху.

Туда-то ей и нужно добраться.

Анна приподнимает голову, оглядывается: пол, ковер с кусками штукатурки, но отсюда ей нечего ждать помощи, помочь себе может только она сама. Решение приходит внезапно. Анна перекатывается на спину, двумя руками стягивает с себя свитер, который цепляется за шины на руке, она тянет его, стаскивает, наконец считает до трех и на счет три садится, прижавшись к спинке дивана. Скомканный свитер лежит у нее на животе. Если он будет стрелять в спинку дивана — смерть.

Надо действовать.

Она бросает взгляд вправо: лестница от нее метрах в десяти. Взгляд влево, вернее, вверх, туда, где через стеклянную крышу видны ветки деревьев. Интересно, сможет ли он забраться на дерево и влезть в дом через крышу? Нужно срочно звать на помощь — Камиля, полицию, все равно кого.

Другой возможности у нее не будет. Анна подбирает ноги под себя и далеко влево бросает свитер, ей хочется, чтобы он летел в воздухе долго и высоко. Она тут же вскакивает на ноги, бежит к лестнице. Как того и следовало ожидать, следующая пуля попадает в ступеньку лестницы прямо у нее за спиной.

Я научился стрельбе по чередующимся мишеням уже давно. Ставишь одну мишень слева, а другую справа, поражаешь поочередно и с максимальной скоростью.

Прицеливаюсь, слежу за комнатой в прицел. Когда свитер взлетает с одной стороны, я уже готов и стреляю. Если ей захочется его когда-нибудь надеть снова, без штопки не обойтись, потому что я выбиваю сто из ста.

И тут же меняю цель: она бежит к лестнице, прицеливаюсь. Когда я стреляю по первой ступеньке, она — на второй и на моих глазах исчезает в мезонине.

Пора поменять тактику. Прячу ружье в свинарнике и беру пистолет. И если понадобится для чистовой обработки — охотничий нож. Опробован на моем друге Равике. Прекрасный инструмент.

Теперь она засела на втором этаже. Совсем нетрудно было ее туда загнать, я ожидал нескончаемых трудностей, а оказалось, нужно было просто правильно указывать дорогу. Теперь следует обойти дом. Придется все же немного побегать, ничего так просто не дается, но она в конце концов поймет, что к чему.

И если все пойдет, как намечено, я буду там раньше ее.

Первая ступенька разлетается прямо у нее под ногами.

Анна чувствует, как дрожит под ее тяжестью лестница. Она так быстро взлетела вверх, что поскользнулась и упала на площадку, ударившись головой о комод. Здесь тесно.

Но вот она уже на ногах. Оценив обстановку и поняв, что здесь ее не видно и она вне досягаемости, она решает затаиться. Прежде всего позвонить Камилю. Пусть он сию же минуту приезжает, ей нужна помощь. Она лихорадочно шарит по комоду, нет, не здесь. На ночном столике тоже нет. Где этот чертов мобильный? Вспомнила: она положила его с другой стороны кровати, когда ложилась, поставила на зарядку, Анна роется в своей одежде, включает аппарат. Силы покидают ее, сердце так сильно ударяется о грудную клетку, что к горлу подкатывает тошнота, она бьет кулаком по коленке, этот телефон неизвестно сколько включается… Камиль. Наконец номер набран.

Камиль, ответь, сейчас же! Умоляю…

Один звонок, второй…