Читаем без скачивания Сказки тысячи ночей - Э. Джонстон

Но сперва надо заняться пустыней. Я отправлюсь туда со своими собратьями, и мы зальем ее кровью. Люди не будут слагать песен об этой битве. О ней будут лишь шептаться у костра. Они будут страшиться говорить об этом громче, боясь навлечь на себя гнев победителей. Женщины будут оплакивать погибших мужей и сыновей, прижимая к себе тех детей, которые слишком малы, чтобы сражаться, и не погибнут. Если, конечно, мы не убьем их просто так. Моих собратьев подчас трудно сдержать.

Ло-Мелхиин тревожился о своей матери, слушая наши разговоры. Он знал, что девчонку я спасу любой ценой, но не думал, что я приложу столько же усилий, чтобы вернуть его мать домой целой и невредимой. Меня поражало, сколь глубоко его волновали судьбы обеих. Мужчине дозволено любить мать, и его не сочтут из-за этого слабым. Но большинство мужчин не имели роскоши любить своих жен – во всяком случае, не так скоро после свадьбы.

Он и не любил ее, по крайней мере пока. Но он был о ней весьма высокого мнения. Он восхищался ее храбростью и ее нежеланием изменить свой пустынный дух под влиянием городских стен. Он находил ее чары загадочными, но не боялся их, как моих. Он хотел бы узнать ее лучше, самостоятельно, без призмы моего разума между ними. Он считал, что она рождена стать королевой.

А я желал ее совершенно иначе. Мне не терпелось ткнуть его носом в то, что она будет принадлежать ему только через меня. Я буду трогать ее его руками, целовать его губами, а она будет сопротивляться его телу всем своим естеством.

Но сейчас мне предстояло дело. Армия моя была невелика, но могущественна. Мы сокрушим бунтарей силой, полученной у их же предков. Мы очистим пустыню от их предательства.

А когда мы закончим, я вернусь в каср со своей женой, захочет она того или нет.

Глава 31

Пока я смотрела видения о прошлом своей сестры, наблюдала за падающими звездами и пряла никому не нужную пряжу в касре Ло-Мелхиина, мой отец и братья не теряли времени даром. Вернувшись с караваном, они обнаружили, что меня нет, но моя мать, сестра и мать моей сестры не позволили им оплакивать меня, как предписывала традиция. Я была еще жива – сестра была уверена в этом. А если мне суждено было жить дальше, они должны снова сесть на верблюдов и отправиться торговать. Но на этот раз с каждым проданным отрезом ткани, с каждым бочонком меда и с каждым кульком мирры они должны рассказывать людям о том, что случилось, и о том, что пытается сделать моя сестра.

Теперь я знала, что мой отец не оплакивал меня. Мои братья давно были недовольны своим королем, который жил так далеко и был так жесток. У двоих из них были собственные дочери. Отправившись в пустыню, они торговали не менее ловко, чем обычно, но при каждой сделке рассказывали историю моего замужества: как я обратила внимание Ло-Мелхиина на себя вместо сестры. Отец рассказывал мужчинам, с которыми торговал, что я была храбра. Мои братья рассказывали, что я умна, что я заставила Ло-Мелхиина полюбить себя и потому не умерла.

И куда бы они ни направлялись, они строили алтарь в мою честь, и оставляли там лоскут пурпурной ткани, и молились.

Вскоре они обнаружили, что вместо мужчин торговать с ними выходят женщины. Женщины слушали историю моего замужества со вниманием, которого мужчины не разделяли. Теперь отцу и братьям редко приходилось строить алтари. Зачастую они уже стояли там, умостившись на песке, в углу шатра или даже в священных пещерах рядом с могилами умерших, хоть я и не умерла. Отец и братья оставляли всем по лоскуту пурпурной ткани – в память о живом божестве, которым я стала.

Когда они собрались повернуть назад и дошли до самого края песчаной пустыни, где увидели перед собой пустыню кустарниковую, а на горизонте – очертания гор, им повстречался бледный человек. У него был серебристый металл, подобного которому они не встречали во всех своих странствиях. Он носил свою куфию на манер женского покрывала, скрывая лицо.

Мужчины закрывали лица, только если вокруг было слишком много песка или если в воздухе ходила зараза.

– Если он пробудет слишком долго на солнце, то сгорит, как уголек в костре, – объяснила сестра, рассказывая, что произошло после того, как меня увезли в каср. – Кожа у него начинает слезать, и ему становится очень плохо. Твои братья поначалу смеялись над ним, ведь только женщина будет так заботиться о своей коже. Но потом он показал им свои обожженные руки, и они попридержали языки.

Отец купил у него серебряный металл – столько, сколько смог унести. Бледный человек в обмен взял мед, пряности и краски – то, что будет легче везти. Он сказал отцу, что тот может получить больше металла, если вернется через месяц. Отец сам не знал, как он понял, что металл пригодится ему, – разве что ему подсказало божество. Отец вернулся домой с диковинными историями для наших матерей и сестры и с полными корзинами сверкающего металла в форме ножей, наконечников стрел и булавок.

Сестра рассказала мне, что слова отца о бледном человеке и его серебристом металле поразили ее. Она упросила отца поехать снова и купить еще, и привезти с собой бледного человека, если тот согласится. Он послушался ее и отправился в пустыню с караваном намного скорей, чем требовали торговые нужды.

Везде, где он останавливался, чтобы дать отдых верблюдам, ему встречались новые алтари в мою честь. Возле них лежали подношения – маринованные коренья и пресноводные цветы, хотя в пустыне была засуха. Девушки пели у алтарей новые гимны, и ветер разносил их нежные голоса далеко по просторам пустыни. По вечерам, сидя с рукоделием у костра, они пели молитвы вместо рабочих песен, и хотя отец не мог расслышать слов, он знал, о чем они поют.

И вот отец снова добрался до окраин кустарниковой пустыни и встретил там бледного человека. На этот раз у того было два верблюда, груженных металлом и рудой, которую он обещал отлить в любую форму, какую пожелает отец.

– Поедем со мной в мою деревню, – предложил отец. – Путь неблизкий, но твои верблюды, похоже, выносливы, а мы сделаем все, что в наших силах, чтобы защитить тебя от солнца. Обещаю, ты хорошо поторгуешь по пути.

– Почтенный мастер каравана, – сказал бледный человек моему отцу. – Я надеялся, что ты пригласишь меня с собой. Я давно мечтал посмотреть на вашу пустыню.

И вот они поехали, возвращаясь по следам моего отца обратно в нашу деревню. Отец показывал металл всем, кого они встречали на своем пути, но бледный человек отказывался продавать его.

– Езжайте лучше с нами, – говорил он им. – Поезжайте с нами, и поглядим, что у нас выйдет.

К тому времени в пустыне уже услышали о гигантской птице, напавшей на Ло-Мелхиина и едва не убившей его. Сестра сказала, что беспрестанно молилась, чтобы я помогла ему умереть. Я не смогла признаться ей, что поступила наоборот, но теперь я знала, откуда взялась моя огромная сила. Меня воодушевила мысль о том, что молитвы, приносившие мне силу, не обязывали меня следовать им. Я чувствовала себя достаточно связанной узами Ло-Мелхиина, и мне не хотелось быть связанной чем-то еще, пусть даже молитвами сестры.

– Птицы нападали и на других людей, – говорил отец мужчинам, с которыми торговал, и женщинам, которые прислушивались к его словам. – Почему же никто из них не захворал так сильно, как Ло-Мелхиин?

– Эти птицы – родом с гор, как и я, – объяснил бледный человек. – Я видел, как они пьют воду, стекающую из пещер, где я добываю свою руду. Я видел, как они точат когти о склоны гор, и когти их сверкают ярче моих кинжалов.

– Быть может, это металл причиняет боль Ло-Мелхиину? – спросил самый молчаливый из моих братьев.

Отец долго молчал.

– Если это так… – вымолвил младший брат. Он был не столь мудрым, но он был добрее. – То мы можем спасти нашу сестру от него.

Эти слова не были правдой, когда пришли мне в голову, но в одно мгновенье тишины между подуманным и сказанным я сумела сделать их правдой.

– Если это так, – сказал наконец мой отец, – то мы сможем спасти всех.

Они, конечно, не могли опробовать металл на короле, но могли испытать его на других металлах. Он был намного прочнее серебра. И прочнее меди, хоть его и нельзя было отполировать до такого блеска. Он гнул бронзу, из которой обычно делали оружие. Стрелы лучников Ло-Мелхиина, кинжалы и мечи на поясах его воинов были бронзовыми. Если бы отец смог достать достаточно металла, – а бледный человек считал, что привез с собой достаточно, – то можно сделать оружие, против которого армия Ло-Мелхиина будет бессильна.

Теперь мой отец уже не торговал, а вербовал.

– Поехали с нами, – говорил он мужчинам, которых встречал на своем пути. – Берите с собой своих женщин, детей и овец. Привозите их к моему вади, где они будут в безопасности, и мы выйдем навстречу Ло-Мелхиину и не дадим ему больше красть и убивать наших дочерей.

Многие мужчины, встречавшиеся ему, были из деревень, откуда Ло-Мелхиин уже брал жен. Прочие же знали, что скоро эта участь постигнет и их, если я умру. Поначалу они не спешили следовать за моим отцом, но сестра сказала, что их убеждали женщины. Я в этом не сомневалась. Мужчины процветали при правлении Ло-Мелхиина, и пусть это стоило им дочери, но ведь дочь у них могла отобрать и суровая зима. Но жены и матери оплакивали каждую погибшую девушку и молились у моих алтарей, чтобы это не повторилось. Они говорили своим мужчинам, что надо ехать, и рано или поздно те соглашались.