Читаем без скачивания Чёрный Мустанг - Карл Май

— Тут речь может идти о моём долге, но не о твоём, дорогой Фрэнк, — прервал Олд Шеттерхенд этот словесный поток маленького охотника. — Позволь уж, я сам отвечу на наглость этого краснокожего!

— С превеликим удовольствием! Я готов передать вам всю свою власть и полномочия, поскольку заранее знаю, что этот краснокожий вместо блюда из лани получит рисовую кашу с соусом из устриц.

— Не опасайся, Фрэнк! На этот раз я не собираюсь быть снисходительным!

— Правда? Ну, значит, вы наконец-то поумнели. Хотя и поздновато, но всё-таки! Вы действительно придумали для него наказание?

— Да.

— В таком случае я прошу вас о большой милости: назначить меня на роли трагика и субретки в этом спектакле. А вы уж сами решайте, когда занавес должен подняться. Все билеты проданы, и уважаемая публика в нетерпении начинает хлопать в ладоши.

— Хорошо, твоё желание исполнится. Каз и Хаз будут крепко держать вождя, чтобы он не мог шевельнуть головой, а ты своим ножом срежешь полностью его шевелюру, оставишь только одну прядь, к которой мы смогли бы привязать эти два прекрасных восточноазиатских украшения.

С этими словами он извлёк косички двух китайцев — похитителей оружия.

— Ура! Косички Канг-Кенг-Кинг-Конг! Я совсем было уже о них забыл! Ура, ура, прекрасная мысль! Я так доволен, я так рад, словно у меня сегодня день рождения. Идите скорее сюда, господа Тимпе номер один и Тимпе номер два! Внимание, мы начинаем большое представление. Занавес поднимается. Я буду выступать в роли цирюльника из Севильи, но без кисточки и мыльной пены, а команч будет разбойником, с которого содрали кожу. В первой сцене я пропою ему: «Дай мне руку, жизнь моя!» На что он ответит любовной арией из «Роберта и Бетрама». Потом вступит хор мстителей: «Брей, Хоббл, брей! Пора обстригать шевелюру!» А он на это ответит: «Спокойно, спокойно, милый мой Фрэнк, иначе со мною случится удар!» Из «Вольного стрелка», если не ошибаюсь я или не ошибся Вебер. А в конце первого акта терцет: «Князь, прими миллион поздравлений, команч отныне лыс». Когда вскоре после этого занавес снова поднимется, я пропою под аккомпанемент фисгармонии: «Я плачу вместе с ним и слёзы лью печально, осталась у него лишь тоненькая прядь». На это он в сопровождении октета отзовётся: «Без шляпы показаться я не могу отныне. Прошу, о милый Хоббл, мне привязать косички!» Я проделаю это, поскольку этого требует от меня моя роль, а потом несколько актёров и зрителей вместе со всем оркестром приступят к похвальной песне: «Радуйтесь, краснокожие: косички висят на его голове! Ваш вождь вне себя от радости от этого украшения. Ведите его поскорее к жене». На этом комедия окончена, все встают, занавес опускается. Вот таким я представляю себе план этого торжественного мероприятия. А теперь, уважаемые джентльмены, мы можем начинать!

Маленький весёлый человечек был воодушевлён заданием, которое ему выпало. Правда, всю свою шутливую речь он произнёс по-немецки, так что понять могли его только немцы. Но его мимика и жесты были так выразительны, что и остальные бледнолицые смогли догадаться, о чём шла речь. Краснокожие же, казалось, ничего не предчувствовали.

Вождь, несомненно, видел направленные в его сторону взгляды, видел нож, видел косички китайцев, которые Хоббл Фрэнк получил от Олд Шеттерхенда. Он должен был сделать вывод, что все эти предметы имеют к нему какое-то отношение, но не мог догадаться, что собираются с ним сделать. Его охватил страх, который ещё больше усилился, когда по обе стороны от него присели на корточки Каз и Хаз, во взглядах которых можно было прочитать неприкрытую угрозу.

— Что вы хотите? Что со мной будет? — спросил он их.

Но за них ответил Олд Шеттерхенд:

— Ты получишь от меня подарок за то, что был таким милым и вежливым.

— Какой подарок?

— Вы прибыли сюда за скальпами желтолицых, однако не получили их. Китайцы оказались почему-то сильно к ним привязаны. Ты знаешь, как я доброжелателен по отношению к тебе, так что тебе будет понятно, как я тебе сочувствую в том, что ты, вождь, вынужден отказаться от обладания такими скальпами. Поэтому от всего сердца я хочу сделать тебе сюрприз и вручить не одну, а две косички. Я надеюсь, что ты примешь этот подарок с благодарностью.

Токви Кава неуверенно произнёс:

— Уф!

Он не мог дать какого-то определённого ответа, потому что не знал, что кроется за этими милыми словами охотника. А тот продолжал:

— Косички, естественно, носят на голове. И я думаю, что ты будешь очень рад, когда я прикажу их туда привязать, ты будешь, таким образом, носить их в память обо мне.

— Уф, уф! — со злостью ответил поражённый вождь. — Скальпы не вешают на голову, их носят только на поясе. А это даже не скальпы, а одни только волосы этих трусливых желтолицых. Над воином, который бы носил их на себе, смеялись бы даже дети и старухи!

— Но ты будешь их носить, раз я их тебе дарю. Я привык, чтобы к моим подаркам относились с почтением.

— Оставь их себе, мне они не нужны!

— Нужны или нет, я об этом не спрашиваю. Они предназначены для тебя, и я прикажу их сейчас прицепить.

— Не вздумай этого делать! — крикнул краснокожий. — Не забывай, что я вождь!

— Фи! С этого времени ты в моих глазах не больше, чем просто красная рожа, к которой я прицеплю косички китайцев в качестве предостережения твоим воинам, чтобы никто никогда не смел оскорблять ни Виннету, ни Олд Шеттерхенда!

Глаза Токви Кавы остановились, он сжал зубы и процедил:

— Я предупреждаю тебя. Не вздумай нанести оскорблении голове вождя воинов этой дрянью, принадлежавшей Жёлтым Псам!

— Ты хочешь меня испугать? Я ведь раньше тоже тебя предупреждал. Ты меня не послушал. А в результате ты будешь носить эту дрянь, я же постараюсь как можно больше облегчить тебе эту задачу. Длинные волосы и косички — это было бы слишком для твоей головы, поэтому я прикажу сейчас обрезать всю твою шевелюру, чтобы освободить место для волос китайцев.

Токви Кава был смертельно напуган. Глаза у него закатились, черты лица исказила дикая гримаса. Несмотря на то, что он был связан, ему удалось приподняться, и он бешено завопил:

— Ты хочешь обрезать мои волосы? Мои волосы, украшение моей головы, олицетворение силы, место для орлиных перьев, свидетельствующих о моей славе и авторитете! Они, они будут обрезаны?

— Да, и безотлагательно.

— Попробуй только это сделать, только попробуй, если тебе хочется умереть в нечеловеческих муках!

— Фи! Твоя угроза не удержит меня ни на минуту в исполнении того, что я задумал. Положите его и держите крепче!

Это распоряжение относилось к кузенам Тимпе, которые его медлительно исполнили. Они прижали команча к земле и держали так без особых усилий. В этот момент Чёрный Мустанг не оказывал сопротивления, закрыв глаза, он тихо бормотал: