Читаем без скачивания Битва на Калке - А. Живой

И бессмертный Кара-чулмус, под дикие радостные крики монголов, поплелся через поле к себе в юрту. Что станет с оставшимся без самого дорогого Бури-Боко, утомленный Григорий сейчас меньше всего хотел знать. Едва он вошел в палатку, как в изнеможении рухнул на ковры и скоро заснул. Жить дозволили. Остальное потом.

На следующее утро, а Забубенный проспал весь день и еще ночь, он почувствовал себя гораздо лучше. Настолько, что решил поддержать имидж Кара-чулмуса, отремонтировав ударными темпами осадную башню монголов, сработанною для них какими-то чжурчженьскими инженерами. Судя по всему, – китайцами. Почему он так решил и сам не знал. Наверное, где-то читал. Но вот где, как всегда не мог вспомнить. А после удара по голове и не очень старался. Вдруг от учащенных размышлений разовьется гематома. Да и слово «чжурчжени» было какое-то явно китайское. А ведь монголы на севере своей огромной страны-орды контачили с китайцами, которые тогда так еще не назывались. А древние китайцы были гораздо культурнее язычников монголов. У них уже тогда в войске существовал целый штат доносчиков. А в мирной жизни были инженеры, способные придумывать и строить всякие полезные вещи: мосты, осадные башни, орудия пыток и здания тюрем. Вот монголы после очередного набега и вывезли нескольких умельцев из мест населенных чжурчженьской династией Кинь или соседнего тангутского государства Си-Ся, где тоже были талантливые инженеры. Но происхождение инженеров, в конечном итоге, было уже не важно, поскольку половцы так неосторожно этих инженеров сожгли вместе с юртой и секретными чертежами.

Но, Кара-чулмус обещал народу починить башню. Точнее, обещал Субурхан, но это роли не играло. А раз Кара-чулмус дает слово, – то обязательно сделает. Это любой степняк знает. Хотя ведь он сам себе голова, хозяин своего слова. Кара-чулмус слово дал, он же и обратно взял. Но Григорию уже надоело валяться без дела. От боя с Бури-Боко он отошел. Видимая опасность миновала, захотелось чем-то себя развлечь. Тот факт, что осадная башня могла быть использована монголами для взятия одного из русских городов, его сильно не беспокоил. Монголы на Русь пока не собирались. Ну, а если что, Кара-чулмус что-нибудь придумает. Даст бог, – и не дойдут.

Через холопа Бурашку, что состоял теперь при особе Кара-чулмуса в качестве кучера и мальчика для битья, Забубенный кликнул своего верного пса Плоскиню. А когда тот прибыл, велел ему притащить на широкую утоптанную поляну перед юртой, все, что осталось от осадной башни. Что башня находится где-то далеко, Григорий не сомневался, ибо, сколько не осматривал окрестности, ничего выше юрты не видел, – кругом одна степь. Плоскиня, робея, подтвердил опасения Григория, – башня далеко, только к вечеру управятся, да и то, если возьмутся всем миром. Окромя своих сил, помощь самих монголов понадобиться.

Степной дух-убийца милостиво соизволил подождать. Ну, а пока башню волокут, он хорошенько позавтракал и совершил конную прогулку на телеге по становищу монгольской армии. Главная цель прогулки, – осмотреть окрестности на случай провала разведывательной миссии, за время которой он так удачно сменил имидж и легенду. Надо было прикинуть пути отступления. Печалило только одно, – скорее всего, миссия черниговского отряда уже может считаться невыполнимой или даже проваленной, поскольку информация до князя своевременно не дошла, а все подполье уничтожено. Кроме самого непонятного члена подполья, предназначение которого было непонятным даже ему самому. Особенно, после победы над Бури-Боко.

Но, несмотря на терзавшие Забубенного сомнения, он решил довести дело своей новой жизни до логического конца. Ведь не спроста же он объявился именно в этом времени, став из простого механика на испытательном сроке чародеем с широкими возможностями. Пусть и потенциальными. Главное, люди верят. Неспроста познакомился и втерся в доверие к черниговским вельможам. И уж точно не случайно попал к монголам, которые теперь держали его за своего степного духа.

Главное, чтобы монголы не потребовали от Кара-чулмуса каких либо дополнительных чудес в подтверждение своего могущества. Ну, например, – вызвать дождь в самое пекло, или заставить день превратится в ночь. Что именно должен делать по статусу Кара-чулмус Григорий Забубенный догадывался в общих чертах. Субурхан еще не объяснил. Но, раз он дух, значит, – мертвяк. Раз мертвяк и пьет кровь, значит вампир. А от вампира вряд ли потребуют вызвать дождь. В лучшем случае попросят, чтобы к лошадям не подходил, а то скотина покойников пугается. Может взбрыкнуть. Хорошо хоть не стали просить съесть окровавленное тело Бури-Боко.

Но монголы и сами не подходили к юрте, которую облюбовал на отшибе Кара-чулмус, и лошадей держали подальше. Лошадь для монгола, – это святое. Да и бродники, если бы не прямой приказ монстра-кровопийцы, давно сделали бы ноги в степь и умчались на свой Дон. Туда, где обитали по речным долинам, конкурируя с половцами, за рынки сбыта и место под солнцем. А поскольку они общались со степняками, да сами были наполовину перекати-поле, то и про существование великого и ужасного для всех степняков Кара-чулмуса по кличке Албаст были наслышаны. Только вот видеть его, до появления в ставке Субурхана гостя из далеких земель, приплывшего голышом по реке, а потом выпустившего огонь из пальцев и побившего лучшего багатура, не приходилось.

Начав объезд монгольского становища, Забубенный быстро понял, что зря он это сделал. Механик хотел было навести контакты с местным населением, пообщаться, поговорить о проблемах кочевой жизни и пенсиях для ветеранов великих походов, но натолкнулся на древние суеверия во всей красе. Где-то в глубине души он никак не мог поверить, что отлично вооруженное, мобильное и самое храброе войско для своего времени, боится прогневить какого-то непонятного Кара-чулмуса. Особенно, после его победоносного выступления на ринге. Скорее, великий механик и каратист Забубенный, ожидал сейчас увидеть восхищение или попытку взять автограф, но этого не было.

Забубенный просто не верил, что Субурхан со своим экспедиционным корпусом, преодолели безо всяких джипов, на обыкновенных лошадях небывалое расстояние в тысячи километров от района современного некогда Григорию Нерчинска до берегов Дона. Претерпели в пути голод и холод, – поскольку великий поход начинался зимой, чтобы возможно было пройти степь по снегу. Зной, ибо львиную долю пути нужно было проделать по безжизненной пустыне, где растет только карагач и кое-где, встречаются караван-сараи. И в конце этого беспримерного марш-броска на выносливость каким-то чудом неукротимые монгольские тумены вскарабкались на лошадях на высокие хребты Кавказа, разгромив по дороге грузинские войска местного царя Георгия Лашы, а спустившись вниз, без всякого отдыха, ударили половцам в тыл, снова растекшись по степи.

Нет, Забубенный не мог поверить, что эти стальные люди, считавшие трусость наследственным качеством и убивавшие весь род человека, запятнавшего себя трусостью, легко преклонялись теперь перед одним единственнымчулмусом, в которого свято верили. Но это оказалось именно так. Нет, после боя, они считали его своим Кара-чулмусом, чем-то вроде местного божества, но и боялись его по привычке к суевериям. Все, кроме Субурхана с товарищами, знавшими правду и желавшими использовать его в темную для своих политических целей.

Окинув отдохнувшим взором палаточный городок монгольского воинства, и, в очередной раз, подивившись его бесконечности, Забубенный въехал на телеге в чайна-таун состоявший из юрт в надежде пообщаться с их обитателями. Но, тщетно. Едва завидев повозку Кара-чулмуса, все храбрые монгольские воины попрятались в юрты, оставив с наружи только верных коней, и, наверняка, попрощавшись с ними. Огромный лагерь, скрывавший многотысячное войско, мгновенно вымер, – весть о приближении степного духа-убийцы распространялась быстрее, чем это расстояние пролетал луч света.

В полной тишине, нарушаемой только скрипом грубо сработанных колес, ведомая хлопом Бурашкой повозка, медленно катилась по обезлюдевшему лагерю, огибая юрты. Люди здесь были в огромном количестве, но их словно и не было вовсе. Забубенный ощущал их животный страх, который передавался ему даже сквозь непроницаемые стены юрт. Люди даже дышать побаивались, когда рядом проезжал Кара-чулмус. Странное ощущение пронзило Григория. Он сейчас чувствовал себя настоящим вампиром. Казалось, еще мгновение, и действительно вопьется кому-нибудь в шею. Так он катался целый час, пока не понял, что это бесполезно. Никто с ним не будет общаться, как с человеком, кроме Субурхана. Плюсы в положении Кара-чулмуса были на лицо, но и минусы имелись существенные. Особенно, для широкой русской натуры, которая требовала общения.

– Поворачивай к черту, назад, – приказал, наконец, Забубенный, доведенный этим массовым саботажем до депрессии. У него даже голова опять разболелась, – пока не заблудились. Там уже, наверняка, Плоскиня с товарищами башню притащил. Поехали, посмотрим.