Читаем без скачивания Битва на Калке - А. Живой

В горную экспедицию Субурхан предполагал отправить тысячу всадников во главе со стрелком Джэбеком. Этого количества людей вкупе с талантом великого стрелка Джэбеку должно было хватить для успешного выполнения задачи. Вряд ли им придется столкнуться с организованным сопротивлением горцев, но если такое случится, степняки разобьют любого, кто встанет у них на пути. В войске монголов существовала жесткая дисциплина и круговая порука. За проступок одного убивали десятерых, за проступок десяти, – не задумываясь, убивали сотню человек. Поэтому сто монголов бились в бою как тысяча воинов из любого другого народа. Джэбеку не раз приходилось участвовать и в более опасных походах даже с меньшим количеством людей, и он всегда выходил из них победителем. Его боевой клич гласил «Только вперед!» Именно так перевел Забубенный резкий крик, который великий стрелок, до той поры сидевший спокойно, вдруг выдал в эфир.

Сам Джэбек после этого низко поклонился Субурхану, подтвердив всем своим бледным, но гордым видом, что не посрамит в этом походе чести монгольского всадника. А если его рука дрогнет, посылая меткие стрелы во врага, то пусть его кровь выпьет Албаст. Сам и.о Албаста, сидевший напротив стрелка, только поморщился от этой мысли.

– Металлические части и все, что попадется под руку из металла, будут доставлены вовремя, – заверил Кара-чулмуса главный монгольский военачальник Субурхан, – в этом я не сомневаюсь.

Основную задержку в планах производства ремонта представляла экспедиция на Днепр с целью экспроприации смолы. Путь туда мог занять, как выяснилось из слов Субурхана, несколько дней в один конец. Скорость передвижения монгольских туменов по степи составляла около двадцати пяти километров в день, это Забубенный знал сам. Вспомнилось вдруг. Каждый всадник обычно вел с собой три, а то и четыре лошади, необходимые для передвижения, перевозки еды, оружия и стенобитных орудий. Даже если учесть, что поход предполагался недолгий, и половину лошадей с поклажей можно было оставить в лагере, все равно до Днепра на глаз выходило никак не больше трехсот, может трехсот пятидесяти километров.

Это значит, что Русь была практически рядом. Даже пешком можно было дойти, если бы была сейчас безопасная возможность путешествовать по степи пешком. Но, увы, такой возможности одинокому безоружному путнику в этой жизни, да еще в это время, не представлялось. Такой путь мог его привести только к двум одинаково плачевным результатам, – к смерти через убийство, или в рабство. Во время войны между монголами и половцами по местным землям следовало передвигаться только вооруженными группами. Только тогда, даже в случае нападения, кто-нибудь мог остаться в живых. А лучше было плыть по реке, шансов больше.

Забубенный снова подумал о том, выжил ли кто-нибудь после нападения монголов на отряд Путяты. Судя по их героическому сопротивлению, кто-то ушел от монгольских конников. Одним из них был Куря, это было понятно. Брат-купец избежал и смерти и плена. Не зря его так «нахваливал» Тобчи. Ну, а раз Куря жив, то и еще кто-нибудь наверняка утек. «Ладно, – решился Забубенный, – надо действовать».

Поскольку операция предстояла опасная, Субурхан решил отправить туда Буратая – самого толкового из новых темников, с парой тысяч воинов. Для организации засады и доставки смолы к лагерю это будет вполне достаточно. Даже более чем. В войске есть проводники из пленных половцев и союзных бродников, так что место для засады будет выбрано наилучшем образом. Если все сложится удачно, и купеческий караван появится на Днепре быстро, то победоносный набег пройдет, как и задумано. Буратай с отрядом и обозом, груженным захваченной смолой вернется назад через неделю.

Остальные войска останутся в лагере, под временным руководством Тобчи, который будет управлять операцией «Лес в степи» и одновременно поддерживать порядок в становище монголов.

– С этими двумя делами он справится отлично, он опытный воин, – снова уверил Кара-чулмуса монгольский голова Субурхан.

И тут настал черед Субурхана, Джэбека и Тобчи удивляться, – Кара-чулмус вдруг произнес свое предложение. Он хочет, чтобы монголам сопутствовала удача, и поэтому должен сам отправиться в поход за смолой вместе в Буратаем.

На самом деле Забубенный никакой удачи монголам не желал, просто не мог не воспользоваться такой замечательной возможностью сбежать, которую придумал за него сам начальник монгольского корпуса. Ведь он предложил идти на Днепр. И, хотя и неизвестно в каком месте Буратай собирался напасть на караван купцов, но в любом случае по этой реке можно было добраться на Русь. А заодно и избавиться от необходимости чинить эти дурацкие башни. Кроме того, ведь могло случиться и так, что караван со смолой окажется из русских земель. Допустить расстрела русского каравана монгольскими нукерами Забубенный никак не мог. А тем более для добычи смолы, необходимой для строительства осадных башен, которые еще неизвестно для взятия каких городов понадобятся.

Помимо этого великий механик Забубенный имел еще одно стратегическое соображение. Он не знал, сколько в точности воинов было в монгольском воинстве, а спросить напрямую не решался, хотя и был Албастом. Разослав сейчас в разные стороны несколько крупных отрядов, диверсант Забубенный в тайне надеялся ослабить основные силы монголов, на тот случай если возможное нападение русских полков состоится в его отсутствие. Уж если битва все-таки будет, то ее должны выиграть наши. В этом Григорий был абсолютно уверен, хотя всплывавшие в памяти разрозненные исторические данные говорили ему о другом, вселяя сомнения.

– Ты хочешь ехать с Буратаем? – переспросил Субурхан, словно проверяя, правильно ли он понял корявое произношение великого механика, и усмехнулся, – Думаешь, без тебя мы не справимся?

– Нет, – сказал Забубенный, – Но, думаю, что со мной справитесь быстрее. Авось, на что-нибудь пригожусь. Я ведь все-таки местный дух.

– Ну, что же, если Албаст повелеет, – усмехнулся Субурхан, – то воины Буратая будут готовы вступить на Днепр сегодня же.

Забубенный призадумался. Не торопясь, прислушался к своему внутреннему голосу.

– Нет, – ответил, после непродолжительного молчания, Кара-чулмус, утомленный сегодняшними событиями и неожиданными поворотами, – Если великий Субурхан не против, поедем завтра. Сразу после утреннего чая с лепешками.

Теперь призадумался монгольский военачальник, но, видимо, решил, что полдня погоды не сделают. Кивнул, проявив непривычную мягкость. На что Григорий в душе и не надеялся.

– Хорошо, выступаем завтра. Умеешь ездить на коне?

– Ваши кони боятся духов, – напомнил Забубенный, – мне по статусу повозка подойдет больше.

– На повозке уйдет больше времени, – сказал вслух Субурхан, как бы размышляя сам с собою, – Но, ты прав. Зато, воины будут все время тебя видеть. Это тоже хорошо.

Главный монгол встал, завершив курултай монгольских нойонов, что Забубенный для себя переводил как «сходняк крутых чуваков».

– Прощай. Вели своим рабам подготовить все к походу. На рассвете ты выступаешь на Днепр с Буратаем.

И с этими словами генералитет покинул юрту Кара-чулмуса. Снаружи раздалось несколько командных криков, ответом на которые послужил многочисленный конский топот. Озадаченные новыми делами многоопытные Субурхан, Джэбек и Тобчи ускакали отдавать распоряжения. Следовало за один вечер отобрать и подготовить к походу несколько тысяч конников. Но, для кочевых народов, а тем более для монголов, которые могли легко уйти в поход на пару лет, преодолеть по пути тысячи километров и взять сходу сотни городов, предстоящие операции были не более чем рядовыми.

Когда монгольские генералы удалились, Забубенный кликнул переводчика, дежурившего снаружи у юрты, и приказал:

– Плоскиня, приготовь завтра к утру мою походную повозку. Чтобы там все было по высшему разряду, – меха нормальные, еда и найди выпить чего-нибудь. Да и сам со мной, вместо кучера поедешь. Переводить то надо кому-то. А то нам с Буратаем каким-то многое надо будет обсудить по дороге, а я еще не все глаголы выучил.

Вождь бродников, молча поклонился.

– Все будет исполнено, повелитель.

– Отлично, – кивнул Кара-чулмус, – не забудь только гонцов отослать к себе на историческую родину. Да скажи им, чтоб не торопились, мастеров получше искали, да самых толковых. У вас там толковые мастера-то есть? Ну, резчики по дереву, такие чтобы с топорами виртуозно управляться могли?

– Да, топор дело привычное, – ответил задумчиво Плоскиня, – разбойников у нас много.

– А чтобы церковь без единого гвоздя могли поставить? – уточнил Забубенный и спохватился, – да что я говорю, какая церковь, вы же язычники. Ну, так есть нормальные мастера-то, гениальные плотники?

– Да поищем, – как-то неуверенно пробормотал Плоскиня.