Читаем без скачивания Эзотерическое подполье Британии. Как Coil, Current 93, Nurse With Wound и другие гениальные сумасброды перепридумали музыку - Дэвид Кинан

в нем расслышать. Думаю, Степлтон завязал с ними, потому что вскоре после пережил по-настоящему ужасный трип». Еще до Spiral Insana он записал свою самую наркотическую и тревожную работу «A Missing Sense». Вышедшая на сплите с британской дрон-группой Organum, изначально она задумывалась Стэплтоном для личного использования при употреблении ЛСД. При ее создании он опирался на зловеще-прекрасный альбом американского композитора Роберта Эшли Automatic Writing – эксперимент с записью и редактированием непроизвольной речи[120]. Это единственная музыка, которую Стэплтон мог слушать во время трипов, не испытывая клаустрофобии. В качестве благодарности он решил сделать собственную версию с использованием звуков его непосредственного окружения. Предназначенная для проигрывания на пределе слышимости, эта пугающе мощная композиция поглощает любое пространство, в котором звучит. По словам Стэплтона, Automatic Writing идеально совпадал с «дыханием здания», когда он слушал его ночью. «A Missing Sense» обладает тем же эффектом, сочетая треск огня и скрип дерева с беспрерывным бормотанием.

Тибет прекратил свое неумеренное потребление амфетамина после очередной ночи, проведенной в чаду лондонского готического клуба The Batcave с Роуз Макдауэлл, Марком Алмондом и Крисом Нидсом. Шатаясь, он приплелся домой и решил перечитать все те потрясающие идеи, которые набросал вечером в записной книжке. Его неразборчивые детские каракули оказались написаны с таким нажимом, что ручка просто разодрала блокнот. «Я сказал себе: все, в этом больше нет никакого смысла», – говорит он. Через несколько недель после того, как Тибет завязал со спидами, он серьезно заболел.

Как-то утром он встал пораньше и отправился в город. Добравшись до станции метро «Тоттенхэм-Корт-Роуд», он почувствовал себя странно. Плитка на стенах начала сливаться в единое целое, вызвав у Тибета сильнейшую паническую атаку. К счастью, какой-то прохожий помог ему подняться наверх и усадил в такси обратно в Тафнелл-парк. Дома он беспомощно рухнул в постель, весь вспотевший от накатывающей волна за волной паники. «Это было похоже на антиоргазм, – вспоминает он. – Все начиналось с ног и проносилось по всему телу мощными электрическими волнами. Я понятия не имел, что со мной происходит. По конечностям бегали мурашки, а само тело было как ватное, я перестал ощущать, где оно заканчивается, – даже через дверь не мог пройти, не ударившись о косяк. Последствия длились еще несколько лет». После происшествия Тибет побывал у множества врачей. Один спросил, не слышит ли он голоса, подозревая нервный срыв. Другой прописал ему витамин С и посоветовал есть виноград. Гомеопат сказал, что всему виной чернобыльская катастрофа, а еще один врач диагностировал у него миалгический энцефаломиелит.

«Думаю, все эти факторы были связаны, – соглашается Тибет. – Это был настоящий ужас, но у меня не было для него имени. Мне снились кошмары, в которых меня придавливало что-то тяжелое и мне казалось, что кровать подо мной проломится и я провалюсь прямо сквозь пол. Каждый вечер я ложился спать в надежде, что завтра все будет хорошо. Для человека с таким пессимистическим и меланхоличным творчеством я неисправимый оптимист». Сегодня психотерапевт Тибета полагает, что это и в самом деле был нервный срыв, но у Тибета есть более прозаическое объяснение. «Думаю, все дело в перегрузках, амфетамине, выпивке и демонах. Видимо, меня одолели бесы. Как говорил Ницше, если вы слишком долго смотрите в бездну, бездна посмотрит на вас. Я интересовался темными вещами. Был высокомерным, циничным, интересным, забавным – но во мне не было равновесия. Я целиком и полностью разделяю веру в существование Сатаны и демонов в человеке. Точно так же, как некоторые люди желают потусоваться с ними, они не прочь зависнуть с нами». На альбоме 1994 года Of Ruine Or Some Blazing Starre он поет: «Это было время чтения черных книг». Он был уверен, что смерть близка, и именно в таком настроении пришел в студию, чтобы записать одну из своих самых мрачных работ, Imperium.

Первая сторона Imperium содержит необычные лупы из медлительной кельтской арфы[121], далеких горнов и осязаемых переборов акустической гитары. Грустные и пронзительные строки второго трека взяты словно из буддийского текста «Дхаммапада»: «Одни умирают старыми, другие – молодыми. / Кто-то – в самом расцвете сил. / Все умрут в свой черед. / Точно так же, как опадет созревший плод, / Всем спелым плодам / Предназначено упасть и сгнить. / Так и все, кто рождается, / Всегда своей смертью уничтожаются». Напоминает мрачное стихотворение Шелли «Превратность» 1821 года: «Цветок чуть глянет – и умрет, / Проживши день всего; / Мираж восторга нам сверкнет, / Глядишь, и нет его <…>. / Мгновенья быстрые считай, / Отдайся райским снам, мечтай, / Пробудишься – рыдай!»[122] Пирс каждый день привозил Тибета в студию, где тот лежал на диване и руководил работой, пребывая в тумане и чувствуя мурашки по всему телу. «Тибет не сразу сказал, что болен, – вспоминает Тони Уэйкфорд, игравший в альбоме на басу, – но, когда мы закончили запись, он заявил, что, возможно, скоро умрет. Оглядываясь назад, я думаю, что ощущение скорой смерти пронизывает весь альбом. Оно было очень сильным».

После этого больной и истощенный Тибет отправился в Исландию, чтобы записать джингл для рекламы безалкогольного напитка Svali. Хильмар Ёрн Хильмарссон уговорил компанию пригласить Тибета, Роуз и Фоза и покрыть их расходы. Естественно, они так ничего и не записали, но Тибет отлично провел время в Рейкьявике с Хильмарссоном и его женой. Кроме того, он познакомился с Бьорк и Эйнаром Эрном, недавно основавшими The Sugarcubes. Из иллюминатора самолета Исландия выглядела как поверхность Луны, вся испещренная маленькими вулканическими кратерами. Когда Тибет открыл дома у Хильмарссона кран, потекла вода, пахнущая тухлыми яйцами из-за высокого содержания серы. Это было похоже на детскую сказку – и Тибет, как обычно, начал немедленно планировать переезд. «Северное сияние было самым галлюциногенным зрелищем, которое я когда-либо видел, – вспоминает он. – Все вокруг было таким чистым, свежим, красивым и дорогим, что я мгновенно влюбился в это место. У меня обсессивный характер. Если мне нравится чья-то работа, я хочу встретиться с этим человеком и работать вместе. Если приезжаю в другую страну и она мне нравится, я хочу туда переехать». Тибет поселился на улице Локастигур недалеко от собора и жил там в течение нескольких месяцев, все время мотаясь между Рейкьявиком и Лондоном. Он также начал искать языковые курсы, но обнаружил, что исландский невероятно труден для изучения, тогда как сам он был не в лучшей форме – как умственно, так и физически.

«Беда в том, что у меня дефицит внимания, – говорит Тибет. – Мне нравилось там, но я не мог работать, поскольку рядом не было Стива и Дугласа. В то время они оба были моими самыми близкими друзьями. Я скучал по ним и по работе. Обычно я еду куда-то, чтобы снять напряжение. Это способ вернуть энергию и подумать о том, что я делаю. К тому же Исландия – очень дорогая страна, и у меня кончались деньги. Так что пришлось возвращаться домой и выпускать альбом».

В начале 1986 года Coil приступили к работе над своим вторым альбомом Horse Rotorvator. Название восходит к кошмарному видению Бэланса, вызванному терактом ИРА на параде Королевской конной гвардии. Он стал одержим ужасами войны, что в результате привело к психозу в истинно параноидально-критическом ключе. Однажды ночью ему приснились четыре всадника апокалипсиса, убивающие своих лошадей и использующие их трупы в качестве землеройных машин.

Сон был также связан с детскими воспоминаниями о походе, в который Бэланса взяли родители. Они бродили по горам вдали от проторенных маршрутов и, застигнутые грозой, укрылись в большой белой церкви. Внутри он увидел фреску с четырьмя всадниками апокалипсиса, то и дело освещаемую молниями. Бэланс думал, что, стоит им до чего-нибудь дотронуться или хотя бы промокнуть, их убьет током, поэтому простоял целый час, замерев от ужаса. Ребенком он боялся, что сгорит из-за статического электричества в простынях. Обложка Horse Rotorvator – это сделанный Бэлансом снимок эстрады в Гайд-парке, где ИРА устроили взрыв. Тогда же он начал интересоваться местами, где произошли катастрофы, ауру которых еще можно было уловить.

Horse Rotorvator повествует о смерти и возрождении на фоне коллажей из духовых инструментов с мексиканского Дня мертвых, мелодий в стиле Морриконе, дымного ближневосточного дрона и жутковатой электроники. Это альбом о предельных, «переходных» состояниях. «Все говорят, что это наш лучший