Читаем без скачивания Пушистые технологии викинга П. Сидорова - Виталий Аксенов

Тут в зал вошли Их Величества император Акихито и его очаровательная супруга императрица Митико, которая, как и положено, по ритуалу, семенила на два уважительных шага позади супруга. Они подошли к двум отдельно стоящим столам у самой сиреневой ширмы и также склонились в поклоне.

Какое-то мгновение стояла полная тишина – весь зал отдавал дань уважения Императору и Поэзии. А Гребень белой волны вдруг ощутил величайшую ответственность перед всеми поэтами мира, почувствовал необыкновенный прилив поэтических сил и стал мысленно повторять свои стихи.

Наконец, император и императрица сели, а за ними и весь зал.

Докудзи (конферансье) что-то объявил, и чтец, которого, как сказала Йоко-сан, называют Кодзи, стал громко читать стихи, акцентируя и растягивая концы фразы. Ему принялись заунывно подпевать сидящие вместе с ним за столом – Хассей пел первую строку в одиночку и к нему присоединялся хор из четырех Косхо – на следующих четырех строках.

Йоко-сан объяснила, что вначале исполняются стихи начинающего поэта, а пораженный Сидоров стал думать, не придется ли ему также распевать свои стихи.

Пятерка певцов запела

БабочкаПьет торопливоС хризантемы росу —Завтра она станетДушою умершего.

Когда пропели последнюю строчку, встал юный начинающий поэт и глубоко поклонился. Склонились в поклоне и все певцы. Последними поклоном поблагодарили юного поэта Император и его супруга.

– Как здорово, – подумал профессор и стал размышлять, станет ли бабочкой душа тещи, когда она отправится в Лучший мир. Так и не придя ни к какому определенному выводу, он услышал, что певцы, также завывая и подхватывая друг друга, пропели стихи мешуидо – Председателя поэтического Жюри:

Моя любовь уязвима, —Похожа на бабочку,В клетке моего сердцаЕе прелесть растекается на ветру.В своем блеске я счастлив.

Сидоров задумался о своей любви к Зеленым Глазам, а затем забеспокоился, сумеет ли он достойно выступить перед Императором и не время ли отказаться, чтобы избежать позора и международного скандала.

Но тут Йоко-сан шепнула, что объявляют его имя, вместе с длинным перечнем званий и наград.

Сидоров-сан хотел, было, подняться, чтобы лично с выражением продекламировать стихи Императору, но Йоко-сан его удержала, напомнив, что еще накануне передала их в Жюри, и стихи будут петь всё те же чтецы.

Профессор огорчился, ибо не был уверен, смогут ли они передать всю глубину и неповторимость его поэзии.

Я не знаю,То ли я – Человек —И мечтаю стать Бабочкой,Или я сейчас – Бабочка,И мечтаю быть Человеком.

После наступившей паузы все, включая императора Акихито, его очаровательную супругу Митико, а также наследных принцев Нарухито и Акисино с супругами, склонились в благодарственном поклоне, а Митико, как показалось профессору, даже ласково на него посмотрела. На лице Акихито не отразилось ничего другого, кроме явного погружения в Вечность и стремления цивилизованного мира к Самопознанию и Совершенству.

Сидоров облегченно вздохнул, ибо очень опасался, что его стихи, которые он позаимствовал (на время!) у известного китайского философа Чжуан-цзы, не будут достойно оценены.

Но затем он заметил несколько насмешливый взгляд Ее Императорского Высочества кронпринцессы Масако, и профессор заволновался ещё больше.

Впрочем, тут же пропели ее стихи.

Бабочка-Ангел блеснула на сверкающих шелках.Птицей счастья.У счастья два крыла —нетронутая крыльев красота,одно твое, другое – у меня

– Да, – подумал Сидоров, – она знает толк в поэзии, – и стал мучиться, разоблачат его или нет.

Далее дважды пели миута – стихи императрицы Митико.

Порхать с цветка на цветок,Тянуться к свету, огню.Какое странное свойство:Тянуться к огню, Чтобы в нем сгореть.Быть может, Бабочка дана намКак символ мимолетности, Дуновения души?

Он поинтересовался у Йоко-сан, почему пели дважды одни и те же стихи.

– Такова традиция, а вот стихи Императора (гиосэй) будут петь трижды. Сидоров решил, что, скорее всего, это для их лучшего запоминания.

И действительно, их трижды пропели:

Хрустальная Бабочка небаВ ладони вселенной спит,Звёзды мерцают,Сны безмятежные таютНа кончиках крыл Бабочки неба.

Император выслушал свои стихи, и на его лице по-прежнему отразилось лишь мудрое понимание вечного и, в конечном счете, бессмысленного движения к Самопознанию и Совершенству.

Докудзи (конферансье) медленно приблизился к столу Императора, дважды останавливался, чтобы поклониться, а затем бережно положил текст в специальный ящичек, стоявший на столе перед Акихито. Император в ответ поклонился, а докудзи задом долго и медленно отступал, еще раз остановился, чтобы поклониться, в ответ получил еще один поклон императора, а затем вернулся к своему месту.

Поэтический конкурс завершился церемонией ухода императорской семьи в порядке, обратном их приходу.

Затем к Верному другу всего японского народа приблизился Начальник управления Императорского двора господин Oсаму-сан (Твердость закона) и с поклонами пригласил пройти в церемониальный зал – Сосновый холл (мацу-но ма), где профессор увидел несколько человек, ждущих, как сказала Йоко-сан, своего награждения.

Профессор вспомнил намёк Йоко-сан о приятном сюрпризе, и заволновался, стал вспоминать, какие ордена есть в Японии, и решил, что больше всего ему хотелось бы получить Орден Хризантемы или Орден Священного сокровища – неплохо звучит!

Начальник наградного бюро канцелярии премьер-министра, словно беспокоясь о возможной пропаже, пересчитал на специальном столе ордена и наградные документы. Всё оказалось на месте.

Стояла напряженная, звенящая тишина, награждаемые заметно волновались, поглядывая друг на друга.

В Сосновый холл торжественно вошли церемониймейстер и начальник управления по делам императорского двора. Все низко склонились.

Через несколько секунд появился Император в сопровождении старшего камергера и камергера. Все склонились в еще более глубоком поклоне и выпрямились лишь после того, как это сделал Акихито.

Сидоров с интересом наблюдал, как награждали орденами других.

Награждаемый предстаёт перед императором.

Премьер-министр передаёт императору предназначенный для него орден.

Император вручает орден.

Получив вслед за этим из рук премьер-министра наградной документ, счастливец удаляется в соседнюю комнату.

Йоко-сан объяснила, что ордена выдаются по нисходящей:

Орден Хризантемы, Орден Восходящего солнца, включая Орден с цветами павлонии на Большой ленте, Орден Драгоценной короны и

Орден Священного сокровища.

Йоко-сан объяснила, что знак павлонии считается императорским символом, он стоит на втором месте после хризантемы в иерархии, и на каждом ордене изображены цветы павлонии.

Сидоров со всё возрастающим беспокойством следил, как вместе с награжденными уходили лучшие ордена. Особенно он огорчился, когда увидел, что Орден Восходящего солнца с цветами павлонии на широкой Большой ленте из восхитительного муарового шелка красного цвета с белыми полосками и роскошной розеткой унес какой-то тщедушный, высушенный, как урюк, и еле передвигающий ноги старикашка. Профессор проводил его возмущенным взглядом.

Йоко-сан шепнула, что в свое время Орденом Восходящего солнца с двойными лучами награжден командир знаменитого крейсера Варяг Руднев, а недавно режиссер Юрий Любимов и дирижёр Валерий Гергиев

Профессор удовлетворенно кивнул ей, хотя из названных имен ему был известен только Варяг.

Процедура продолжилась возвращением в церемониальный зал награжденного с прикрепленным орденом, но уже вместе с супругой. Произнеся благодарственное приветствие в адрес императора, награждённый с супругой уходили из зала.

Верный друг всего японского народа огорчился, что не сможет появиться перед императором вместе с Ольгой. Йоко-сан успокоила его, что выйдет вместе с ним – всё рано надо переводить.