Читаем без скачивания 30 контейнеров для господина Зет - Николай Гуданец

- Что-что-что-о?! - ошарашенно спросил Улье. - Погоди. На что же ты рассчитывал? Ради чего все это?

- Изволь. И на этот вопрос я отвечу. Неужели ты еще не понял, что человечество, насильственно разделенное на две свои противоположности, зашло в тупик? С одной стороны - ангельская и высокоразвитая ойкумена. С другой колония, смрад и мерзость. Первые грешат против своей же совести, отрекшись от вторых. А те не в силах сами преодолеть собственную натуру и медленно развиваются по пути, чреватому катастрофами и тотальным самоубийством в итоге. Я решил встать над теми и над другими. Взять на себя роль демиурга и дать миру первотолчок. Взболтать Галактику, словно бутыль с микстурой.

- Старик, - ахнул Улье, - да что ты такое говоришь? Это же типичная паранойя.

- Может быть, малыш. Может быть. Поживи с мое.

Ссохшееся, морщинистое, усыпанное старческими веснушками лицо главного диспетчера озарилось улыбкой. Однако слезящиеся глаза смотрели строго и, как показалось разведчику, чуть печально. Улье знал, что Старик явился одним из первых добровольцев, испытавших на себе действие агеронтона. С тех пор прошло почти пять тысяч гал, и еще никто в ойкумене не умер естественной смертью.

- Попробуй понять меня, - заговорил Старик снова, - Я прожил длинную жизнь, гораздо длиннее твоей. И больше проработал в разведке. Я слишком долго служил промежуточным звеном между тем миром и этим. И знаешь, как протекает жизнь такого промежуточного звена? Вначале ты ненавидишь колонистов - до судорог. Потом на смену омерзению приходят понимание и жалость. Эта вторая фаза сменяется третьей, когда душа огрубевает, ты становишься равнодушен к людскому страданию, а заодно и ко всему на свете. Потому что ты навидался всего. Когда хорошенько узнаешь колонию, больше ничто тебя не потрясет. Так-то, малыш.

- Ты хочешь сказать, что поступил так из равнодушия?

- О нет. Есть и еще одна фаза, последняя. Когда начинаешь понимать, что всю жизнь простоял между, ни к кому по-настоящему не примкнув и глубоко презирая и тех и этих. Но гораздо больше тогда начинаешь ненавидеть именно своих. За их якобы чистоту. За то, что они столь неколебимы в своем моральном дутом превосходстве. За то, что у них раз и навсегда все решено и нет места для сомнений. Знаешь, как умер твой отец? Их группа потеряла связь. Он неделю лежал в шалаше, умирая от раны в животе. Вскоре его уже ничто не могло спасти, и он агонизировал, долго и страшно. Его муки не оборвал никто - из милосердия. Потому что гуманисты никого не лишают жизни. Я ненавижу такое милосердие. Этот мир дошел до предела, малыш. И обнажился полнейший абсурд. Наш Принцип лежит вне природы. Он ложен и обречен. Рано или поздно колонисты вырвутся в космос со всей своей злобой и беспощадностью, а наши слюнтяи ничего не смогут им противопоставить. Пока не откажутся открыто от нашего лживого великого Принципа. Я решил ускорить этот процесс и бросить в космос крейсер, словно щепоть фермента. Только и всего.

- Старик, это безумие. Безумие и преступление.

- Может быть. Все возможно. Повторяю, поживи с мое. А потом уже суди.

- Мне жаль тебя. Но я вынужден передать дело в Лигу. Пусть решает она.

- Не спеши, - сказал главный диспетчер, и в его руке тускло блеснул ампульный пистолет. - Игра продолжается.

- Надеешься выкрутиться? Зря. Даже если ты уберешь меня, хватит одной-единственной улики - тридцати контейнеров по фальшивой заявке. До тебя доберутся, будь уверен.

- Между прочим, я возглавляю комиссию, расследующую дело о пропаже грузача с контейнерами. Она установила, что заявку подделал второй диспетчер.

- Ну а что говорит по этому поводу он сам?

- Он уже никому ничего не скажет, поскольку на днях попал под погрузчик. Полагают, он покончил с собой, испугавшись разоблачения.

- Работаешь с размахом, - признал Улье. -Но мне очень не нравится, как ты разговариваешь со мной. Ты откровенен, как с трупом. Не рано ли?

- Мне жаль, что ты встал мне поперек дороги. Очень жаль, малыш.

-Допустим, ты от меня избавишься. Что толку? Я привел грузач, в нем контейнеры и твой лучший друг Зет. Думаю, он уже вовсю рассказывает таможенникам о вашем знакомстве.

- Считай, что никого из них больше нет на свете. Они - радиоактивная пыль, дружок. Я все предусмотрел. Как только они включат корабельную связь, до баржи дойдет кодированный сигнал с моего передатчика. А там, среди контейнеров, упрятана такая ма-аленькая машинка... Сигнал идет в эфир с тех самых пор, как пропал грузач. Словом, единственным свидетелем останешься ты, малыш. Поверь, мне жаль.

Широкое дуло пистолета было нацелено Ульсу в живот. Ампулы усыпляют в среднем на сутки. Старик - не Хиск. От его выстрела не увернешься.

- Мои люди тебя проводят, - сказал главный диспетчер. - Учти, они колонисты. Но обучены стрельбе Не хуже тебя. Будь благоразумен.

Он нажал на кнопку, и в распахнувшуюся дверь вошли двое громил в таможенных мундирах.

- Старик, - произнес Улье, - ты не человек. Ты оборотень.

- Может быть, - сказал тот. - Проводите его в ангар.

Двое достали ампульные пистолеты и, вполне квалифицированно держа их у бедра, вывели Ульса в коридор. Спускаясь с ними в лифте, разведчик чувствовал сквозь комбинезон холод обоих стволов. Один прижимал к груди, другой - к лопатке. Ай да ребята. Похоже, расклад безвыходный.

На космодроме в этот ночной час не было ни души.

Конвоиры вели Ульса вдоль шеренги грузовых барж, отстав от него шага на три. Он увидел, как впереди распахнулись ворота одного из ангаров, и там, в полутьме, загудел двигатель телеуправляемого погрузчика. Они даже не стесняются повторений, подумал разведчик.

До ангара оставался десяток шагов. За его воротами гудела и лязгала гусеницами смерть.

Где-то в ночном небе несся грузач с телами Мэга и Тода, с безумным Хиском, чахоточным Зетом и тремя таможенниками на борту. Адская машинка в его трюме ждала момента, когда Вайс включит общую систему связи. Этого Улье не сможет предотвратить. Даже если каким-то чудом выиграет схватку с двумя вооруженными конвоирами. Чтобы доложить о результатах осмотра и получить указания, таможенники воспользуются видексом грузача, но не успеют они повернуть рубильник...

Высоко в ночи зажглась сверхновая.

Ослепительные потоки света обрушились на Кос-мопорт с мгновенно поголубевшего неба. Казалось, все вокруг вспыхнуло белым пламенем, до рези в глазах, - так мощно полыхнуло фотонное топливо на орбите.

Но прежде чем погасла чудовищная вспышка, повергшая в изумленное оцепенение обоих конвоиров, Улье выстрелил из капитанского револьвера дважды. Два сдавленных вскрика слились в один. И два пистолета вывалились из простреленных рук.