Читаем без скачивания На службе зла. Вызываю огонь на себя - Анатолий Матвиенко

7 сентября части двух французских армий перешли германскую границу и начали наступление в районе Саара. Не встретив ни единого немецкого солдата, французы гордо возвестили о победе и… вернулись домой. Британцы, верные союзническим обязательствам, чуть позднее начали бомбить Германию. От их налетов не погиб ни один человек. С самолетов сыпались не бомбы, а листовки, объясняющие, что с войной неловко как-то получилось, и призывающие германцев отказаться от ее продолжения. Понятно, что эффект от авиавылетов не покрыл даже стоимости спаленного бензина. Люфтваффе не сбивало британские самолеты — у немцев на востоке были дела поважнее.

План «Вайс», предполагавший полное уничтожение польской армии за две недели, поначалу осуществлялся с точностью швейцарского часового механизма. Потом часы немного отстали. Войско польское, слабовооруженное и бестолково управляемое, оказало сопротивление агрессору, не ожидавшееся штабистами ОКВ.

Никольский, Давид и Люсьен буквально ночевали у экранов, показывавших кремлевский кабинет Сталина и Наркомат обороны. Вместо ввода ограниченного контингента войск из западных округов Красная Армия начала скрытую мобилизацию. Кроме всеобщей воинской повинности, введенной с 1 сентября и поставившей под ружье огромное количество призывников, задержали увольнение в запас старослужащих, а к польской границе срочно перебрасывались соединения под предлогом учений и больших учебных сборов. СССР активно готовился к войне с Германией. Нет сомнения, что при столкновении изрядно потрепанного вермахта с Красной Армией у нацистов нет шансов, тем более что на западе нависает пятимиллионная французская армада, которая не преминет воспользоваться плодами жертв, принесенных поляками и русскими.

Гитлер и Риббентроп ежедневно пытались уговорить Сталина вступить на польскую территорию, не понимая, что этим приближают час своего заката. Кремлевский горец улыбался в усы, курил трубку и увещевал партнеров, что с радостью бы, но не может допустить войну на два фронта. Каждый день паузы менял баланс сил. Вермахт и люфтваффе ежедневно теряли десятки танков и самолетов, Красная Армия наращивала количество войск на западе. Когда стало очевидно, что польское сопротивление слабеет и не наносит германской армии существенного ущерба, СССР на удивление вовремя подписал мирный договор с Японией, а 17 сентября два мощных кулака с территории БССР и УССР нокаутировали Польшу, ударив в спину вопреки правилам бокса и международных приличий.

Польское командование наивно послушалось лондонских «гарантов» и приказало не открывать огонь по русским. Британцы не хотели ослаблять Красную Армию перед столкновением с вермахтом. Поэтому сопротивление агрессии с востока носило очаговый характер в местах, где отдельные подразделения Войска польского не хотели выполнять пораженческую команду.

19 сентября произошло главное событие войны, в ожидании которого даже бесстрастный Шауфенбах сжимал кулаки. Сухопутные части РККА в районе Львова вышли навстречу германским и вступили в огневой контакт. Сбылось! Теперь Сталин имеет право заявить о вероломстве империалистической германской военщины, разорвать Пакт о ненападении и продолжить движение навстречу французам через поредевшие немецкие ряды и их ненадежных словацких союзников.

В Наркомате обороны и в Кремле непрестанно шли совещания. Называлась дата объявления войны — двадцать шестое сентября, потом тридцатое. Обычно такому явлению предшествует обмен злобными нотами, но в эфире официальной советско-германской дипломатии царили совсем другие звуки — о демаркации границы и послевоенном урегулировании. Захваченную ценой трехдневных кровопролитных боев Брестскую крепость нацисты добровольно передали Красной Армии.

Боевые операции закончились, остатки польской армии сдались. Германская армия напоминала тяжеловеса, с абсолютным перевесом выигравшего схватку, но при этом совершенно вымотавшегося. Несмотря на относительно небольшие цифры потерь убитыми и ранеными — по предварительным данным исчислявшимися несколькими десятками тысяч человек, военная техника пришла в негодность. Примерно треть основных боевых машин — танков и самолетов — была безвозвратно утеряна, остальные имели значительный износ и подлежали возврату в строй только после капитального ремонта. Закончились топливо и боеприпасы, начались проблемы с продовольствием. Беспокоясь, что с инцидента под Львовом прошло много времени, чтобы эффектно использовать его как повод к расторжению Пакта, агент «Лодочник» передал информацию о плачевном состоянии вермахта и люфтваффе советской разведке, ссылаясь на данные французов и MI-6.

Крах надежд произошел в начале октября. С замиранием сердца Никольский выслушал доклад наркома Ворошилова советскому Политбюро по предварительным итогам польской кампании. Как и все спичи того времени, вначале превозносились достижения, а похвастаться было чем: Советский Союз отхватил приличный кус европейской земли с населением порядка 13 миллионов человек. Самое важное началось после слов «вместе с тем», после которых принято перечислять «отдельные недостатки».

Вскоре выяснилось, что с точки зрения организации вооруженных сил польская операция Советского Союза сложилась в один большой недочет. Запасы топлива в танках и автомашинах кончились уже на следующий день, подвоз не был организован своевременно. На марше потерялось управление войсками, что повлекло дезорганизацию. Имели место открытие огня по своим, дезертирство и мародерство. Значительная часть боевой техники немедленно вышла из строя не вследствие действий врага, а из-за технических проблем. И так далее — об отсутствии связи, боеприпасов, о недостатке карт, тотальном дефиците разведданных и т. д.

Красная Армия потеряла меньше людей, чем вермахт. Убитые исчислялись сотнями. Количество тяжелораненых, пропавших без вести и дезертиров в сумме оценивалось в три-четыре тысячи. То есть безвозвратно выбывших из строя на порядок меньше, чем у Германии и Словакии. Но вермахт сокрушил за три недели шестую по силе армию Европы, а Советский Союз просто ввел войска!

Данные разведки, утверждавшей, что в результате боев боеспособность немецких частей упала до советского уровня, Климент Ефремович охарактеризовал как недостоверные, так как они были получены из британских, французских и белоэмигрантских источников. Как известно, они — враги СССР, заинтересованные в столкновении нашей страны с Германией, посему им верить нельзя.

В итоге совещание закончилось решением соблюдать условия Пакта, а нападение на Германию отложить на два-три года до окончания перевооружения РККА.

Можно сколько угодно ругать товарищей коммунистов за нерешительность перед лицом победоносных нацистских войск. Но перед французами не было никакой немецкой армии — даже самой замотанной и разоруженной. Берлин лежал у ног, как оброненный батон в бумажном пакетике — подними и кушай на здоровье. Не нашлось желающих.

Шел второй месяц войны, после польской капитуляции чрезвычайно странной — никто не спешил с активными действиями. Объявлять войну против СССР за польскую интервенцию теперь поздно и неудобно. Спрашивается, чего ждали неделями? В состоянии войны с Советами объявило себя лишь польское правительство в изгнании, которое никто не воспринимал всерьез.

Красная Армия начала демобилизацию военнослужащих срочной службы, задержанных в войсках из-за перспективы противостояния с Германией. Разочарованию Никольского не было предела. К зиме вермахт залечит раны, отремонтирует технику, получит новейшие образцы оружия взамен утраченного. Наработав реальный боевой опыт, устранив ошибки в организации и подняв до небес воинский дух скорой и малокровной победой, сухопутные силы рейха становятся заметно сильнее. Выгодный момент безвозвратно пропущен. Получается, Польша, как и Чехословакия, принесена в жертву зря — Германия не втянута в войну на уничтожение. Сталин считал, что переиграл и Чемберлена, и Гитлера, безнаказанно вернув часть земель Российской империи, а также заполучив очередную отсрочку для перевооружения и укрепления армии.

Убедившись, что советское руководство озаботилось мелкими целями, считая победу над Германией важной, но отдаленной задачей, Никольский засел, наконец, за данные о других геоподобных мирах. В конце октября испросил небольшой отпуск и откровенно запил на неделю.

Самое худшее, что оба марсианина не лгали. Иначе можно было бы выбрать наиболее «честную» сторону и принять ее окончательно. Легкого выбора не оказалось.

История России без большевистской диктатуры оказалась менее кровавой и не знала катастрофического снижения жизненного уровня — тут прав Шейдеман. Но неизбежный передел Земли посте первой глобальной войны, которая закончилась несбалансированным и несправедливым миром при любых вариантах развития событий, обязательно выходил боком мелким государствам, образовавшимся после распада империи. Судьба Польши, бывшей самой западной российской территорией, ныне поделенной меж Германией и СССР, — тому пример. Сильные харчат слабых. Здесь прав Шауфенбах, считая целостность России важной и самодостаточной целью. При всех недостатках его подхода Никольский, придя в нормальное состояние, признал, что линия «своего» пришельца ближе. Поэтому придется оставаться с ним, чего бы это ни стоило бывшему подданному Российской империи. И чего бы ни стоило самой России.