Читаем без скачивания Не верь, не бойся, не проси… Записки надзирателя (сборник) - Александр Филиппов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А потому и стрельнули, что у одних взял, у других нет. Или взял, да обещанного не сделал. Или у одних взял и преступление на других повесил… да мало ли что! Не-е, честных не стреляют, – стоял на своем Федька. – Ты простую вещь просеки. Если мент меня по-честному припас, повязал, доказательства собрал, землю рогами рыл, чтоб в каталажку спрятать, – это одно. Он мне, конечно, по жизни враг, но такой, которого уважать можно. А если мент купленный, если я знаю, что он у кого-то бабки взял и от преступления отмазал, – все, амба. Он уже по мою сторону баррикад и не ровня мне даже, а вроде козла зоновского. И жить будет уже по нашим понятиям, сучонок, и до тех пор только, пока нам не мешает!
– Да… – вздохнул Самохин, затуманившись пьяно, – как тут честным остаться – столько соблазнов! Ты гляди, как народ зажил. Свояк у меня в кооперативе мыльницы штампует и в три раза больше майора эмвэдэшного зарабатывает. Сопляк окраинный, подручный твой, на этой, как ее, ну, как машина-то называется?
– Джип.
– Во, тля, на джипе разъезжает. У нас в изоляторе мужик один сидит – бизне… бизнесмен, так он даже в квартире у себя золотые ручки к дверям приладил. Слыхал про такого?
– Дур-рак! – с сожалением заклеймил Федька.
– К-кто? – с хмельной обидой дернулся Самохин. – Я-а?!
– Бизнесмен твой!
Федька взял за хвостик соленую рыбешку и, широко разинув рот, бросил туда, беспощадно клацнув золотыми зубами.
– Я ведь знаю, насчет кого ты, кумовская морда, пробросы делаешь, – хитро подмигнул он Самохину. – Фамилия того бизнесмена – Кречетов. Так вот, лох он, потому и сидит. И никакой он не крутой, как про то везде говорят. А самый крутой из городской братвы сейчас тоже у вас в изоляторе парится, но про него все помалкивают. Щукин – знаешь такого?
– Нет, – признался майор.
– Вот тот – действительно крутой пацан. Полгорода под его крышей живет. Хотя он и не урка. За счет папаши своего, второго секретаря обкома, держится. А партийные братки раньше всех уже давно общенародную собственность поделили и теперь только ждут, когда капитализм объявят.
– А Кречетов? – перестав прикидываться пьяным, серьезно спросил Самохин. – У него как с поддержкой на воле?
– Да никакой поддержки у него нет на воле, и в зоне не будет. Ты бы меня прямо спросил, а то изображаешь тут… Заикаешься, носом шмыгаешь… Я уж, грешным делом, подумал, не хроник ли ты запойный – эк тебя с трех рюмок-то растащило…
– Привычка кумовская, – смущенно пожал плечами Самохин. – А тебя, Федя, я и впрямь случайно встретил. И Кречетовым просто так, для широты кругозора интересуюсь. Я ведь из деревни недавно, от города отвык давно, расклада здешнего не знаю, ну и… полюбопытствовал.
– Ох и гнилой вы народ, кумовья, – добродушно укорил Федька. – Мне-то что горбатого лепишь? Что можно – и так скажу, чего нельзя – все равно не расколешь. Короче, Кречетов место хорошее в бизнесе застолбил. Телекоммуникации, связь, компьютеры. По нынешним временам – самый цимус. Банк свой основал. Я-то стар, но кое-что почитывал по этим вопросам. В камере времени много… Да и положение обязывает от жизни не отставать – пахан все же какой-никакой. Журнальчики почитываю – «Техника-молодежи», «Наука и жизнь», книжки разные популярные про экономику. Так что ориентируюсь мал-мал. В общем, Кречетов твой многим здесь мешал. А особенно Щукину. И по моим прикидкам, из изолятора он уже не выйдет.
– Сядет?
– Вряд ли… Судам нашим цена известна, но есть там все-таки одна особенность – рот подсудимому открывать пока разрешают. А этого-то Кречетову как раз и не позволят. Так что, скорее всего, уберут его. Загнется в хате – на болезнь спишут или на драку. – Федька открыл другую бутылку, разлил, протянул майору полный стаканчик: – На, выпей, чтоб не придурялся.
Самохин обреченно проглотил водку до дна, подбадривая себя тем, что информация, невзначай полученная от друга детства, ценная, а потому стоит непременной головной боли поутру от выпитого и прочих неприятностей, включая брюзжания жены, разбалованной многолетней мужниной трезвостью.
– Прямо мафия какая-то, – подивился майор. – И что ж, заступиться за миллионера некому? За такие-то деньжищи адвокаты, небось, толпой защищать его сбегутся.
– Как сбегутся, так и разбегутся, стоит Щукину бровью пошевелить. А Кречетов бизнесмен, может быть, и толковый, но в наших делах натуральный лох. Эдакий идеалист от бизнеса. Говорят, у него в офисе лозунг висит. Типа того, что предпринимателю для успеха требуются чистые руки, горячее сердце, холодная голова. Дзержинец хренов! Какой же нынче без нас, уголовников, бизнес? Предлагал я ему свою крышу – отказался, гордец. Вот и выгребает теперь… Хотя по-человечески его жалко. Щукины – что сын, что папаша – гниды те еще! Младший набрал себе отморозков бригаду, каких в зоне у параши держат, развел беспредел. Деньги вышибают всеми способами, утюгами раскаленными людей пытают, детей, жен крадут, шантажируют… Ну ничего, я до них еще доберусь. Из-за отмороженных и серьезные воры, пацаны, страдают. Менты звереют, начинают мочить всех подряд…
– А ты как хотел? – полюбопытствовал Самохин. – Сидеть тут, на бревнышках, поплевывать да голубей в небе считать, а кооператоры, предприниматели тебе, как хану, дань к ногам складывать!
– Да ничего изобретать не нужно, – горячо возразил Федька, все еще дедами нашими заведено. Воровской мир был, есть и будет. Но в нем тоже порядок должен соблюдаться, закон. А воровские законы строже ваших, ментовских. Нарушил – никакой адвокат не спасет, никакая комиссия по помилованию. Сходке, как судье или прокурору, взятку не дашь. Нож под ребра, пуля в сердце – приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
– А ты, Федька, при этом законе главный смотритель, – уточнил майор.
– Если не я с тридцатью годами отсидки за горбом, то кто? – усмехнулся приятель. – Мне ведь для себя уже ничего не надо. Вот домишко этот, что от мамани покойной достался, чая замутка, курево да бутылка водки по праздничкам. На бескорыстии моем авторитет держится…
– Ни хрена себе бескорыстие, – развеселился Самохин, – воруете всю жизнь, людей грабите, и туда же… в бескорыстные…
– Дурачок! – снисходительно пояснил Федька. – Да я отродясь у работяги или старушки копейки не взял. Вот ты заработками этого… свояка, что ли, родственничка своего возмущался. И правда, такой халявы нынче полно, она и раньше была, просто не все про то знали. Ну а мы людишек таких отслеживаем… И капитал нечестно заработанный таким образом перераспределяем. Чтоб некоторым, не в меру шустрым, жизнь медом не казалась. Делиться надо!
Федька опять разлил, подал стопку майору, подсунул заботливо баночку с чем-то вроде ягод, ложечку пластмассовую. Самохин выпил, пожевал ягодки, выплюнул, брезгливо поморщившись:
– Что за гадость?!
– Эх ты, деревня! Это ж маслины греческие! Весь мир ими закусывает, – улыбнулся приятель.
– Ну и дураки. Лучше уж твою хамсу жрать… Складненько у тебя выходит, Федька, только мне-то на уши не наезжай… – вернулся к разговору майор. – А то я вашего брата уголовника не знаю. Если вы нам еще и законы устанавливать начнете – конец света наступит!
– Да в том-то и дело, что законы ваши давно не работают, – разъяснил Федька. – Ты попробуй по суду долг вернуть или ущерб возместить понесенный – наплачешься. А мои братки такие вопросы без волокиты за день-два решают. И по справедливости, между прочим. Как в зоне мужичка-пахаря обижать нельзя, кормильца нашего, так и здесь, на воле. Работяги, предприниматели мелкие, торговцы уличные они ж, как пчелки, по капельке медком золотым наши улья пополняют. Давеча пришел ко мне один такой, жалуется. Так, мол, и так, машинешку старую угнали. А она всей семье кормилица. На дачу съездить, картошку посадить за городом… Короче, дал команду пацанам, нашли, вернули, еще и извинились.
– Здорово! – восхитился Самохин. – А если бы не развалюшку старенькую, а «мерседес» сперли – как? Тоже вернешь?
– А я для начала поинтересуюсь: какими это трудами титаническими ты, мил человек, на такую тачку деньгу заработал? Не слишком ли тебе бабки легко достаются? А раз так – поделимся в пользу бедных, на дела святые, на общак наш воровской, для выручки страдальцев предназначенный…
– Как в обэхаэсэс! – усмехнулся Самохин. – А если я, к примеру, приду к тебе, как простой гражданин советский, и пожалуюсь: обижают меня некие супостаты. Дать бы им по рогам, чтоб не наглели, – поможешь?
– Какой базар?! – великодушно изумился Федька. – Душу из гадов выну!
– Вот. А я, оказывается, наврал и хороших людей оговорил!
– Разберемся!
Самохин глянул ехидно:
– У тебя что, следователи есть, дознаватели?
– Что надо, то и есть, – ощетинился Федька. – Щас прям все тебе, куму, и выложу!