Читаем без скачивания Дорожный реквием - Ярослав Питерский

Все присутствующие, монотонно галдевшие до этого — стихли как по команде. Лишь Фекла Мерзоева продолжала напевать себе под нос какую то мелодию. Она, что — то писала в своем толстом блокноте. Ее толкнул в бок сидевший рядом Сазонов. Девушка слегка покраснела и, поправив на своем носике очки — отложила книжицу в сторону.

Степанов, посмотрев на всех — сел посредине кабинета на стул.

— Итак, что мы имеем?! Сегодняшний день был для нас неожиданно провальным. Поздравить некого не с чем не могу. Результатов как говориться ноль. Мы имеем — первое труп Метелкиной, второе труп Пронькиной и третье пропавшую девушку в Егоршево. Я чувствую, что все эти происшествия непосредственно связаны с нашим другом. Но прямых доказательств этого, к сожалению нет. Нет у нас пока и основных улик — позволяющих задержать, нашего подозреваемого. Но, тем не менее — как кто — то великий говорил — отрицательный результат, тоже результат! Итак, начнем, я вас всех собрал сегодня. Потому что завтра может быть решающий день в нашей операции. Завтра может решить исход нашего запутанного дела. Поэтому при обсуждении проблем или предположений — не стесняйтесь и выдвигайте свои предположения свои мысли! Нужен серьезный мозговой штурм! Пока, что один человек нас обыгрывает! И мы ничего не можем этому противопоставить! А это есть — нехорошо! Итак, начнем! Группа слежения. Что у вас?

В углу стал угрюмый молодой человек — больше похожий на подростка репера. Кожаная куртка в блестящих заклепках, длинная толстовка — радикально рыжего цвета, торчащая из — под нее. В ухе маленькая сережка. Дополняла картину «продвинутого» внешнего вида — лихо завернутая набок бейсболка, из — под которой выбивался выщипанный обесцвеченный чупчик. Опер — клоун, перемявшись — с ноги на ногу, промямлил:

— Ну, мы это, целый день это — вели его! Вели везде! Даже до сортира! Ходили, пасли! Ничего такого. Маршрут один и тот же. Дом работа. На работе — ездил в линию. Выкачивал — гавно из септиков возил, какую то муру. В общем — ничего такого.

— А вчера?! Вчера вечером? Вы смотрели за домом то? Ведь вечером вроде посты поставили? — спросил Степанов.

— Да, сразу! Как поставили! Мы видели и как вы из его дома выходили! Вы сели на Ниву вот — помощника прокурора! В десять пятнадцать по — моему. Вот. И все!

— Что все? Вы, что за мной следили? — раздражено бросил Степанов.

— Нет, машина отъехала — ваша мы записали и все!

— Да, что все? — не выдержала Волчек.

Она, с брезгливостью посмотрела — на опера — клоуна. Тот, поправил на голове бейсболку и, хмыкнув носом — ответил:

— Ну, все! Он спать лег! Мы до утра возле стояли! Смотрели! Все отходы! Никого! Никто не выходил! Утром он встал и пошел на работу! А дальше я говорил!

— Так, вы хотите сказать, что исключено, что Жук мог появиться в доме Метелкиной и помочь ей повеситься?

— Ну да!

— И в доме Пронькиной он тоже не мог под утро появиться?

— Нет…

— Ты уверен Леша? — грозно спросил его Разин.

Он все больше и больше вживался в роль начальника уголовного розыска. Степанов покосился на него и незаметно улыбнулся — в поднесенный ко рту кулак:

— Значит уже хуже! Нужно говорить о том, что их смерти все — таки, стечение обстоятельств. И все же я не могу в это поверить, но факты заставляют. Ладно, пойдем дальше. Что у нас с женой Жука Варварой? Капитан Сливнина, вам слово? Вы как вжились то в роль? — как можно официальнее спросил Степанов.

Ирина вызывающе жевала жевательную резинку. Надув небольшой пузырь она щелкнула им и облизнув губы весело ответила:

— Так роль то в принципе — хорошая! А может мне — того. В артистки пойти? Данные вроде есть! — Ирина кивнула на свои груди.

— Не забывайтесь капитан! Вы все же на планерке! Тут, между прочим — не клуб одиноких сердец! — зло бросила ей через плечо Волчек.

Ирина сверкнула на нее глазами и, прокашлявшись — продолжила:

— Так это! Все вроде — как учили, говорила и делала! Ходила в магазин! Раз — пять, наверное! Пила там даже пиво за столиком у стойки! Курила. Говорила. Познакомилась! Раскрыла ей душу свою! Ой! — Ирина томно потянулась до хруста в костях.

Степанов на нее посмотрел с сарказмом и миролюбивым тоном сказал:

— Ну, хватит Ира! Давай серьезнее!

— Да я и так серьезна! Все как говорили! Я разошлась с мужем! Он, подлец — меня выгнал из квартиры! Вот работу в городе потеряла! Сюда вернулась — тут теперь жить буду! Одинокая — но мужика хочу! Все как по легенде договаривались — я ей и впихивала! В ее ушки! Она слушала! Варя эта!

— Ну и как думаешь — поверила? — спросил Разин.

Ирина ухмыльнулась и, оголив свои ровные зубы — сквозь них процедила:

— Думаю да! Думаю тюлька — ушла по назначению!

— Так уже лучше! Это можно записать в актив сегодняшнего дня! Завтра Ира, без закладки на воротнике ни — ни! Некуда! Вешаешь ее и — ходишь! Прослушивать начнем с утра! Заодно — отрегулируем! Сходишь к ней в магазин еще раза три и порядок! Она кстати — тебя в клуб пригласила, на танцы то?

— Да она меня не только в клуб пригласила. Еще кое — куда!

— Хм. Куда?

— На девичник! Говорит, давай приходи — водки попьем, когда, моего — не будет! Вот! И в клуб пригласила!

— Вот это хорошо! — похвалил Степанов. — Ну а теперь, что с пропавшей девушкой? Михаил Петрович? Что удалось то выяснить?

Старый милиционер — встал и, покряхтывая, посмотрел — на свои валенки. Они — словно две раскисшие кувалды — оставляли на полу мокрые пятна. Перемявшись — с ноги на ногу и, смущаясь, за свою обувь — Сазонов, тихо ответил:

— Ну вот, что удалось установить! Пропала она позавчера! Поссорились с женихом! Жених Евгений Безбородько — двадцать шесть лет, механизатор. Не пьющий. Парень видно сильно переживает! Ирина Трубина ушла из дома в десять двадцать или около того! Как ушла — не заметил! Одета была в шубу, сапоги на высоком каблуке, юбку шерстяную синюю, кофточку желтую. Сверху свитер белый шерстяной. Платок на голове, вернее шаль! Ну, из нижнего белья как обычно — колготки, трусики, лифчик. Ушла она незаметно. По крайней мере — жених, так говорит! Мы его конечно проверяем! Ну, пока нет оснований — на парня переть! Он и так в трансе! Ушла, скорее всего — к трассе! Егоршево то — в пол километра, от трассы находится! Там ее видели на остановке! Вроде как села в попутку! Вроде как в легковую! Какая марка не известна! Вроде в сторону города поехала! Вот вроде и все!

— Так, значит — в город, могла уехать? — спросила Волчек.

— Ну да! У нее, вроде — там, есть знакомые! Сейчас проверяем! Но, могла и не в город.

— Это почему? — поинтересовался Алексей.

— Ну — она могла доехать до развилки и в поселок. От развилки, до поселка — десять километров. Она, могла — встать там и ждать, автомобиль другой и потом — сеть в него. А могла и пешком пойти! Но как это все было — теперь мы вряд ли узнаем!

— Почему это? — спросил Разин.

— Да потому Андрюха. Что чует сердце старого опера, что она уже мертва! — неожиданно громко сказал Сазонов и сел на стул.

— Что ж так мрачно то? А Михаил Петрович? — Волчек постаралась улыбнуться Сазонову, но у нее, вместо улыбки — получилась ухмылка.

— Да, Светлана, я чую! И поверьте! Девчонки уже нет!

— Ну, а что скажешь по внешним признакам? А, описания примет на теле? — спросил Алексей.

— Ну, вроде ничего такого кроме шрама от аппендицита нет!

— Так, а мелкие детали? Сережки? Украшения?

— Ну, это вроде было! Описаны они — вот в протоколе! — Сазонов кивнул на свою папку.

— Так. А, вот не спросил — ногти она красила? — допытывался Алексей.

— Ну а как же! Бабам то куда без боевого окраса! — хмыкнул Михаил Петрович. — Красила. Вот описал. В тот день у нее были ногти покрашены красным лаком!

Степанов и Разин переглянулись. Андрей, хотел было, что — то сказать, но Алексей кивнул ему — показывая. Что бы тот молчал. Волчек перехватила этот взгляд и спросила:

— А, что окраска ногтей — так нужна?

— Ну, в общем да. Есть маленькая зацепка. Но я о ней не буду. Я становлюсь суеверным. Как только начинает получаться и кто — то узнает — все! Хана! Провал. Так. Что подождем! Это пусть будет последним козырем! — ответил ей Степанов и повернувшись к Фекле иронично спросил: — Ну, а у вас, дорогая, какие ни будь, соображения есть?

Девушка, вздрогнула и, посмотрев на Степанова — через призму своих очков, смущенно улыбнулась:

— Я вот тут, для себя, кое — какие, выводы делаю. И понимаете — получается — не совсем понятная картина.

— Это еще почему? Что тут опять не понятного? — Разин пожирал глазами молодую преподавательницу.

— Ну, как вам сказать. Если исходить из того. Что все это совершил Жук, то становиться не все совсем логичным! Жук — очень, своеобразная личность! Он бы так — судя по преступлениям делать — не стал! То есть стал, но не во всех случаях!