Читаем без скачивания Христо-люди - Аркадий Стругацкий

- Лошади, - прошептала Петра.

Да, это были лошади. Стук копыт, и слабое позвякивание упряжи.

Искать седло и упряжь для Чебы, не было времени. Мы вывели ее из стойла и взобрались на нее с колоды. Вещи я держал перед собой, а Петра сидела сзади, обхватив меня руками.

Мы тихо выехали со двора и двинулись по тропе вниз, к ручью, а топот копыт за нами приближался к дому.

- Ты уехала? - Спросил я Розалинду и дал ей понять, что случилось с нами.

- Десять минут назад. Я подготовила все заранее, - с осуждением сказала она мне. - Мы полностью выложились, чтобы связаться с тобой. К счастью проснулась Петра.

Петра послала свою возбужденную мысль. Она хотела знать, что случилось. Это было как фонтан искр.

- Тише, дорогая. Немного потише, - запротестовала Розалинда. - Скоро мы тебе все расскажем, - она немного помолчала, чтобы прийти в себя от ослепительного действия мысли Петры. - Салли? Кэтрин? - Спросила Розалинда.

Они ответили вместе.

- Нас отвезли к инспектору. Мы делаем вид, что ничего не понимаем. Правильно?

Майкл и Розалинда согласились с этим.

- Мы думаем, - продолжала Салли, - что нам следует закрыть для вас свой мозг. Нам будет легче выдавать себя за нормальных, если мы действительно не будем знать того, что происходит. Поэтому не пытайтесь связаться с нами.

- Хорошо, но мы будем слушать вас, - согласилась Розалинда. Она направила свои мысли ко мне. - Быстрее, Дэви. На ферме зажглись огни.

- Мы едем, - ответил я. - Но потребуется немало времени, чтобы определить в темноте, куда мы уехали.

- Они поймут по теплу в конюшне, что вы не могли уехать далеко, - заметила она.

Я оглянулся. В окнах дома зажегся свет, по двору кто-то шел с лампой. До нас слабо доносились звуки голосов. Мы добрались до берега ручья. Здесь уже можно было пустить Чебу рысью. Проехав полмили, мы добрались до брода, затем еще четверть - и мы уже оказались возле мельницы. Благоразумнее с нашей стороны было миновать ее осторожно, чтобы никто не проснулся. Во дворе мельницы на цепи была собака, но она не залаяла. Я уловил облегченный вздох Розалинды, идущий откуда-то спереди.

Мы поскакали туда, и через некоторое время я заметил какое-то движение под деревьями у тропы. Я повернул туда кобылу и обнаружил Розалинду вместе с двумя гигантскими лошадями ее отца. Огромные животные возвышались над нами. На спинах у них были две плетеные корзины. Розалинда стояла в одной из корзин с луком в руке.

Я подъехал, и она наклонилась, чтобы посмотреть, что я привез.

- Дай мне узел, - сказала она. - А что в сумке?

Я ответил.

- Это все, что ты взял? - Неодобрительно спросила она.

- Мы слишком торопились, - ответил я.

Она укрепила узел между корзинами, я же поднял Петру, и Розалинда, схватив ее за руки, усадила ее на сверток с одеялами.

- Нам лучше держаться вместе, - сказала она. - Для тебя найдется место во второй корзине. Оттуда ты сможешь стрелять налево, - и она выбросила из корзины маленькую веревочную лестницу.

Я слез со спины Чебы, повернул ее головой к дому и шлепнул по боку, затем взобрался во вторую корзину. Как только ноги мои коснулись спины гигантского животного, Розалинда дернула поводья, и мы двинулись. Вторая лошадь пошла за нами.

Некоторое время мы двигались рысью, пока не достигли берега ручья. Здесь от дороги ответвлялась тропа. Мы поехали по ней, а потом прямо по болотистой почве к другому ручью. Примерно четверть мили мы шли по дну этого ручья, затем прошли еще один участок неровной топкой земли. Вскоре почва стала тверже, потом копыта лошадей зазвенели о камни.

Мы замедлили ход. Животные с трудом пробирались среди камней. Я понял, что Розалинда пытается скрыться от преследователей так, чтобы они не нашли наши следы. Вероятно, я непроизвольно послал ей эту мысль, ибо она откликнулась довольно холодно:

- Жаль, что ты так мало думал, и так много спал.

- Я начал собираться, - возразил я, - но решил закончить сборы завтра. Мне казалось, что у нас еще есть время.

- А когда я хотела поторопить тебя, то ты по-свински спал. Моя мать и я целых два часа привязывали эти корзины и готовили все необходимое, а ты все спал.

- Твоя мать? - Недоуменно спросил я. - И она все знает?

- Она давно что-то подозревала. Не знаю, что именно, она об этом со мной не говорила. Видимо, она считала, что пока не выразит свои подозрения словами, все будет хорошо. Когда вчера вечером я сказала ей, что вероятно должна буду бежать, она заплакала, но не показалась слишком уж удивленной. Она не пыталась отговорить меня. Вероятно, она давно уже решила, что когда наступит необходимость, она поможет мне бежать. Так она и поступила.

Я задумался о ее словах. Я не мог себе представить, чтобы моя мать сделала что-нибудь подобное для Петры. И однако она плакала, отсылая тетю Гэррист. А тетя Гэррист была более чем готова нарушить законы чистоты. А мать Софи? Я подумал, что множество матерей готовы закрыть глаза на нарушителей правильного облика, и что многие делают это в тайне от инспектора. Я думал также, будет ли в глубине души моя мать радоваться, что я взял Петру с собой в побег.

Мы двигались, все время меняя направление, чтобы запутать следы. Здесь было множество каменистых участков и ручьев. Наконец, поднявшись по крутому склону, мы вступили в лес.

Вскоре мы обнаружили тропу, ведущую на юго-запад. Мы не рискнули оставить на ней следы гигантских лошадей и двинулись параллельно тропе, пока было темно. Когда небо начало сереть, мы свернули глубже в лес и нашли поляну, заросшую травой, годной для лошадей. Здесь мы стреножили их и пустили пастись.

После еды - хлеба с сыром - Розалинда сказала:

- Ты спал больше меня, поэтому твоя очередь дежурить первым.

Они с Петрой удобно завернулись в одеяла и скоро уснули.

Я сидел рядом с луком на коленях. Около меня, на земле, лежало с полдюжины стрел. Ничего не было слышно, кроме пения птиц. Изредка пробегало какое-нибудь маленькое животное. Доносились звуки жевания наших лошадей. Солнце встало и сквозь ветви бросило на нас свои лучи. Стало гораздо теплее. Время от времени я вставал и обходил по краю поляну с луком и стрелами. Я ничего не надеялся обнаружить, но это помогало бороться со сном. Потом я стал обдумывать последний мой разговор с дядей Акселем и прочтенное мной тогда. Ведь до сего момента у меня не было времени всерьез разобраться с этим. Только теперь я осознал, насколько своевременно дал мне дядя Аксель такую мощную идейную основу и поддержку. Как тщательно и долго он готовил меня к ее восприятию. Благодаря этому, сейчас я действовал вполне целеустремленно и, во всяком случае, без паники, хотя даже не знал, куда двигаться дальше.