Читаем без скачивания Мистическая теология. Беседы о трактате святого Дионисия - Ошо

Ты, о Троица, пребывающая за пределами всего сущего, направь нас к вершине мистического откровения, вознеси нас превыше всякого света и мысли, где в прозрачной тьме тайно глаголющей тишины скрыты простые, абсолютные и неизменные божественные истины. Ибо, хоть непроглядна и глубока тьма эта, она вместе с тем и кристально ясна. Незримая и неосязаемая, наполняет она наш незрячий разум дивными образами высшей красоты.

Очевидно, Дионисий говорит так, чтобы скрыть свое мистическое откровение за христианской терминологией. Сначала он говорит:

Ты, о Троица, пребывающая за пределами всего сущего…

В слове «Троица» нет необходимости. Но оно помогает одурачить христианскую организацию, так как ее люди живут в мире слов. Достаточно произнести одноединственное слово «Троица», и все в порядке: если вы христианин и полагаетесь на христианскую доктрину, то кажетесь безопасным. Поэтому Дионисий начинает со слов:

Ты, о Троица, пребывающая за пределами всего сущего…

Но состояние, которое он приписывает Троице, сразу же наносит удар по христианской доктрине: «пребывающая за пределами всего сущего». Ни один мистик еще не осмеливался сказать, что бог пребывает за пределами всего сущего. Многие говорили, что бог пребывает за пределами познания, но Дионисий, похоже, был единственным, кто сумел сказать, что бог не только за пределами познания, но и за пределами всего сущего. Нельзя сказать: «Бог есть», нельзя сказать: «Я знаю». Как вы можете знать, есть бог или его нет?

Но вы видите эту ясность, остроту его ума? Он прибегает к слову «Троица». Он начинает со слов «Ты, о Троица, пребывающая за пределами всего сущего…». Если нечто находится за пределами всего сущего, как к нему можно обращаться на «ты»? Это просто видимость, фасад, чтобы одурачить тех, кто живет исключительно в словах. Те, кто хотят шагнуть за пределы слов, смогут разобраться и отсеять ненужное.

Ты, о Троица, пребывающая за пределами всего сущего, направь нас к вершине мистического откровения…

Эта сутра требует глубокого понимания:

…направь нас к вершине мистического откровения…

На Востоке все Упанишады начинаются со следующей молитвы: «Направь нас, веди нас, будь нашим поводырем на пути из тьмы к свету. Тамсо ма джиотиргамайя. Мы обретаемся во тьме: О Боже, веди нас, направь нас, будь нашим поводырем, чтобы мы могли прийти к свету. Направь нас, веди нас, будь нашим поводырем из мира лжи в мир истины: асто ма садгамай. Мы живем в смерти, мы окружены ею — смерть окружает нас со всех сторон, как океан маленький остров. О Боже, веди нас от смерти к бессмертию, от времени к вечности: мритьор ма амритамгамай».

Все Упанишады начинаются с этой молитвы; она содержит в себе нечто особо важное. Дионисий также говорит:

…направь нас к вершине мистического откровения…

Хотя бога как личности, как живого существа нет, тем не менее молитва является предметом особой важности. Необходимо понять одну деталь. Люди ошибаются, полагая, что лишь услышанная молитва имеет смысл. Молитва обладает важностью для самого молящегося, и не важно, слышит ее кто-нибудь или нет. Молитва предназначена не для того, чтобы изменить бога, она меняет вас самих. Молитва помогает измениться тому, кто молится, а не тому, кому адресована молитва.

Она учит вас смирению. Когда вы молитесь, вы капитулируете. В молитве вы принимаете свою агнозию. Вы говорите: «Я не знаю, куда идти, как Тебя найти. Я не знаю, с чего начать. Направь меня, пожалуйста». Но смысл не в том, что существует бог, который вас направит, будет вас вести, исполнит вашу молитву. Достаточно уже одной только способности молиться; она вам поможет. Достаточно уже того, что вы можете глубоко поклониться существованию: вы теряете свое эгоистичное упрямство. Молитва помогает вам расслабиться, молитва дает вам шанс быть свободными.

И вот, освобожденные, вы начинаете двигаться в правильном направлении без какого бы то ни было руководства. Само освобождение помогает вам находить нужную дорогу, поскольку, когда вы свободны, вы всегда движетесь в правильном направлении. Но если вы напряжены, то, даже двигаясь в правильном направлении, в итоге вы все равно ошибетесь, так как что-то неверно внутри вас. Вопрос не в направлении, а в вашей правильности или неправильности.

Когда вам легко, когда вы расслаблены, когда вы чувствуете себя как дома, когда вы доверяете и любите существование, ничто не может пойти в неверном направлении. В этом предназначение молитвы. Это не требование. Не нужно кричать изо всех сил, чтобы бог вас расслышал.

Великий индийский мистик Кабир проходил мимо мечети и услышал маулви, священника, который кричал изо всех сил, вознося утреннюю молитву.

Кабир вошел, схватил священника, встряхнул его и сказал: «Зачем ты кричишь? Ты думаешь, твой бог оглох? Зачем кричать? Даже простого шепота достаточно! На самом деле не нужно даже и шепота — все дело в твоем отношении».

Молитва — это отношение. Молитва не обязанность, а скорее качество. Назовите это «молитвенностью», и вы окажетесь ближе к истине. Молитва означает «молитвенность».

…направь нас к вершине мистического откровения, вознеси нас превыше всякого света и мысли…

Мистики всегда утверждали, что бог пребывает за пределами всего мыслимого, размышлять о боге невозможно. Размышляя о нем, вы постоянно его упускаете. Стоит вам только подумать, и вы обязательно что-то упустите, поскольку мышление означает использование ума, который содержит только уже вам известное. Если вы уже познали бога, размышления не требуется. Если же вы его еще не познали, размышлять о нем бесполезно, так как ум находится в узких рамках, он ограничен миром того, что вы уже знаете. Он только снова и снова повторяет уже известное, лишенный способности отыскать дорогу к неведомому.

Ум лишен способности воспарять к неизвестному, следовательно, мышление еще никогда не оказывалось полезным. Оно мешает, очень мешает, оно еще никогда никому не помогало. Всякое мышление необходимо отбросить. Нужно прийти к такому моменту, когда мысли исчезнут.

Но Дионисий — явление действительно уникальное. Он говорит:

…превыше всякого света и мысли…

…потому что те, кто утверждал, что бог находится за пределами мысли, всегда говорили также, что он есть свет. Английское слово divine (божественный) образовано от санскритского корня div. Английское слово day (русское «день») имеет тот же корень. От него образованы санскритские слова devata, deva. Все они обозначают свет: divine означает свет, day означает свет, div означает свет, devata означает свет. Свет всегда считался синонимом бога.

Дионисий говорит, что это тоже проекция мысли. Вы боитесь тьмы и из-за этого страха представляете себе бога в виде света. Но свет — это тоже мысль, проецируемая разумом. Выходя за пределы мысли, вы выходите также и за пределы света.

Тогда что есть бог? Является ли он тьмой? Это положение также неверно: бог — не свет и не тьма. Тогда что есть бог? Это — прозрачная тьма, светящаяся тьма.

Таким образом, Дионисий пытается помочь вам преодолеть двойственную природу слов. Бог — это жизнь вместе со смертью, свет вместе с тьмой, материя вместе с сознанием, мужчина вместе с женщиной. Поэтому не задавайте мне снова этот вопрос: бог — это мужчина или женщина? Он — и то и другое, и в то же самое время ни то и ни другое. Вот почему в Упанишадах бога называют «оно». Конечно, слово «Оно» пишется с большой буквы, чтобы не путать его с вещью, с предметом потребления. Но бог — это «оно».

Западные феминистки с жаром настаивают на том, что к богу следует обращаться как к женщине, а не как к мужчине: обращаться к богу «он» — не что иное, как проявление мужского шовинистского свинства. Но называть бога «она» — значит проявлять женский шовинизм. Абсолютно никакой разницы, все остается прежним. Какую бы часть этой пары вы ни выбрали, она будет недостаточной, поэтому следует использовать оба обращения.

…где в прозрачной тьме тайно глаголющей тишины скрыты простые, абсолютные и неизменные божественные истины.

Бога можно познать, только погрузившись в полную тишину. Но это будет не мертвая тишина. Это не тишина кладбища, но тишина сада, где поют птицы, гудят пчелы и распускаются цветы, где все наполнено жизнью.

Та тишина, к которой можно прийти через медитацию, через агнозию, это живая тишина. Она исполнена песен и музыки, радости и любви и совершенно лишена мыслей. Отсутствуют даже мысли о любви, радости и тишине. Но радость и любовь в ней присутствуют. Мысли о любви нет, ведь мысль о любви присутствует лишь тогда, когда отсутствует сама любовь. Вы думаете о радости в безрадостные минуты. Когда вам и вправду весело, вы о радости не думаете.