Читаем без скачивания Зелёный змей Урала - Найтов Комбат

Подъехал в тот момент, когда они снимали свои юрты и готовились идти дальше. Остановились они неподалеку от выхода на поверхность мрамора. Поздоровался я по-русски, мне ответили, и я повторил, что мне сказали. Затем похлопал по мешку с мукой и пальцем показал на себя, на них и снова на себя.

– Худалдаа? Салилцоо? Та юу хусч байна вэ? – я понял, что меня поняли, и показал рукой на лук, его тетиву и… Да чтоб я сдох! Вот та девчонка – явно русская! И мой палец уткнулся в нее.

Последовала непереводимая игра слов и выражений, но принесли несколько луков, но все небольшого размера, такие у меня и у самого имеются. Я отрицательно помахал рукой и показал на лук одного из них, размером метра полтора, с колчаном и вертикальными надписями на монгольском. Переговорщик меня понял, но замотал головой и пальцем, вначале показав на мешки с мукой. Дескать, за такое количество муки этот товар не продается.

– Елико? – спросил я, именно так я расшифровал слово «сколько». Монгол или бурят подманил ту самую девчонку и попросил повторить меня: что я сказал. Девица перевела, а дальше я сам понял. Потому, что было сказано: «найман алтын». Найман – это восемь, ну а кто у нас не знает такое замечательное слово как «алтын»?

– Голомя. – ответил я, отрицательно покачав головой, и на руках показал шесть.

– Зургаа нь хангалтгүй, долоо! – и категорично показал руками, что торговаться больше не будет. Я сунул руку под кольчугу и вынул гривну, но монгол отрицательно помахал руками и еще раз прозвучало слово «алтын». Я сунул гривну обратно и вынул кошелек. Там были как золотые монеты, так и серебряные, и даже из сплава серебра и золота, электрума. Вытряхнув несколько штук на ладонь собирался отсчитать семь монет, но переговорщик взял одну большую монгольскую и две маленьких серебряных, подозвал воина с большим луком и что-то сказал ему. Тот снял через голову налуч с луком и колчан со стрелами. Я показал на тетиву. Запасные оказались в небольшой сумочке на налуче. При мне их предводитель деньги воину не отдал, так что я не узнал: сколько стоит такой лук, если его брать без посредников. Но я показал пальцем на «переводчицу».

– Елико? – после долгих объяснений и показа мне товара «целиком», с демонстрацией того, что лобок у нее уже покрылся пушком, и что-то вроде сисек наметилось выше, сошлись на мешке муки.

– Паки славяни ясти? – спросил я девочку. Она отрицательно покачала головой. Мы обнялись и потерлись щеками с вождем. Тот через девочку сказал, что осенью они придут за зерном, прежде чем откочуют на юг, я сел на коня и хотел подхватить девчонку, чтобы усадить в седло перед собой, но сверху увидел, что ей предварительно требуется очень-очень хорошо вымыться. Насекомых у нее было море! Так что, не было печали, купила бабка порося!

Ей где-то одиннадцать-двенадцать лет, хотя могу и ошибаться, народец здесь довольно мелкий, я не в счет, у меня питание было неплохим. Семейство было, вежливо говоря, зажиточным и работящим. Я пока живу за счет их запасов и не бедствую. Она придерживалась рукой за стремя и быстро перебирала босыми ногами по каменистой тропе. Ходить босиком она умеет хорошо. Как со всем остальным – черт ее знает. Главное, через нее я смогу овладеть старославянским, пусть и не в полном объеме, но закончить перевод тех самых записок, которые достались мне по случаю. Я несколько раз оглядывался, проверяя: не пошли ли за нами их воины. Но, честно говоря, в этой «орде» их было совсем немного. Поднявшись на один из пригорков, я увидел, что мои опасения были напрасны: они уже покинули место стоянки и хвост их колонны втягивался в лес. Сами кочевники в лесах не живут, здесь им скот пасти негде. Это ничья земля, именно поэтому сюда и пришел «Алхимик».

Бензилбензоата у меня, конечно, нет, поэтому избавлялись мы от «непрошенных гостей» самым радикальным способом. Слез было море! Но куда деваться? Тем более, что саму ее эти гады кусали весьма регулярно. Зато я значительно продвинулся как в изучении языков за лето, так и в дальнейшей расшифровке записей. Заодно учил ее писать и на слоговом, и на буквенном алфавите. Ну, а через три месяца, убираясь в большой комнате, девица и выдала на-гора свою версию того, кто был «алхимик». Она нашла в шкафу пояс с золотой пряжкой и вензелем. Кожа ремня была зажата в золотых звеньях цепи. Кроме того, там же висела перевязь, которую простые воины одевать не смели. И, хотя она с девяти лет в плену, она прекрасно помнила, что в ее родном Переяславле она всего один раз видела такую цепь, когда в город приезжал князь Кий. Я лихорадочно вспоминал: кто такой Кий и когда он жил? По-моему, в середине 9-го века. Черт, ну и дела! Её родной город примерно в двух тысячах километров от этих мест! Ничего себе: путешествие! Ей, как она говорит, 14 зим. В плен ее с матерью угнали половцы, там их разделили, ее трижды перепродавали как невесту.

– А что ж тебя так дешево оценили? Мешок муки.

– Это еще дорого, порченная я, три года назад меня продали старому монголу. Он меня девства лишил, а я не понесла, и он меня снова продал, там понесла и скинула, после этого продали Байегу в подарок, ты его видел, а он толстых любит. Жен у него много, к себе меня так и не взял. Стала опять «казы», девчонкой незамужней. Говорил, что когда располнею, то перейду жить в его шатер. Продал тебе, а ты взял меня и остриг. Тебе я тоже не нужна. Оно и верно, ты – княжий сын, княжич, а мой отец кожемякой был да бурлачил на порогах. Так что, раба я твоя.

История довольно грустная, но она меня не слишком смутила. Я, собственно, ничего такого и не планировал с ней. Купил ее не для «утех», а из-за рук, их не хватает даже и после приобретения. Зато она точно сказала, что орда в этом районе одна, и с «алхимиком» у них были чисто деловые отношения. Он у них брал скот осенью, чтобы самому баранов не пасти, и продавал им излишки зерна, необходимые орде, чтобы пережить зиму. Поэтому мои путешествия по окрестностям стали более дальними и интенсивными буквально через месяц после ее появления. Потому, что одному хорошо, а вдвоем лучше!

В одном из них я посетил верховья реки Серебряной, так что дорогу туда теперь знаю. Сразу по возвращению, Мила или Милаша напомнила мне, что требуется начать косить сено и готовиться к сбору озимых, затем вновь пахота и сбор яровых. Она же разобралась: что я такое вырастил на малых полях, с готовых она собрала семена для посадки брюквы и репы. Они двухлетние растения и у них тоже существует севооборот, как и у зерновых. Я не стал мудрствовать лукаво, и сделал сенокосилку, с возможностью скашивать и зерновые. Но, тем не менее, попахать пришлось! И в прямом и в переносном смысле. Блин! Где бы трактор достать! И сеноукладчик! Нету! Вот там на сенокосе, на махавшись вилами по самое не хочу, я и предложил сбегать сполоснуться в реке, так как все вымазались в пыли и семенах. Иса – речка довольно быстрая и холодная, но затишки и омуты там имеются, и неплохие. Я все с себя сбросил и бултых в воду, уже привык к местным условиям, да и вода не ледяная. Развернулся к берегу, а там по щиколотку в воде стоит моя «поляночка», так ее племя называлось, в чем мать родила. Поправилась, грудь появилась, а я и не замечал! Округлилась, где требовалось. Щеки румянцем налились. Прическа, конечно, коротковата еще, но волосы у нее растут быстро, да еще и локонами идут. Видя, что я на нее смотрю, она сделала пару шагов вперед, и с легким визгом съехала по горло в воду! Нет, чтобы спокойно стоять и мыться, попыталась вылезти наверх, но не получилось. Ее чуть отнесло в сторону, но тут везде полтора метра, не более. Чуть повизгивает от страха. Я подплыл, и я выше, помог ей встать на стык дна и откоса, где течение поменьше.

– Давай вперед, сейчас покажу, где вылезать! – там есть расщелина между слоями глины, с большим количеством песка, подниматься удобно. Я пошел первым, а она за мной, держась за мою руку. Я встал на песчаный откос, и вышел из расщелины, затем помог ей выйти из воды. Чуть прижал ее к себе и поцеловал. Целоваться она не умела. Все эти «игры» были для нее незнакомы. Весь ее «опыт» оказался совершенно бесполезным по причине взаимного желания. Увы, мое мальчишеское тело не выдержало напора страстей, но это лишь на несколько секунд остановило это «маленькое безумие». Все продолжилось еще в более энергичном движении, пока обоих не подхватила какая-то неистовая волна и не раздался крик или стон Милы, и она закрыла свои глаза, и крепко прижала меня к себе, обхватив меня и руками, и ногами. С берега реки мы перебрались в домик, и еще несколько раз сделали это уже на кровати. Это происшествие выбило нас из «графика» довольно основательно, так как при малейшей возможности мы повторяли вновь и вновь тот самый опыт, поставленный нами на пляже. Молодо – зелено! Гормональную нагрузку необходимо сбрасывать. Это было, есть и будет, надеюсь, в совместном проживании двух полов. Мы же все время вместе и никаких помех со стороны! Ну, разве что Никифор, жеребец, с которым мы большие друзья, «беспокоится», что ли. Привязывать приходится, чтобы не подходил и шумно не дышал. Скотина!