Читаем без скачивания Лавры победителя - Инга Берристер

— Не бойся жить, — часто говорила ей Бренда. — Просто лови момент и наслаждайся им. Жизнь коротка, чтобы тратить ее на ненужные переживания и утомительные страдания. Человек не настолько богат, чтобы так расточительно распоряжаться отведенными ему годами.

— Дебра не столь легкомысленна, как вы, американцы, ведь мы с ней — шотландцы, — вступался за нее Седрик.

Но в его словах помимо гордости угадывалась и легкая горечь.

Именно сейчас, когда Дебра разочаровалась в том, что считала чистым и светлым, когда нежные чувства оказались растоптанными, а доблестный рыцарь показал себя трусливым ничтожеством, ей было особенно больно и горько. Может, во всем виновато пуританское воспитание? Недовольная своим депрессивным состоянием, Дебра поспешила в ванную, переоделась и наскоро причесала непослушные огненно-рыжие кудри. Вечернее платье и подарок для Бренды она отнесла в машину, затем включила охранную сигнализацию. Теперь можно в путь.

По ее предварительным подсчетам она должна была приехать к Гамильтонам примерно в полдень. Весь день она будет помогать в подготовке званого обеда, а потому Бренда не сможет устроить ей допрос с пристрастием, вечером же сама хозяйка будет занята гостями. Вот и прекрасно, значит, надо просто пережить этот вечер. Слава Богу, раньше она ничего не рассказывала крестной о Брайане, тем самым избежав расспросов.

Брайан… Господи, опять она думает о нем! Дебра не была чрезмерно сентиментальной по отношению к детям, но нежелание Брайана исполнять свои отцовские обязанности, стремление избежать какой-либо ответственности глубоко потрясли ее. Как человек может так легко отказываться от того, что является частицей и его самого?! Но теперь между ними все кончено, пора забыть его, перевернуть новую, чистую страницу жизни и жить дальше.

Легко сказать, а вот сделать… Бренда, разумеется, обо всем догадается, когда увидит свою расстроенную крестницу, и засыплет вопросами. Тут уж не отвертеться от проницательной женщины. Лучше думать сейчас о чем-нибудь приятном, о работе, например. Кстати, Роберт высоко отозвался о ее последнем интервью, пророча дальнейшие успехи. По его словам, перед ней открываются необозримые горизонты. Но беда в том, что он собирался покинуть “Вью”, а его место должен занять Лоуренс Райделл. Каким начальником будет этот американец, долгое время мотавшийся по свету и передававший информацию из самых “горячих” точек планеты?

Дебра, да и другие сотрудники, не без любопытства прочитали его досье, когда узнали, что он приходит на смену Роберту. Новому начальнику было тридцать четыре года, он был холост. Сначала это несколько удивило их, но потом они вспомнили, что он был военным корреспондентом, и все встало на свои места: такие редко женятся и чаще других разводятся. Он занимал пост главного редактора некоторых ведущих канадских и американских газет, а сейчас должен был возглавить “Вью”.

Сотрудники шутили по поводу казарменного юмора и железной дисциплины американца, но никто из них не знал, с чем в действительности им предстоит столкнуться. Новый шеф обладал грозной репутацией волевого и решительного человека и. неограниченными полномочиями: он имел право смещать и назначать служащих по своему усмотрению, перестраивать работу в журнале на свой лад. Эту последнюю информацию им удалось раздобыть по своим, неофициальным источникам. В общем и целом они пришли к заключению, что он квалифицированный журналист, радеющий за дело и вполне земной.

По правде говоря, все это мало волновало Дебру, искренне сожалевшую об уходе Роберта. Кое-кто из сослуживцев иногда подшучивал над ее благоговением перед ним, но никто, знавший начальника хорошо, не усмотрел бы в их отношениях ничего, кроме профессионального интереса, и тем более чего-то предосудительного. Все знали, что Роберт безумно любит свою жену и всецело предан ей и семье: он оставил любимую работу ради них. Какие еще требуются доказательства его любви?

— Жаклин права, утверждая, что журналисты — плохие мужья, — сказал как-то он Дебре. — Сейчас, когда сыновья подросли, они остро нуждаются во мне. А я же их вижу лишь по выходным. Мне следует уделять больше времени своей семье.

Роберт тоже был воспитан на старых принципах морали и долга, и за это Дебра особо преклонялась перед ним. Она знала, что ей будет не хватать его как начальника и наставника, да и просто как старшего верного друга.

Жилище Гамильтонов представляло собой средневековое здание, спрятавшееся в глубине большого старого парка, окружавшего его со всех сторон. К нему вела едва приметная узкая подъездная дорожка. Бренда с присущей всем американцам деловитостью и энергичностью принялась за капитальный ремонт и полную реконструкцию дома с первых же дней их переезда в него. Для этого были приглашены опытные и высокооплачиваемые специалисты, хорошо знавшие свое дело.

Перед домом уже стояло несколько машин, и Дебре удалось припарковаться рядом с новеньким “остином”, в надежде что его владелец бережно относится к своему автомобилю и, открывая дверцу или двигаясь с места, не заденет и не поцарапает ее скромный “форд”. Обычно такой расчет оказывался правильным.

Не успела она подойти к входу, как тяжелая дубовая дверь распахнулась и навстречу ей выбежала Бренда. На ней были бежевый тонкий свитер, твидовая юбка и красивые жемчужные украшения. Что ж, надо отдать ей должное: она всегда выдерживала свой, особенный стиль. Дамы радостно обнялись.

— Ты очень похудела, — строго заметила Бренда. — И слишком бледна. Что ты с собой делаешь?

— Просто работаю, — отшутилась Дебра. — А что касается моей худобы, некоторые женщины мечтают об этом.

— Можно быть стройной, но никак не тощей как скелет, — возразила крестная. — А ты, моя девочка, напоминаешь мумию или мощи какой-нибудь великомученицы. Тебе это совсем не идет.

— Спасибо за комплимент.

— Господи, какая ты ершистая сегодня! — удивленно воскликнула Бренда и, взглянув крестницу, нахмурилась. — Дебра, признавайся, что случилось?

Господи! Именно этого она и опасалась: если начнутся расспросы, ей придется несладко. Дебра закусила тубу.

— Ничего… Ты права, я, видимо, слишком много работаю. Извини меня за дерзость — не покажешь ли мне ваш новый дом?

С этими словами она взяла крестную под руку, вынуждая ее тем самым войти внутрь и провести экскурсию по только что отремонтированному зданию. Его реставрацию крестная считала одним из самых великих дел своей жизни.

— Твои извинения приняты, — сказала Бренда, примирительно похлопывая ее по руке. — Знаю, тебе нравилось старое здание, каким оно было прежде. Вы с Седриком очень похожи в этом: он тоже считал, что ничего не надо было перестраивать. Ох уж эти шотландцы, как вы не любите трат и перемен!