Читаем без скачивания Горы Маджипура - Роберт Силверберг

А затем, когда Харпириас уже начал думать, что вся эта история себя исчерпала, его вдруг перевели на незначительную дипломатическую должность в гигантском городе Ни-мойя, расположенном далеко за морем, на второстепенном континенте Зимроэль, за много тысяч миль от Замковой горы.

Этот приказ обрушился на него словно удар топора. Фактически его карьера закончилась.

После отъезда в Зимроэль его в Замке забудут.

Он может отсутствовать долгие годы, даже десятилетия; возможно, он никогда не добьется перевода в правительственный центр. А его обязанности в Ни-мойе будут лишены всякого смысла: год за годом он будет проводить дни, копаясь в бумагах, подшивая пустяковые доклады, ставя свою печать на не имеющие никакого значения документы; а тем временем другие знатные молодые люди его возраста постепенно займут все те высокие посты при дворе короналя, которые по праву рождения и по способностям вполне могли принадлежать ему.

— Это дело рук Любовина, не так ли? — спросил Харпириас Тембидата, когда стало ясно, что перевод неизбежен. — Вот как он мстит мне за своего проклятого синилиза. Но это несправедливо, сломать человеку жизнь только потому, что он случайно убил глупое животное…

— Твоя жизнь не будет сломана, Харпириас.

— Неужели?

— Ты проведешь в Ни-мойе шесть месяцев, самое большее — год. Мой отец в этом уверен.

Любовин обладает очень большим влиянием, и он настаивает, чтобы во искупление вины тебя подвергли еще одному, последнему, наказанию.

Поэтому ты должен отбыть там нечто вроде ссылки. Срок ее, однако, невелик, а потом ты вернешься. Корональ заверил в этом отца.

— И ты уверен в том, что так и будет?

— Совершенно уверен, — ответил Тембидат.

Но тем не менее все сложилось иначе.

Харпириас отправился в Ни-мойю с самыми дурными предчувствиями.

Конечно, это большой и красивый город, самый крупный на Зимроэле, с населением более чем тридцать миллионов. Его прекрасные белые башни на протяжении сотен миль возвышаются над быстрыми водами могучей реки Зимр.

И тем не менее этот город принадлежит Зимроэлю. Человек, выросший среди великолепия Замковой горы, не в силах с легкостью адаптироваться к менее комфортным условиям другого континента.

Один за другим потянулись тоскливые месяцы в Ни-мойе. Харпириас выполнял унизительно незначительную бюрократическую работу в учреждении под названием Департамент по связям с провинциями. Оно, судя по всему, не принадлежало ни к ведомству короналя, ни к ведомству понтифекса, а болталось в некоем пространстве посередине.

Харпириас с нетерпением ждал разрешения вернуться на Замковую гору.

Все ждал…

И ждал…

Несколько раз он посылал официальные прошения о переводе на Гору. Но ответа не получил. Он писал Тембидату, напоминал ему о якобы данном короналем обещании позволить ему через некоторое время вернуться домой.

Тембидат отвечал, что совершенно уверен в намерении короналя сдержать слово.

С момента прибытия Харпириаса в Ни-мойю прошел год. Начался второй год ссылки.

К этому времени Харпириас стал получать только короткие, отрывистые послания от друзей и родственников из Замка. Иногда до него доходила чья-либо записка, иногда — случайные обрывки сплетен. Новости приходили все реже и реже. Словно ему стеснялись писать. Значит, произошло то, чего он опасался: его забыли. Его карьера загублена; он закончит дни мелким бюрократом в этом забытом всеми правительственном департаменте, в этом большом, но явно провинциальном городе на второстепенном континенте

Маджипура, навсегда отрезанный от источников власти и привилегий, которыми пользовался всю свою жизнь.

Харпириас очень изменился: прежде всегда жизнерадостный и раскрепощенный, он превратился в раздражительного, сурового и замкнутого человека, до глубины души обиженного причиненной ему несправедливостью.

Но однажды, когда Харпириас просматривал только что полученную дипломатическую почту из Алханроэля, вяло перебирая малозначительные и бессодержательные документы, с которыми обязан был работать, он с испугом наткнулся на послание, адресованное ему лично.

На конверте стояла печать принца Салтеира, старшего советника короналя лорда Амбинола.

Харпириас никак не ожидал получить послание от столь знатного вельможи, как Салтеир.

Дрожащими от волнения пальцами он сломал печать и принялся жадно вчитываться в написанное, стараясь унять кипевшую в груди радость.

Перевод! Любовин смягчился! Они наконец-то забирают его из Ни-мойи!

Но по мере того как он читал, краткая вспышка ликования быстро угасла и превратилась в пепел. Вместо вызова в правительственный центр его направляли еще дальше от него.

Неужели ссылка в Ни-мойю показалась Любовину слишком слабым возмездием? Очевидно, да. Так как теперь, к своему горю и полному отчаянию, Харпириас обнаружил, что новым назначением его посылают за пределы самой цивилизации: в пустынные, скованные льдом горные области дальнего северо-восточного региона Зимроэля, в Граничье Кинтора.

3

Как потом узнал Харпириас, произошло следующее. Научная экспедиция отправилась в унылую и практически необитаемую область Граничья в поисках окаменевших останков некоего давно вымершего сухопутного дракона — гигантской рептилии древнейших эпох, предположительно родственной громадным и разумным морским драконам, которые по сей день большими стаями бороздят необъятные просторы океанов Маджипура.

Неясные и противоречивые рассказы о существовании подобных сухопутных драконов на Маджипуре в прошлом существовали в мифологии многих народов, населяющих эту гигантскую планету. Среди лиименов, этой жалкой расы бедных разъездных торговцев колбасами и рыбаков, бытовали поверья, что в прошлую эпоху драконы обитали на земле, потом предпочли отступить в море и что в будущие апокалиптические времена они вернутся на сушу и спасут мир. В это же верили хьорты и волосатые четверорукие скандары; а у пиуриваров, или метаморфов, подлинных аборигенов этой планеты, очевидно, существовали собственные легенды, в которых рассказывалось о давно минувшем золотом веке, когда пиуривары и драконы были единственными обитателями Маджипура — две расы, телепатически связанные между собой и жившие в гармонии как на суше, так и на море. Однако существу, не принадлежащему к расе метаморфов, трудно было понять их истинные верования.

Документы, которые получил Харпириас, поведали ему, что однажды теплым летом несколько охотников за ститмоями забрались необычайно далеко в заснеженные горы Граничья Кинтора и на большой высоте, у самого верхнего края дальнего каньона, увидели торчащие из голой скалы ископаемые кости титанических размеров.