Читаем без скачивания Верхний этаж - Александр Власов

— Государство предоставило нашей семье отдельную квартиру. Даже у меня есть своя комната, — издали начал он. — Строитель — это тот, кто в недалеком будущем обеспечит таким же жильем всех граждан нашей страны. Почетная и приятная профессия — дарить людям просторные, благоустроенные квартиры!

— Правильно мыслишь, — сухо похвалил его старый мастер, трудно переносивший высокопарные высказывания. — А что, если тебе придется строить не жилье, а, скажем, свинарник в совхозе?

— Я об этом не думал, — нашелся Олег. — Но считаю, что дальнейший подъем животноводства в нашей стране — задача столь же актуальная и почетная, как и возведение жилых зданий.

— И это правильно, — согласился Никита Савельевич по-прежнему очень сухо.

— А как хорошо сказано! — пряча улыбку в уголках губ, добавила Ирина Георгиевна, — Как с трибуны!

— С очень уж высокой, — проворчал Никита Савельевич.

— Как умею! — обиженно сказал Олег и почувствовал, что отвечать надо проще.

— Ты, наверно… — хотела спросить что-то Зоя Владова, но в комнату вкатился завхоз училища — плотный, суетливо-подвижный человек, с большой блестящей от пота лысиной.

— Плитку завезли! — сообщил он, выкатив глаза на директора. — Будете довольны — чешскую выбил!

— Спасибо! — просиял Иннокентий Гаврилович. — И еще — буквы! Очень прошу вас поторопиться!

— Заказаны! Двухметровые! — Завхоз вскинул пухлую ладонь выше лысины. — Вот такие! Не то что доска-фитюлька у нашего входа! Будете довольны!.. На крыше выставим, подсветочку дадим — издали увидят! Ге-пе-те-у-у! — почти пропел он. — Увидят и прибегут!

— Прибегут! — подтвердил Иннокентий Гаврилович и, с трудом согнав с лица мечтательную улыбку, сказал Зое Владовой: — Вас прервали. Продолжайте, пожалуйста!

Когда завхоз вышел, Зоя задала Олегу свой вопрос:

— Ты, наверно, в школе активистом был?

Она решила, что неплохо бы заполучить такого оратора в состав комитета комсомола. Сама Зоя не любила произносить речи, потому что говорила буднично, обыденно и даже, как ей казалось, несерьезно.

Олег пожал плечами:

— О себе судить трудно.

— Недаром же грамотой тебя наградили! — Зоя взглянула на листок школьной характеристики, — Не указано только, за что?

— За сбор макулатуры, — пояснил Олег и был уверен, что опять в глазах у Никиты Савельевича промелькнет что-то неприятное.

— Вот это дело! — неожиданно и на этот раз от души похвалил его мастер, — Ты, выходит, не одно дерево от порубки спас!.. Но скажи мне честно, какая из строительных специальностей по нраву тебе пришлась?

«Седой, а въедливый и вредный! — подумал Олег неприязненно. — Прилип, как перцовый пластырь!» Кроме маляра и штукатура, никакую другую строительную специальность вспомнить быстро он не сумел и, закатив глаза, произнес, растягивая слова:

— Поду-у-умать надо… Посове-е-етоваться… Можно?

— Нужно! — веско и громко сказал Иннокентий Гаврилович, как бы ставя точку в затянувшемся, по его мнению, разговоре. — Там, за дверью — столики с бумагой. Видел?.. Садись и напиши заявление. Специальность пока не указывай… И тому скажи — Семену Заботину — пусть тоже пишет.

Четверо в одной лодке

Пока они шли через двор из училища в общежитие, Семен успел забыть тревожные минуты, пережитые в приемной комиссии. Прежнее насмешливо-скептическое настроение вернулось к нему. А Олег никак не мог избавиться от чувства досады и чего-то похожего на стыд. Так отчаянно, как сегодня, он еще никогда и никому не врал. Все ему виделись пристальные глаза старого мастера, недоверчиво смотревшие из-под седых бровей.

Толстая вахтерша встретила их не очень любезно.

— Куда? Что надо, молодые люди?

— У нас лежачий плацкарт! — заявил Семен и небрежно сунул ей записку с подписью коменданта.

— Плацкарта, — поправил его Олег. — Женский род.

— Ну и что? — Семен презрительно дернул щекой, — Лишь бы лежать было мягко!

— А вещи где? — поинтересовалась дотошная вахтерша.

— Эй, носильщик! — крикнул Семен, оборачиваясь к двери. — Тащи сюда картину, корзину, картонку и маленькую собачонку!

— У меня… на вокзале, — опять соврал Олег и поморщился от собственной лжи, — Привезу потом…

Комната, в которую определил их комендант, находилась на первом этаже. Семен толкнул плечом дверь с номером семь на эмалевой табличке и по-хозяйски переступил порог.

— Куда едем? — спросил он у двух парней, один из которых лежал на койке и читал какую-то брошюру, а второй сидел у стола и разрезал большой пласт желтоватого сала на толстые доли.

Не услышав ответа, Семен не смутился.

— А это что? — Он взял одну из долей и, широко распахнув рот, бросил туда сало. — Где дают?

— Домашнее, — добродушно ответил парень, — Бери и ты! — предложил он Олегу.

Тот отказался, а Семен отправил в рот второй кусок сала.

— Подножный корм — это, конечно, хорошо!.. А что, ресторан «Лучезарный сантехник» на переучете, что ли?

Парень, лежавший на самой дальней от окна койке, опустил брошюру и засмеялся утробным баском:

— Хы-хы-хы!.. Ты про столовку?

— Гений! — Семен восхищенно всплеснул руками. — Надо же — догадался!.. Ну так что насчет ресторана?

— В семь, — сказал парень.

— Спасибо, старик! — Семен присел к нему на койку и погладил его по голове, — Утешил!.. А теперь, гений, отгадай, чего мне хочется больше всего?

— Есть.

— Прокол!.. Гения отменяю. Ты — рядовой советский человек! — Семен подсунул обе руки под парня, поднял его и вместе с брошюрой перенес на одну из двух коек, стоявших у самого окна.

Парень не сопротивлялся, позволил уложить себя на новом месте и, спокойно помаргивая глазами, ждал, как объяснит свой поступок этот нагловатый, напористый новый поселенец.

— Не могу спать у окна — дует! — сказал Семен и с явной настороженностью поглядел на улицу, на людей, проходивших рядом по тротуару. — У меня радикулит, энцефалит и еще с десяток всяких литов… Транспортные расходы по твоему переезду беру на себя!

Он перенес к койке, на которую уложил парня, его ботинки, чемодан, заглянул в тумбочку, забитую книгами, и перетащил ее к окну, а пустую передвинул к стене.

— Готово! — Он протянул парню раскрытую ладонь. — Распишись в получении! Доставил — Семен!

Тот опять выдавил утробное:

— Хы-хы-хы!.. Ты веселый! — Не подымаясь с койки, он пожал протянутую ладонь. — А меня — Борис.

— Верительные грамоты вручены! — удовлетворенно произнес Семен и улегся на бывшую койку Бориса. — Будем ждать семи.

Пока происходило это переселение, парень за столом мечтательно жевал сало. Олег тоже не вмешивался, а когда Семен улегся, подошел к другой койке, никем еще не обмятой, и сел. Она тоже была у окна. А четвертая без сомнения принадлежала парню с салом. На ней высился непомерно большой раскрытый чемодан с набором разнокалиберных стеклянных и жестяных банок.

В комнате стало тихо. Где-то по соседству тренькала гитара. С другой стороны д’Артаньян голосом Боярского воспевал лихую жизнь отчаянных храбрецов — четырех мушкетеров.

Борис снова уткнулся в брошюру, на обложке которой красовался Казанский собор. Парень за столом сжевал еще один кусок сала, повздыхал, остальное завернул в тряпицу. Встал, засунул сало в свой бездонный чемодан и, медленно поворачивая голову, обвел взглядом всех в комнате.

— Нас тоже четверо… Четыре мушкетера в одной лодке!

— Возражаю! — тотчас отозвался Семен, не умевший долго молчать. — Четыре лопуха в карете скорой помощи!

Борис, словно и не слышал, не оторвался от брошюры, а Олег и четвертый парень выжидательно повернулись к Семену.

— Не так, что ли? — продолжал он, почувствовав их внимание. — Кого пэтэу подбирает?.. Кто на корню в школе сгнил и кого оттуда вышвырнули или кто сам выпал! Шмякнулся в лужу, сидит — шишки свои подсчитывает да царапины зализывает, а пэтэу — тут как тут!.. Чем не скорая помощь?.. Подлечат и подкормят! Но дерут за это слишком дорого — клеймо работяги ставят. За всю жизнь не отмоешь, ножом не выскоблишь!

Олегу стало не по себе, будто над ним нависло это самое клеймо работяги.

— Ты уж… слишком! По-моему, и после училища в институт можно.

— Валяй, валяй! — усмехнулся Семен. — С малярным дипломом туда берут без экзаменов!

— А ты не только веселый, — неодобрительно произнес четвертый парень и с шумом захлопнул крышку чемодана. — Ты еще и обиженный!

Семен оторвал голову от подушки, привстал.

— Прогавкал — и лавку на запор!.. Нехорошо быть жадным, товарищ Петр Строгов!

Семен удивил всех, кроме Бориса, продолжавшего читать брошюру и не участвовавшего в разговоре.