Читаем без скачивания Чародей Киев - Роланд Грин

Засим он упал носом на стол и мирно захрапел.

Чалмерс малость опешил, но остальные россы за столом, заслышав храп, перестали обращать внимание на свалившегося князя. Ши склонился к нему поближе и как следует принюхался.

— Просто пьян, — успокоил он коллегу.

Ефросинья Ярославна задумчиво обернула свое прекрасное лицо к озаренному надеждой лицу Чалмерса.

— Следует тебе знать, — промолвила она, — что согласно и законам, и обычаям русским, никто не может быть к ответу привлечен за то, что посулил он, пьяным будучи!

Ши подумалось, что сказанное несомненно свидетельствует о наличии у россов хорошо развитого здравого смысла, однако предпочел не высказывать эту мысль вслух.

— И что же гласит закон? — спросил он, прикрывая Чалмерса.

— «Если два человека, оба будучи пьяны, придут к соглашению, а потом, когда оба проспятся, один из них не будет доволен условиями его, то следует считать соглашение сие недействительным».

По той уверенности, с которой она без запинки произнесла эту цитату, Ши предположил, что ссылались на нее здесь весьма часто.

— Согласно же обычаю, и клятва, и договор, и обет действительны лишь тогда, когда обе стороны трезвы.

— Есть и другая причина отправиться на поиски, — возразил Чалмерс, голос которого выдавал, что он не без труда держит себя в руках. — Попали в плен и ваши соотечественники!

Княгиня пожала плечами. Ши подумал, что, окажись здесь вдруг Бельфеба, дамы вряд ли бы столковались, хоть не мог при этом не признать, что княгиня, как и его жена, несомненно отличается здравомыслием и рассудительностью.

— В шатрах половецких ныне томятся бояре кровей княжеских. Юрий был достойный муж, да, но правил он всего лишь стражей пограничной.

Она смотрела прямо на них; слова ее были весьма нелицеприятны, но она даже и не подумала отвести взгляд.

— Сделанного не воротишь. Ныне куда важней предотвратить дальнейшие набеги. Нельзя позволить половцам подобраться к Северску!

С академической точки зрения доктор Ши мог бы только по достоинству оценить ее «трезвую политику». В ее речениях было куда больше логики, нежели в болтовне большинства политических комментаторов Соединенных Штатов двадцатого века. Но мысль о Бельфебе вызвала у него прилив решимости: если бы она попала в беду, любую «трезвую политику» он послал бы ко всем чертям до той самой поры, пока все благополучно не закончится. Поддержал бы его и Рид Чалмерс.

«Таким образом, поскольку Флоримель в беде, политику можно послать к чертям с равным успехом, а я поддержу Рида. Что и требовалось доказать. В общем, теперь мой черед сыграть в «трезвую политику», ваше высочество».

Решимость Ши вызвала у него также и прилив вдохновения. Он поглядел на корзину с растопкой, пристроившуюся возле печи. Отлично, кроме бересты имелись там и ивовые ветки с корой. Теперь главное, чтоб княгиня ничего не заподозрила…

— Если позволите, ваше высочество, в ответ на гостеприимство и радушие его высочества я приготовлю целебный настой. Завтра ему всяко нужно быть в нормальном состоянии, чтобы сесть в седло, а уж куда он поедет — это его дело.

— Буду я присматривать, как ты его готовишь, и отведаешь ты настой сей первым, прежде чем дать ему хоть глоток!

С этим у Ши не было ровным счетом никаких проблем. Единственно, он сожалел, что до изобретения в этих краях самовара оставалось ждать несколько веков.

— Велите, пожалуйста, слуге вскипятить воды в чистом котле.

Пока закипала вода, Ши ободрал с ивовых веток кору и нарезал на две дюжины крошечных кусочков.

— Что это вы затеваете? — шепнул Чалмерс.

— Использую ваше заклинание химического синтеза для производства аспирина, док. Будьте добры, нанесите метки — формула С9Н8O4.

Воспрявший духом Чалмерс, вытащив нож, взялся за дело, а Ши тем временем растирал в порошок остатки коры. Русские вели себя тихо, но Ши прекрасно сознавал, что, если у него ничего не выйдет, возможны крупные неприятности.

Слуга, надев овчинные рукавицы, притащил дымящийся котел с водой. Ши показал, где его поставить на стол — подальше от Игоря. Кусочки коры с нанесенными Чалмерсом химическими символами он разложил вокруг него, а растертую кору высыпал в кипяток.

Наконец они с Чалмерсом поднялись по обеим сторонам котла. Ши декламировал, а Чалмерс делал пассы.

Как оглянусь я, как провел года,Так сразу делается грустно.Все промотал, плясал когдаПод дудочку дружков попусту.О ива! Символ слез души!Восплачь со мной в моей юдоли,Восплачь, но все же поспешиСпасти меня от страха и от боли.Кора твоя — бальзам, хотя и сводит рот.Вкушая горечь, силу я вкушаю.Пусть сладок мед, но с ним, наоборот,И ясный ум, и силу я теряю.О князь лекарств! Тому, кто пил без меры,Верни рассудок, силу, веру!

Атмосфера в трапезной оставалась по-прежнему далеко не дружеской, но копья стояли у стен, а мечи мирно покоились в ножнах. Ши заглянул в котел — растертая в порошок кора практически полностью растворилась. Схватив свою чашу, он зачерпнул малость.

Ого! Вкус у зелья оказался просто-таки отвратный, но в желудок приятно покатилась теплая волна. Через несколько минут тяжесть в животе поутихла, а голова стала ясной как никогда.

Он протянул чашу княгине.

— Настой, ваше высочество.

Все головы опять повернулись к ней. Размышляла она ровно секунду.

— Дайте ему своего настоя, — распорядилась она. — Но если с ним что-нибудь приключится, будете оба вы высечены, и глаза вам выжгут каленым железом, прежде чем головы вы потеряете!

Она взмахнула рукой, и Михаил Сергеевич бросился поднимать князя. Ши с облегчением обнаружил, что тот не потерял сознание, а просто крепко спит. Он поднес чашу к губам Игоря — князь машинально отхлебнул. Когда чаша опустела, он открыл глаза.

— Га-а! — было его первым словом; вторым же словом было: — Воды!

Воду поспешно принесли, а руки, сжавшиеся на рукоятях мечей, немного ослабили свою хватку, хотя и остались на месте. Игорь осушил целый кувшин и добрую половину другого, после чего огляделся, трезвый как стеклышко.

Руки убрались с рукоятей. Княгиня выпучила глаза.

— Вы настой приготовили? — обратился Игорь к психологам.

— Мы, ваше высочество.

— Ну и вкус — ровно протухшее молоко кобылье! У вас, богатырей, видать, желудки луженые! — Он широко улыбнулся. — У меня так желудок просто княжеский, а не богатырский, но все же обязан я вам теперь встречным благодеянием. Просите, чего только пожелаете!

— Вот жену бы мою спасти! — быстро выпалил Чалмерс, пока княгиня не успела прийти в себя и вмешаться в ситуацию.

Игорь немедля повторил уже раз произнесенный по пьянке обет — не столь громогласно, но куда более торжественно и витиевато. Когда он закончил, все присутствующие разразились приветственными криками.

Протрезвев, князь принялся, в свою очередь, приводить в порядок подчиненных. Трое или четверо ратников, пошатываясь, подошли к столу и окунули свои чаши в котел. Вскоре путешественники начали ловить на себе уважительные, чуть ли не благоговейные взоры.

Княгиня Ефросинья учтиво поклонилась им, а затем повернулась к князю:

— Пойдем-ка спать, господин мой. Утро вечера мудреней, да и деяний предстоит тебе немало.

Игорь протянул ей руку.

— Это уж как пить дать, любезная женушка! — отозвался он, даже не пытаясь скрыть плотоядного взгляда, и вместе с ней удалился.

II

Два дня спустя Гарольд Ши и Рид Чалмерс уже скакали с отрядом князя Игоря на Дон, к востоку. Денек для верховой прогулки был самый подходящий — небо ясное, не слишком жарко, не слишком холодно. И на узких лесных тропках, и на тропах пошире, достойных именоваться настоящими дорогами, и на обширных лугах, которые им то и дело приходилось пересекать, — везде земля была тверда под копытами коней.

— Вовремя пустились мы в путь, — заметил Олег Николаевич. — Еще месяц, самое большее два, и тут в грязи потонешь!

Ши в ответ перефразировал известное описание болота:

— Ехать жидко, плыть густо!

Олег Николаевич ухмыльнулся.

Широкое седло с высокими луками оказалось вполне удобным, и Ши был только рад очутиться в измерении, где уже успели изобрести стремена. С оружием у русских тоже было все в порядке: для ближнего боя — пики или мечи, для больших расстояний — трехфутовые луки. У многих были также и алебарды — Ши больше рассчитывал увидеть булавы и дубины.

На всех были доспехи того или иного рода — или кольчужные, или из металлических дисков, пришитых к кожаной подкладке, или из переплетенных между собой кожаных и металлических полосок. Шлемы были железные, остроконечные, которые оставляли открытым лицо, с кольчужными воротниками, прикрывающими горло и затылок. Дополненное щитами, похожими на воздушных змеев, их вооружение, казалось, только что сошло с какого-то средневекового гобелена — не считая разве того, что никакой уважающий себя норманнский рыцарь в жизни не взял бы в руки лук со стрелами. У русских были весьма схожие представления о воинской чести и достоинстве, но это ничуть не мешало им во всеоружии встречать конных лучников и платить им той же монетой.