Читаем без скачивания Горлышко из кувшина. Серия «Бессмертный полк» - Александр Щербаков-Ижевский

При мерцающем свете коптящего фитиля из сплющенной вверху снарядной гильзы был виден грубо сколоченный стол из досок от ящиков для минометных зарядов. На нём рядком лежали солдатские жетоны.

Кто-то не брал их в бой по суеверию. У кого-то искромсало вместе с телом. Многих не могли опознать. По адресам пропавших без вести солдат и не опознанным похоронка не отправляли. Туда отсылалось извещение, а в нём короткая запись, что пропал без вести.

В таком случае до самой смерти будет ждать родная мать своего сыночка из боя. А вдруг вернется. Автобус вот из района придет. И вдруг он, кровинушка родная объявится. Сыночек.

Тут как тут вырастет, словно из-под земли. Зайдет во двор, поправит ремень, смахнет пыль с гимнастерки, расправит свои широкие плечи и широко улыбнётся. Скажет громко

– Собирай-ка, друзей, соседей маманя. Накрывай на стол. Я вернулся! – однако, никто так и не сможет нарушить тишину крестьянского двора. Оставшуюся жизнь мать так и будет тешить себя иллюзиями, рассказывать соседкам, – слышь, а в рядошном селе через год вернулся солдатик. Говорят, в беспамятстве был. Вот и мой сыночек, наверное, тоже?

Может быть, так легче жить материнскому сердцу. С надеждой на всю оставшуюся жизнь. До самой своей смерти.

Очень жаль, но немногим кому удалось вертаться до своей мамочки.

Не судьба…

Бой окончен, наступал новый рассвет. Успеть бы, заполнить. И сколько ещё будет этих треугольников впереди. Надо, надо писать поскорее, пока сам живой. А поутру придётся готовить свой взвод к выполнению боевой задачи. Ни слез, ни рыданий по убиенным, ни истерик.

Неожиданно в ночном сумраке появлялись люди. Мимо проходила колонна из нового пополнения. Следом маршировала другая. Еще одна.

– Мама моя, – подумалось, – молоденькие-то какие!

А назавтра был снова страшный бой. Кто тогда из них, молоденьких выжил, одному богу было известно…

…Усталые, мокрые мы развели костёр. Я снял валенки и стал сушить портянки у огня. Костёр окружили новобранцы. Они всё расспрашивали, каково на фронте и всех ли убивают. Их сразу можно было отличить по излишней суетливости.

Бывалые же вояки всегда использовали свободную минуту для отдыха. Усевшись основательно, ставили меж колен автомат, расслаблялись и отдыхали всеми клетками своего тела. Но, в то же время, они могли собраться за доли секунды, оценить обстановку и вступить в бой.

Человек с медленной реакцией редко выживал на войне. А на «передке» это было вообще невозможно.

На фронте приобретались совершенно новые защитные реакции на уровне инстинктов. Я, никогда не обладавший хорошим обонянием, при устройстве позиции для корректировщика на переднем крае, словно зверь мог чувствовать запах немецкого табака за семьдесят-сто метров.

Уже в сумерках приходилось перемещаться по новым, заранее подготовленным запасным координатам. Грузили весь батарейный скарб на двуколки и с трудом волочили ноги.

В горле от чада и смрада першило. Приходилось сплёвывать противную оскомину. Выхаркивать из легких всю пороховую гарь.

Мать-перемать, но почему-то запаздывал ездовой.

А поблизости подполковник, начштаба полка из свежего пополнения безуспешно пытался попасть начищенным до блеска сапогом в стремена своей лошади. Парочка автоматчиков из охраны с четырёх рук усаживала в седло растолстевшего на тыловых харчах офицера. Пьяный вдрызг подполковник что-то мычал и вдруг завалился на шею лошади, обхватив её руками.

Автоматчики понуро повели её под уздцы к месту дислокации своего штаба.

Зимой 1943 немцы ушли уз «котла». Вытекли на заранее подготовленные позиции. Но результат есть результат. Поэтому в штабе хвастались, что в целом, операция была успешной.

Было убито 6500 солдат и офицеров Вермахта, взято в плен более 2000 человек.

Противостояли нам тогда опытные вояки. В том числе и отборные части моторизованной дивизии СС «Мертвая голова» и добровольческий корпус «Данмарк».

Чудовищной жестокости были оккупанты. Бились они насмерть. Под завершение сражения обмороженных, раненных, но живых из немецкой обороны вырвалось лишь всего 600 эсэсовцев. Они были последними, потому что прикрывали отход основных частей.

Элитная гитлеровская дивизия перестала существовать.

Но всё это только потому, что немецкий командир гарнизона ненавидел национал-социалистов и, спасая простых солдат, на все смертельные участки посылал погибать эсэсовцев. По этому поводу у них частенько случались драки.

Поговаривали, что сам Гитлер, по результатам противостояния, был в бешенстве.

Но и в 21 веке на крестьянских огородах в земле будут лежать не захороненными по взводу безымянных солдат. А по отчетам краеведов останутся не упокоенными до одного миллиона воинов РККА!

В наших же боях, победа на участке фронта у Рамушево по ликвидации вражеского коридора из Демянского котла, «горлышка из кувшина» досталась ценой огромных потерь.

Красная Армия на этом участке фронта за неполных полтора месяца безвозвратно потеряла около 50 000 человек. А к концу мая было убито 88 908 красноармейцев (официально), санитарных 456 603 человека.

И это притом, что к началу операции численность группировки составляла всего 105 700 человек!

А за 1,5 года убитыми и раненными мы потеряли здесь почти полмиллиона человек.

Практически каждое вновь подошедшее пополнение складывало свои головушки у Старой Руссы под Демянском!

Вспоминая о тех боях, откровенно скажу вам, что такое лобовая атака на подготовленные укрепрайоны немцев. Тогда все осознавали, что это были бои на истребление солдат Красной Армии. Тем более, что у нас спасу никакого не было и шансов никаких уцелеть.

Обречённость, вот главный постулат тех боёв. Без всяких на то вариантов, обречённость.

…И снова прилетело! Здесь, в этих кровопролитных боях я и был тяжело ранен 3 марта 1943 года. Эвакогоспиталь №1990.

Придя в сознание, ощупывал себя и начинал понимать, что в этот раз повезло…

Давайте вместе вспомним арифметику. Не трудно посчитать, что в стрелковой дивизии 3 пехотных полка. Численность каждого в среднем тысяча человек. Значит, за 2,5 месяца под Рамушевым было истреблено 89 стрелковых полков, а это, как ни крути, численнось бойцов 15-ти стрелковых дивизий.

Длина Рамушеского коридора была около 40 километров (40 000 метров). Это означает, что на протяжении всей линии фронта, каждые 2 метра лежал убитый и 10 раненных красноармейцев! Официально, на каждые 2 метра!!!

А реально, их было раз в 5 больше, если не в разы! И прорыв производился на участке фронта не шире 5-ти километров.

А это уже означает, что только официальные цифры надо увеличить в 8 раз!

Без учёта рельефа местности, болот, оврагов, ручьёв, перелесков, оврагов по всему получается, что на каждые 2 метра фронта атаки Рамушевского коридора было 16 убитых и 80 человек раненных красноармейцев!

Невыносимо страшно…

Из рассказов моего отца.166 стрелковая дивизия, 517 стрелковый полк, 2 миномётная рота.Командир 3 миномётного взвода, лейтенант Иван Петрович Щербаков (1923 г.р.)

2. Исходная точка. Пенза

Июнь-декабрь 1941 года.

…В июне 1941 года военным комиссариатом я был направлен в Пензенское артиллерийское училище. Было мне тогда всего 17 лет. Видимо, чтобы дотянуть до совершеннолетия перед отправкой на фронт, меня решили подучить. Я особо не сопротивлялся. В октябре мне должно было исполниться 18 лет. А уже в декабре 1941 года мне обещали присвоить звание лейтенанта! Кто бы возражал против такой головокружительной военной карьеры. Только я, несмышлёныш, ещё тогда, совершенно не представлял реальность и жертвенность той войны уже вступившей в свои права. У меня, по крайней мере, здесь и сейчас всё складывалось очень даже хорошо!

Город Пенза был столицей области и по переписи 1939 года насчитывал 160 тысяч жителей. Располагался он на пологих холмах между Саратовской и Ульяновскими областями. Главная улица – Московская, постепенно поднималась в гору до центральной площади, где ещё раньше стоял красивый православный собор. Но большевики нехристи снесли его до основания

Здесь же, поблизости располагался Пензенский базар.

Лермонтовский большой и зелёный сквер, ЦПКО (Центральный парк культуры и отдыха) располагались у основания собора. Парк своим парадным фасадом выходил на три большие улицы, а его четвёртая сторона полукругом охватывала центральную площадь. На площади обычно проходили первомайские и ноябрьские демонстрации. Здесь праздничные колонны школьников и горожан приветствовали советские «отцы» старинного, а сейчас и революционного поселения.

Город омывали две реки: Пенза и Сура. Весной они разливались и сносили все пешеходные деревянные мостики. Разливы продолжались 1—2 недели. В это время переправиться с правого на левый берег можно было только на лодке.